Мариан Брандыс - Мария Валевская Страница 24

Привожу письмо камергера по французскому изданию, именно этот вариант чаще цитируется историками и биографами.

Валевицы, 21 февраля 1810 года

Дорогая и достопочтенная супруга,

Валевицы обременяют меня все больше, возраст мой и состояние здоровья не позволяют мне никакой деятельности. И я приехал в последний раз, чтобы подписать акт, по которому мой первородный сын (от предыдущего брака. – М. Б.) становится их владельцем. Советую Вам уговориться с ним относительно формальностей, связанных с рождением ожидаемого Вами ребенка. Они будут упрощены, если этот Валевский родится в Валевицах. Таково и его (первородного сына) мнение, и я сообщаю Вам об этом. Я сознательно исполняю свой долг, призывая на Вас благословение господне.

Анастазий Колонна-Валезский.

Факт существования этого письма (в той пли иной версии) признан всеми историками, интересующимися Марией Валевской и Александром Валевским. Поступок старого камергера обычно объясняется не его врожденным благородством, а давлением со стороны императора. Наполеон по двум причинам мог желать, чтобы рождение произошло в Валевицах. Во-первых, питая к Марии любовь, он хотел, чтобы ее ребенок пользовался привилегиями законнорожденного; во-вторых, будучи в это время уже целиком захваченным приготовлениями к женитьбе на эрцгерцогине Марии-Луизе, он предпочитал, чтобы эпилог внебрачной связи разыгрался подальше от Парижа.

В результате приглашения пана Анастазня спустя неполных три месяца в селе Белява, по соседству с Валевицами, была внесена в метрическую книгу следующая запись:

«Село Валевицы. Одна тысяча восемьсот десятого года мая седьмого дня. Перед нами, белявским приходским священником, Служителем Гражданского Состояния Белявской гмины Бжезинского повята в Варшавском Департаменте, предстал ясновельможный пан Анастазий Валевский, Староста Варецкий в Валевицах, имеющий жительство семидесяти трех лет от роду, и явил нам дитя мужеска пола, каковое родилось в его дворце под нумером один мая четвертого дня сего года в четыре часа пополудни. Заявив, что рождено оно от него ясновельможной Марианной Лончиньской, дочерью Гостыньского старосты, двадцати трех лет от роду, и что желает он дать ему три имени Флориан, Александр и Юзеф. По оглашении сего заявления и предъявлении нам младенца в присутствии Вельможного пана Станислава Воловского, посессора Валевинких владений в Валевицах, имеющего жительство тридцати лет от роду, а тако же пана Юзефа Цекерского Доктора Хирургии Медицины Филозофа и Профессора Хирургии и Акушерии, Доктора Светлейшего Фридерика-Августа Короля Саксонского Князя Варшавского члена Совета Здравия, Директора Института Акушерии в городе Варшаве имеющего жительство под нумером триста тридцать два в своем особняке на Новом Месте тридцати двух лет от роду.

Акт сей по прочтению оного нами и свидетелями был подписан. Священник Ян Венгжинович Белявского прихода Служитель Гражданского Состояния, Юзеф Цекерский, Станислав Воловский посессор».

Этот еще не публиковавшийся оригинальный текст метрики Александра Валевского любезно предоставил мне из своего собрания магистр Юзеф Ветеска, священник костела в Ловиче. Содержание этого документа наверняка заинтересует французских биографов Александра Валевского, которые пользовались до сих пор не очень верной копией, обнаруженной в парижском Военном архиве.

Спустя годы Александр Валевский, председатель палаты представителей Второй империи, дополнит этот сухой документ поэтическими воспоминаниями:

«Я родился в Валевицах, в Польше, 4 мая 1810 года. Рождению моему сопутствовали громы и молнии, что было сочтено предсказанием, что жизнь моя будет бурной и необычной. При крещении меня держали, по старому семейному поверью, двое нищих, чтобы я был счастлив в жизни».

Следует добавить, что Валевский опустил существенную деталь: при его крещении присутствовал и французский резидент в Варшаве – посланник Серра.

Письмо старого камергера и метрическое свидетельство Александра Валевского составляют необычную документацию. Очень редко бывает в биографиях, чтобы щекотливая процедура придания незаконному ребенку видимости рождения законного была столь тщательно документирована и вместе с тем была бы столь прозрачна. И еще одно: сравнение дат этих документов с некоторыми известными историческими датами раскрывает нам личную драму Валевской. Почти в то же самое время, когда Мария уезжала в Валевицы, чтобы родить там императорского ребенка, – в Вене полномочный Наполеона, эрцгерцог Карл Габсбург, заключал от его имени брак per procura[12] со старшей дочерью австрийского императора, эрцгерцогиней Марией-Луизой.

Граф Орнано утверждает, что сразу после того, как была обнаружена беременность Валевской, «император чуть было не предложил ей корону». Семейный биограф любит преувеличивать, но в данном случае отнюдь не исключено, что Мария действительно могла считаться с такой возможностью. Тем более что для этого существовали некоторые реальные предпосылки, поскольку Наполеон сразу же после возвращения из Австрии решил окончательно разойтись с императрицей Жозефиной и предпринял официальные шаги для расторжения брака. Но новый брак императора зависел не от чувств, а от политически-династических соображений. И если у Марии действительно были какие-то иллюзии на этот счет, то они вскоре развеялись.

В конце 1809 года правительственно-дипломатические круги всего мира наэлектризовала весть, что Наполеон добивается руки великой княжны Анны, младшей сестры царя Александра I. Но российский двор ставил свое согласие на этот брак в зависимость от условия, убийственного для Польши. Наполеон должен был обещать, что никогда не восстановит независимого Королевства Польского. Соответствующее тайное соглашение уже было подготовлено французским послом в Петербурге – Коленкуром.

Это неопровержимые исторические факты. Многие историки считают, что Наполеон склонен был подписать такое соглашение, но отказался от переговоров с Россией и направил сватов в Австрию только тогда, когда понял, что царю важно лишь скомпрометировать его в глазах польских союзников. Семейный биограф Валевской, однако, иначе освещает причину разрыва: исключительную заслугу в срыве русско-французского соглашения он приписывает своей прабабке. Рассказ графа Орнано, как обычно, переносит нас в область мифов, в которые трудно поверить. Снова мы становимся свидетелями драматического разговора между князем Юзефом Понятовским и его «политической посланницей».

Понятовский информирует Валевскую о тайных переговорах, проводимых в Петербурге Коленкуром, и умоляет ее, чтобы она незамедлительно отправилась в Париж и повлияла на Наполеона, который должен отказаться от опасных матримониальных планов. Мария без колебаний принимает на себя эту миссию и, не взирая на плохое состояние здоровья, отправляется в дальний путь. «Об этом решении ей не пришлось жалеть, – заключает Орнано, соглашение Коленкура было расторгнуто, а император проявил большое внимание к своей сладостной подруге».

Не будем пускаться в бесплодные догадки, действительно ли Валевская сыграла какую-то роль в срыве бракосочетания императора французов с великой княжной, одно можно считать верным: браку Наполеона с австрийской эрцгерцогиней она помешать не смогла; узнала она об этом из газет уже в Валевицах, незадолго до произведения на свет наполеонида. Нетрудно представить, что она вынуждена была пережить.

Многомесячные торжества, которыми Франция отметила императорскую женитьбу, вынудили «польскую супругу Наполеона» продлить свое валевицкое говение. Только поздней осенью 1810 года она решилась покинуть родину и перебраться в Париж, на сей раз уже на постоянное жительство. Обстоятельства этого отъезда отметил в своих воспоминаниях Александр Валевский: «Спустя шесть месяцев после моего появления на свет нелады между матерью и ее мужем, всегда болезненные для детей, послужили причиной, что мать оставила Польшу вместе со мной и моим старшим пятилетним братом и переехала в Париж. Здесь я должен добавить, что нелады эти никого не удивляли, так как было известно, что мою мать в шестнадцать лет принудили выйти за шестидесятилетнего старца. Материальные соображения и, видимо, самолюбие были единственной причиной этого брака. Несмотря на различие в характерах, отец мой, видимо, смог оценить необычайные достоинства матери, со временем признанные всем миром, если при разводе отдал ей половину своего состояния».

Поездку во Францию Валевская совершала с родственниками. Кроме двоих детей, ее сопровождали еще трое взрослых: две племянницы старого камергера – Теодора Яблоновская и Тереза Бежиньская и Теодор Марцин Лончиньский, недавно поступивший на французскую службу и назначенный в чине капитан-адъютанта в штаб генерала Дюрока.