Марина Кравцова - Легкая поступь железного века... Страница 24

— Милости просим, сударыня! — то ли легкая усмешка, то ли глубоко запрятанная грусть послышалась в густом голосе, карие с искоркой глаза вновь уставились на красавицу, и в них Наталья прочла вдруг жгучее любопытство. Надо было спросить «где я?», но она лишь пошевелила губами, сглотнула комок, закашлялась…

— Да не бойтесь вы так, — услышала снисходительно-добродушный голос. Незнакомец улыбнулся в усы. Несмотря на подрясник, бороду и длинные волосы, на монаха он не очень-то походил. Как и на разбойника, впрочем. И, похоже, он угадал ее мысль.

— Я не разбойник Савелий. А вас-то что сюда занесло? Девицы этого леса боятся… Да и все боятся.

— Значит, есть чего бояться! — горячечный выкрик позволил наконец странному хозяину скромного жилища услышать звонкий голос своей неожиданной гостьи.

— Бояться? Вам? Во всяком случае, не меня. Сколько лет я не слышал подобного голоса… О-ох… Как зовут-то вас, хотя бы скажите…

— Наталья Алексеевна, — девушка продолжала говорить горячо и отрывисто.

— И все?

— Все!

— М-да… Ничего-то здесь нет у меня, одна вон лавка да пенек вместо стола… Сейчас придет ко мне отец Василий, это друг мой монастырский…

— Из-под Прокудина? — удивилась Наталья.

— Из-под Прокудина, да. Известны вам сии места? Может, и барина Кириллу Матвеевича знать изволите? Ну, молчите, молчите, ежели желаете… Да, так вот отец Василий придет нынче, принесет мне еды да пороху для охоты, так обратно отправится и вас заодно выведет.

Наталья поморщилась.

— Моя нога… — прошептала она.

— Что? — не понял незнакомец.

— Я с лошади упала. Ногу повредила.

— С лошади? Попробуйте-ка встать…

Она попробовала, и тут же ее возглас зазвенел в ушах хозяина.

— Вот так да, — озабоченно пробормотал он. — Да, кстати, меня Павлом Дмитриевичем зовут. А теперь не смущайтесь и позвольте мне помочь вам. Я знаю, что делаю, меня в монастыре многому научили… Да и не только в монастыре.

— Так вы монах?

— Да нет, жил с монахами некоторое время.

— Прогнали? — невольно усмехнулась Наталья.

Он вновь пристально посмотрел на нее и тоже усмехнулся, покачал головой.

— А вы злая, выходит? На затворника, значит, не похож? Про меня в окрестностях разное говорят: кто-то — что монах-затворник, а кто поглупей да почувствительней — что сам Савелий с того света вернулся. Савелия же при Государыне Анне Иоанновне изловили, на Москву свезли, да и сожгли на костре. Да. Не только разбойник был лютый, но и колдун, так что людишки болтают, будто ваш слуга покорный и есть Савелий, из пепла возродившийся. А находимся мы сейчас с вами, сударыня, как раз в его жилище. Не бойтесь, здесь все святой водой окроплено. А мне такая молва ох как неприятна… ну да заслужил. Так что там с вашей ножкой?

У Натальи на глаза навернулись слезы — терпеть боль она не привыкла.

Павел Дмитриевич присел рядом и заговорил с ней как с ребенком.

— Болит ведь, да? Да и жар у вас, кажется, не спадает… Что ж приключилось-то с вами, Наталья Алексеевна? Но потерпите уж…

Ей ничего не оставалась делать, она полностью покорилась всему. Но слез сдержать так и не смогла: боль обожгла невыносимо, девушка дернулась, и слезы уже потоком потекли из глаз. Словно издалека она услышала голос хозяина:

— Слава Богу, кости целы, а вывих я вправил. Осталась опухоль. Пройдет. Есть у меня одна мазь… Пару дней придется вам все же у меня погостить.

Наталья откинулась на свернутую овчину, служившую ей подушкой.

«Что теперь с Наденькой? — мелькнуло в мыслях. — Неужели она не догадалась убежать, ведь я говорила ей, что Сенька ждет?»

Неожиданно потянуло в сон. Павел Дмитриевич укрыл ее тулупом.

— Хотите что-нибудь съесть?

Вельяминова отрицательно покачала головой, глаза слипались.

— А пить?

— Да.

— Ага, жар-то и впрямь не спадает… Бедная девочка. Сейчас…

Он принес ей чего-то в деревянной кружке, на вкус «что-то» оказалось горьковатым и свежим.

— Отвар травяной, — определила Наталья.

— Да. Полезные травы. А это вот…

Мазь была густой и сильно пахучей. Намазав больную ногу и перевязав ее, Наталья почти сразу же почувствовала облегчение.

— А может вы и впрямь колдун, — пробормотала она, поворачиваясь на бок, и положив руку под щеку. Через пару минут она уже спала. Павел Дмитриевич постоял над ней в задумчивости, покачал головой и отечески перекрестил.

Проснулась Наталья поздно. Несколько секунд пребывала в недоумении, потом мгновенно вспомнила все, что приключилось с нею. И таким это показалось странным, что спросила себя: может, сон наяву продолжается? Да нет, ничего не продолжается, все ясно, как день. И девушка была недовольна собой — она вела себя глупо, не помогла Наде, да и сама едва не пропала. А хвалилась… Почувствовала, как стыд заливает щеки. К стыду примешивалась сильная досада. И страх…

— Ну и пусть! — выкрикнула она. — Я — Вельяминова. Хватит, не буду прятаться. Пусть берут в Тайную канцелярию! А там…

«Там» было, мягко сказать, безрадостно.

— Ну и пусть, — еще раз со злостью повторила она и попыталась встать. Нога уже почти не болела.

«Где же мой хозяин?» — думала Наталья, с минуты на минуту ожидая его прихода. Но он не показывался. Придерживаясь за стену, девушка дохромала до окна, выглянула в него. Солнце, такое ослепительное, щедрым потоком проливало свет на кусочек леса, который сейчас, в этом солнечном великолепии, уже не казался столь уж странным и страшным. И тут Наталья увидела хозяина. По пояс раздетый, он зачерпывал воду из бурнотекущего пенистого ручейка и поливал себе на лицо и шею. И на обнаженной спине его явно просматривались следы от ударов кнутом…

«Он никакой не монастырский послушник! — завертелось в голове побледневшей Натальи. — Он самый настоящий разбойник! Он был пойман, бит кнутом, сбежал, а теперь скрывается под этим подрясником, отшельника из себя строит… Боже мой, что же теперь со мной будет?!»

Павел Дмитриевич вошел, кинул взгляд с порога на лавку, и, никого не увидев, произнес, обводя взглядом помещение:

— Проснулись, красавица?

И осекся, потому что из темного угла избушки глядело на него дуло пистолета.

— Что такое? — он удивился, нахмурился.

— Отойдите в сторону, сударь, — голос Натальи срывался от волнения.

— Э, нет! Прошу вас объясниться…

— Еще шаг — и я стреляю! — закричала девушка.

— Странно, однако, — Павел Дмитриевич все-таки остановился, хотя ни тени испуга на его помрачневшем лице не увидела Наталья. — Я чем-то не угодил вам?

— Не мне. Уйдите с дороги…

Он усмехнулся.

— Хорошо! — и отступил в сторону. Наталья, косясь на него, все еще держа его под прицелом, принялась, опираясь за стену, пробираться к двери.

— Идите, идите, — провожал ее насмешливый голос. — До первого оврага… с вашей-то ножкой… их здесь очень много, оврагов. Потом, когда сломаете себе все, что возможно, я, услышав ваш вопль, несомненно прибегу к вам на помощь, но смогу ли уже помочь…

Наталья, казалось, не слышала… Прохромав к порогу, распахнула дверь. Лесная чащоба кругом, со всех сторон… Лес вновь уже пугал, словно ждал ее, дабы навсегда поглотить в своих темных таинственных недрах…

Наталья остановилась и опустила голову. И тут же почувствовала, что мягким, но сильным движением у нее вытянули из опустившейся руки пистолет.

— Ну, что с вами, Наталья Алексеевна? — послышался ласковый голос, который, вопреки всей ее подозрениям, невольно успокаивал. — Что это вам, матушка, простите, в голову стукнуло?

В волны мягкого голоса вдруг захотелось нырнуть и успокоить в них сердце…

— Я увидела вас… случайно… — пробормотала Наталья, ничего уже не понимая, чувствуя, что кровь приливает к щекам, — вы умывались… и эти следы на спине…

— Ах, вот оно что! — воскликнул Павел Дмитриевич. — Что ж… А если вы правы, и я действительно… разбойник, беглый…

Она дернулась, но…

— …но ведь я не спрашиваю вас, как вы оказались в моем «страшном» леске, в мужской одежде, вооруженная… я не спрашиваю, почему вчера во сне, в бреду, вы разговаривали с самим генералом Ушаковым!

Наконец-то все, что ледяной глыбой лежало на сердце, растаяло и выплеснулось неудержимыми рыданиями.

Павел Дмитриевич довел ее, уже совсем обессилившую, до импровизированной кровати, принес воды.

— Ну-ну, — бормотал, — простите меня…

— Эт-то вы… — заикаясь, выдавила Наталья сквозь рыдания, — пр… простите…

Он меж тем исследовал пистолет.

— Ого! Так он и не заряжен? Смелая вы, однако… Возьмите.

И протянул ей пистолет, от которого Наталья отшатнулась, как от кобры.

— В меня вчера стреляли, — сообщила она.

— В вас?! Ужасно. Если это то, что я предполагаю… Но… мы поговорим, а пока, вот в окно вижу, идет отец Василий. Ну, госпожа амазонка, вытрите ваши прекрасные глаза… Сейчас вы увидите…