Александр Теущаков - Перстень с трезубцем Страница 25

– Что здесь написано?

– Любимой внучке от бабушки.

– Это ты на портрете?

– Ты разве не видишь, здесь портрет светлоликой девушки? А теперь взгляни на меня.

– Так кто же это?

– Моя сестра Жомбор Ребека.

– Сколько ей здесь лет?

– Семнадцать. Ты разве не заметил дату под надписью.

Гайдуки вновь продолжили поиски, но не найдя ничего, засобирались в путь. Вашар наказал им прибыть к входу в Адскую пещеру, где на завтрашнее утро был назначен общий сбор.

– Вы мне дадите переодеться? – попросила графиня.

Борат хохотнул:

– Разрешаю, но только при мне.

– Не издевайся! Это тебе дубине неотесанной все равно, в какой одежде ходить, в грязной или…

Гайдук не дал графине договорить, а прикрыв ей рот рукой, дерзко сказал:

– Я сейчас тебя так обстрогаю, что не пройдет и года, как ты родишь маленького Жомборенка.

Гайдуки веселым смехом подхватили его шутку. Борат завел Ребеку в комнату и закрыл дверь, а сам кивнул головой Арону, чтобы он шел во двор и встал под окном.

Переодевшись, Ребека вышла и шепотом попросила Бората оказать ей еще одну услугу. Он улыбнулся и, выведя графиню во двор, проводи до уборной.

Заткнув Ребеке рот и усадив на коня, гайдуки опять направились в сторону замка Железная рука.

Михал Ласло возвращался к себе в замок. Он торопился и неустанно погонял коня. Бедное животное казалось, вот-вот откажется от сумасшедшей скачки и прекратит бег, но хозяин спешил, и конь это чувствовал, как никогда. За ним следовали семь гайдуков в полном боевом снаряжении. Неспокойно нынче на дорогах Трансильвании и знатным особам не пристало разъезжать одним без сопровождения.

Михалу уже доложили, что его невеста вернулась и теперь находится в его замке. «Боже! Три года изо дня в день я надеялся, что она отыщется. Ведь верил же, чувствовал, что она не может, вот так – бесследно исчезнуть. Этушка моя! Любимая! Благодарю тебя Господи, что ты услышал мои молитвы!»

Чтобы сократить путь, Ласло направил коня к Соляному ущелью и сквозь гору Барса собирался попасть в замок с другой стороны, где располагался центральный вход на рудники. Так он хотел сохранить в тайне свое прибытие в замок и сделать сюрприз невесте.

Через два часа отряд въехал в ущелье с северной стороны и остановился у входа в пещеру. Передав коня воинам, Ласло через тайный ход прошел в крепость. Увидев его, стражники обрадовались хозяину и, думая, что он еще не знает о возвращении Этель, поделились с ним радостной новостью. Он улыбнулся в ответ, смешно пошевеливая усами, и приказал стражникам соблюдать тишину.

Пройдя через центральную галерею, Михал поднялся на второй этаж донжона и направился в центральную залу, где обычно собиралась вся знать замка. Заслышав шаги, ему навстречу вышли слуги и приветливо улыбаясь, сказали, что госпожа находится у себя в спальне.

Уже был полдень, и Ласло был удивлен, почему Этель до сих пор не покинула своих покоев. Увидев понурый взгляд личной служанки госпожи, Михал спросил:

– С Этель все в порядке, она хорошо себя чувствует?

– Господин Михал, госпожа Этель плохо сегодня спала и поэтому недомогает, она Вас так ждет…

Он уже не слышал последних слов служанки и быстрым шагом направился в спальню к невесте.

Услышав разговор в зале, Этель приподняла голову с подушки и почувствовала, как ее вновь затошнило. Еще с вечера показалось, что кружится голова и под языком скопилась неприятная слюна. Ночью она проснулась от сухости во рту и, попив воды, почувствовала легкую тошноту. Все это она списала на волнение и смену обстановки, ведь три года не могли бесследно пройти, да и болезнь малярией, как предположила Этель, могла дать о себе знать.

Когда она услышала стук в дверь, то подумала, что вернулась служанка и попыталась громко сказать, но голос ее сильно ослаб:

– Войдите, кто там?

Дверь распахнулась, и баронесса увидела графа Михала. Она хотела приподняться, но граф опередил ее и был уже у постели. Любопытные лица старались заглянуть в комнату, но служанка притворила дверь и, прижав указательный палец к губам, жестами отогнала прислугу.

– Михал, мой дорогой! Что же ты не предупредил никого, мы ждали тебя, но не знали, когда ты вернешься. Ты мой родной!

– Этушка! – он припал на одно колено и, целуя ей руку, приговаривал, – милая, как я счастлив видеть тебя. Золотая моя, бесценная!

Она гладила его длинные, волнистые волосы и тоже приговаривала:

– Я так скучала! Каждый день я думала о тебе. Я верила, что когда-нибудь мы будем вместе.

– Я тоже думал о тебе каждый день. Я часто ходил на наше с тобой место. Помнишь, на озере?

– Да, там мы с тобой поклялись любить друг друга вечно.

– Я не переставал любить тебя ни на минуту.

– И я люблю тебя горячо, как и прежде. Родной мой!

Этель сидела на краю постели. Михал встал с колена и, приподняв ее за талию, нежно прижал к себе. Она обвила его шею руками и гладила волосы. Он слегка отстранился, и их губы слились в долгом поцелуе.

Вот она – минута счастья и наслаждения, о которой они мечтали три года, думали и каждый по-своему приближал. Все отступило перед этим поцелуем: бессонные ночи, полные тревог и волнений, ежедневные поиски, заканчивающиеся неудачами. Ее взгляд в ночную пустоту, молящий о помощи, ее судорожные, беззвучные рыдания, наполненные горечью и безысходностью. Его печаль в минуты одиночества, душевные муки и сознание того, что это не должно было с ними случиться, потому что они любили друг друга. И только искорка надежды никогда не гасла в их груди, она каждый день вспыхивала с новой силой. Любовь подпитывала этот неугасающий огонек и, видимо сам Господь Бог, смиловавшись над ними, послал помощь.

Вдруг Этель обмякла в руках Михала и стала сползать вниз. Он подхватил ее и уложил на постель.

– Что с тобой, Этушка?!

– Не знаю, у меня слабость в ногах и голова кружится.

Ласло бросился к двери.

– Лекаря! Быстро позовите лекаря! – крикнул он громко в залу.

К нему поспешила мать Этель – Кэйтарина.

– Михал, дорогой, как я рада видеть тебя. Что случилось, кому понадобился лекарь?

– Тетушка Кэйтарина, я тоже рад Вас видеть. С Этель что-то неладное, она плохо себя чувствует.

Пожилая баронесса кинулась в спальню дочери и, увидев ее бледное лицо, с тревогой спросила:

– Родная моя, что с тобой, тебя что-то беспокоит?

– Я не знаю, но такое со мной случалось, когда болела малярией.

– Малярией?! – удивился Михал.

– Да-да, там, у графини… – Этель, облизывая пересохшие губы, пыталась объяснить, но у нее это плохо получалось. Кэйтарина, разволновалась и вывела всех, кроме Михала из комнаты. С шумом по коридору спешили слуги, впереди всех быстро шел лекарь. Он попросил всех выйти из комнаты и закрыл дверь, оставшись один на один с Этель.

Через полчаса он вышел, и граф Ласло немедля обратился к нему:

– Метр Э́рно, что с ней?

– К сожалению, я сейчас не могу определить причину ее сильного недомогания, но у меня есть подозрение, что она отравилась чем-то. Сейчас я пошлю своего помощника, и он принесет мне кое-какие лекарства. Когда Этель примет их, через два часа я могу точно сказать, отравилась она или у нее просто упадок сил.

– Эрно, помогите ей, я Вас очень прошу, – взмолилась Кэйтарина, она ведь только вчера нашлась. О Господи! Не дай моей дочери повторения болезни.

– О какой болезни она говорит?! – изумился лекарь.

– Когда Этель держали в неволе, она переболела малярией.

– Так вот оно что! Тогда попробую дать ей другое лекарство.

Лекарь отошел в сторонку и задумался.

Вдруг в конце залы показался офицер стражи Людвик и махнул рукой Михалу. Когда они отошли в сторону, капитан доложил:

– Господин Ласло, в угловой башне Вас дожидается Балаж, он принес срочное сообщение.

– Людвик, мне сейчас не до этого, пусть подождет.

– Он просил передать, что это очень важно, его прислали из Адской пещеры.

– Вот как! Ну, хорошо иди и передай ему, что я скоро приду.

Ласло предупредил лекаря и матушку Этель, что ненадолго покинет их и, заглянув в спальню, приветливо махнул рукой невесте.

Балаж поднялся со скамьи и, поклонившись, сделал шаг навстречу Ласло.

– Ну, что у тебя за срочность? – спросил граф.

– Борат передает Вам на словах, что двое его людей, только что умерли в Адской пещере.

– Кто эти люди?

– Бернат и Арон.

– Что?! Ты хочешь сказать, что два здоровенных мужчины ни с того и не с сего умерли в одночасье.

– Арон умер чуть позже Берната. Господин Михал, их отравила графиня.

– Вы в своем уме?! Ее же задержали! Как она могла их отравить?

– Борат подозревает, что в доме на болотах, когда обыскивали все вокруг, Бернат и Арон выпили на двоих кувшин с отравленным вином.