Виктор Дьяков - В году 1238 от Рождества Христова Страница 25

– Ладно, хватит об этом, – Миловану тоже стала неприятна данная тема. – Ты мне лучше расскажи, что ты знаешь о войске татарском. Сколько их всего, что за народы в нем собраны?

– Войско огромное, тысяч сто, если всех сосчитать, пожалуй, будет. А народы… Вот вы называете их татарами, а ведь татар там нет. Татары это народ, который еще Чингисхан, дед нынешнего хана всех целиком вырезал. Говорят, он им за отца своего мстил. Татары, вроде, его отца отравили. А войско состоит большей частью из монголов и кипчаков, – сразу выказал хорошую осведомленность булгарин.

– Ну, про монголов я знаю, все ханы там монголы. А кипчаки кто, не монголы? – слушая толмача, Милован проявлял все больший интерес к его рассказу.

– Нет, они и говорят на другом языке. Язык кипчаков на наш булгарский похож, потому я и по-кипчакски быстро говорить научился. И вас они зовут, как и мы зовем, орысами. А вот монголы вас зовут урусутами.

– А сколько во всем войске этих кипчаков? – продолжал все «глубже копать» Милован.

– Думаю никак не меньше двух третей, – чуть подумав, ответил толмач.

– А монголов?

– На много меньше, самое большее четвертая часть всего войска. Но хан, большинство темников и тысячников – монголы.

– А как же оно так хорошо управляется это войско, если в нем большинство кипчаки, а воеводы все больше монголы, и как ты говоришь, говорят они на разных языках? – выразил некоторое недоумение Милован.

– Многие монголы говорят по-кипчакски, а кипчаки по-монгольски. Они ведь рядом живут, и когда Чингисхан покорил кипчакскую степь, где войной, где посулами будущих грабежей, кипчаки влились в его войско и сейчас их в нем большинство. А подчиняются кипчаки командирам-монголам потому, что верят, с монголами у них всегда будут победы и добыча, ведь до сих пор монголов никто победить не может. Они верят, что вместе с ними станут властелинами всего мира, – толмач замолчал, глядя на проплывающий мимо сплошные леса. Сани его укачивали, и он уже с трудом боролся с дремой.

– Ты сказал, что почти все темники монголы. Что означает почти – есть и темники кипчаки? – Милован не обращал внимания на состояние толмача и продолжал расспрашивать с неослабевающим интересом.

– Да нет, чистых кипчаков среди темников нет, но есть наполовину. Темник Бурундай, который вашего Великого Князя разбил наполовину монгол, наполовину кипчак. Во всем войске по слухам нет лучшего военачальника. Вроде бы даже сам Бату-хан ему завидует, потому что тот во всех битвах отличается. Зато старый Субэдей, правая рука Бату-хана, ему очень благоволит…

Сани подпрыгнули на ухабе, с головы толмача упала рысья шапка, и на всеобщее обозрение открылся бритый череп в буграх шишек и ссадинах.

– Кто это тебя так? – кивнул на голову пленного Милован.

– Под стенами Владимира, когда ворота тараном разбивали… сверху что-то тяжелое бросили… Долго потом без памяти лежал, – нехотя пояснил булгарин.

– А здесь, ты тоже на таране стоял, когда ворота в нашем тыне разбивали!? – уже зло спросил Милован.

– Нет, здесь меня берегли. В отряде Мансура я один знал и ваш и их язык, – толмач уже с трудом ворочал языком и, казалось, вот-вот провалится в сон.

Его заставило встрепенуться не очередные вопросы, а то, что Милован замолчал и отвернулся от него. Толмач это молчание расценил по-своему – русский князь узнал от него все, что хотел и теперь за ненадобностью его просто убьют. Но после некоторого раздумья Милован вновь его спросил, причем так, словно толмачь уже не враг. Он как будто спрашивал совета:

– Как думаешь, татары… или кто там они есть, еще придут сюда?

Толмач помотал шишковатой головой, отгоняя сон, и ответил не сразу:

– Ты князь тысячника Мансура зарубил, а Мансур был любимым учеником самого Бурундая. Темник не простит, ты его сильно обидел…

10

В Киверичах отряд Милована встречали восторженно. Такой победы и еще более такой добычи никак не ждали. Той же церковной утвари привезли столько, что маленькая церквушка отца Амвросия оказалась не в состоянии ее вместить, и пришлось многое сложить в запасники. Оружия и доспехов было столько, что теперь все ополчение можно было вооружить саблями, луками и одеть в татарские кольчуги и шлемы. Особое внимание привлекали сваленные в двух «санях» татарские сапоги-гутулы. В небогатом селе, где большая часть жителей не знали кожаной обуви, а ходили в лаптях, а летом босиком, такие прочные и практичные сапоги произвели сильное впечатление.

Милован со Жданом в княжьем доме разбирали «казну», драгоценности, что нашли у убитых татар.

– Правильно, у князя должна быть своя казна, – несколько раз повторял Ждан, передавая Миловану то одну, то другую золотую, серебряную или жемчужную вещицу. – А вот этот красоту ты невесте своей поднеси, – Ждан подал тонкой работы золотые сережки, крестик и матово белые отполированные жемчужные бусы.

– Ты что, в своем уме!? Они сняты с баб или девиц, которые были до смерти забиты или засильничаны! Как же я такое могу Голубе поднести!? – возмутился Милован.

– Те князья да воеводы с чьих жен да дочерей это снято не смогли их уберечь. А ты вон поганых сколько побил, без тебя такой славной брани не было бы. Это твоя победа князь и твоя добыча по праву. Давай любого оружника спросим – все они так думают, – Ждан продолжал протягивать через стол серьги, крестик и ожерелье.

– Ну, может оружники то так и скажут, а что другие-то подумают? Взял из добычи самое дорогое и на невесту свою повесил, – уже не так твердо возражал Милован.

– А ты про думы смердов и смердок не очень переживай. Они тут по избам сидели, пока мы там татар смертным боем били, – Ждан положил драгоценности на стол и пододвинул их к Миловану.

– Когда село обороняли, и они по избам не сидели, тоже тут немало кровушки пролили, – все менее стойко «держался» Милован.

– Эти украшения, они не для смердок, сам знаешь. Может даже с самой Великой Княгини, или с дочерей ее сняты. Как эти Рюриковичи Великими Князьями стали, ты не хуже меня знаешь. Они не наши природные князья. Так чем же их бабы лучше наших природных кривичских и мерянских княгинь и княжен? Голуба она как раз такая княжна и есть. Подари ей князь, ты это золото и жемчуг в славном бою добыл и имеешь право, – Ждан еще ближе к Миловану пододвинул драгоценности.

Милован явно колебался, по всему ему очень хотелось сделать невесте подарок, но было и жутко и неудобно. Но Ждан видел, что сумел уговорить князя, еще немного поколеблется и возьмет. Он же достал из мешка, который принес собой, на вид совершенно новые татарские сапоги-гутулы:

– Вот, две пары выбрал, специально искал для племянницы своей, должны ей впору быть. А вот эти Голубе тоже подари, они поменьше, у Голубы-то нога поменьше, чем у Боянки будет, – Ждан поставил рядом с Милованом пару гутул, видимо снятых с татарина небольшого роста, тонкокостного телосложения и с соответственным размером ноги.

– Ладно… возьму… подарю, – Милован всячески показывал, что это ему неприятно, и он соглашается с неохотой.

Но, то он делал для вида, ибо давно хотел сделать Голубе настоящий княжеский подарок, но не имел такой возможности и вот возможность, наконец, представилась, правда все это взято хоть и в бою, но с трупов и это как-то… Что же по-настоящему было Миловану неприятно, так это слова Ждана о необоснованности нынешнего высокого положения Рюриковичей. И сейчас Милован не мог не высказать своему старому другу и наставнику своего неудовольствия:

– Ждан… который раз тебе говорю, брось ты эти разговоры о кривичах, варягах. Сейчас не время старые обиды вспоминать. Плохие, хорошие Рюриковичи, но они вон сколько народов, всех нас под своей властью объединить сумели. А если сейчас я стану вспоминать, кто были мои дальние предки, отец Амвросий про своих, вятичи про своих, мурома тоже вспомнит, что у них когда-то свои князья были. Не дело это. Вон толмач пленный рассказывал, в татарском войске более всего кипчаков, а главенствуют над всеми монголы и, как видишь, всех бьют. Только вот мы их первые кто побил, да и то неизвестно, что дальше будет. А почему, потому что у них один хан и все они, и монголы, и кипчаки и другие, какие есть в их войске народы, одной его власти подчинены. И нам сейчас лучше не оспаривать старшинство Рюриковичей, потому как кроме них никто нас всех собрать против татар не сможет… Русские мы Ждан, русские все, и кривичи, и меря, и мурома, и вятичи, и новгородцы. Порознь нам от татар никак не отбиться, – без особых надежд достучаться до разума Ждана, говорил Милован.

– И то, что Рюриковичи предков твоих стольких законных вотчин лишили и эту, последнюю готовы забрать, ты и с этим мириться готов!? – явно не хотел понять князя Ждан.

– Не время сейчас… пойми, – Милован более ничего не говоря, сгреб украшения, взял гутулы и встал из-за стола, давая понять, что больше на эту тему говорить не намерен.