Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко Страница 25

– Верны слова твои, князь, – поддержал Шаховского полковник Мягчеев.

– Но что делать?

– Что прикажешь, князь?

Шаховской усмехнулся.

– А что я прикажу? Хотел от вас мудрости набраться. Как без верных людей измену искоренить?

– Надобно власть проявить! – сказал Вельяминов.

– Ась? Власть говоришь? Но токмо власть на стрельцах держится. А сии стрельцы не больно желают власть защитить. Али сам пойдешь к ним? Не забоишься?

Вельяминов опустил голову.

Шаховской продолжил:

– Вот так-то! Воевода приказал, а нам думать надобно…

***

Так ни до чего не договорились воеводы и полковники. Вельяминов все понял. Не хотят они против самозванца сражаться и стоять верно за царя Бориса Федоровича. Да и чего им стоять за него? Что видели они от Годунова? Наказаны были и сосланы. Промыслы свои покинули и семьи оставили. Что будет с торговлишкой стрелецкой? Многие в разор пойдут. А жалование государево им сколь не плачено? И чего станут женки и детки стрелецкие есть? Многие зимы не переживут. А стрельцам стоять верно за царя Бориса Годунова? Может, так и было бы, если бы король Жигимонт напал на русские пределы. Тогда стали бы стрельцы и дети боярские за Русь. Но ведь царевич идет на Москву. Сын Ивана Грозного…

***

Отряд пана Нильского

Октябрь 1604 года.

Отряд казаков под командой Яна Нильского остановился в лесу. Нужно было дать коням и людям отдых.

Нильский распоряжался именем царевича Димитрия, но за командира его эти люди не признавали. Они слушалась украинского шляхтича Петра Демецкого. Тот с ними не один пуд соли съел.

– Трудно с сими людьми, пан Ян, – сказал Демецкий Нильскому сразу после первой встречи. – Но в бою лучше их нет.

– Я не посягну на твои права, пан Петр. Вижу, признают они тебя свои командиром.

– Я многих знаю еще с Запорожья.

Нильский с удивлением посмотрел на Демецкого.

– Так пан запорожец?

– Бывал и там, – неопределённо сказал Демецкий. – Поносило меня по свету, пан Ян.

Демецкий был вдвое старше Нильского и ему уже за сорок. Бурная жизнь оставила следы на его теле. Отметины от сабельных ударов и стрел могли поведать, в каких войнах и набегах участвовал этот шляхтич. Рана на плече, оставленная татарской стрелой в Гезлове, во время набега казаков на ненавистный Крым. Шрам на шее от похода с гетманом Коссинским против панов.

Много всего пережил Петр Демецкий. И рассказам его о боях и походах не было числа. Сколько историй он мог поведать и сколько разных баек знал. Сидели казаки вокруг костра и, затаив дыхание, слушали были о боях с татарами и турками, о нападениях на панские маетки, о лихих наездах на крепости князей, об осадах и о красных девицах, что некогда любили атамана.

Пан Петр был плотного сложения воин с широкими плечами и крепкими руками. На его лице был шрам от сабельного удара, который пресекал левую щеку. Бороды Демецкий не носил, но его усам мог позавидовать и коронный гетман.

– Ты, пан, много воевал? – спросил он Нильского.

– Нет, пан Петр. Я ведь еще молод и не был во многих битвах. Хотя мой господин пан Замойский сделал меня поручиком.

– Пан знатного рода?

– Нет, пан Петр. Мой отец шляхтич, но имения своего не имеет.

– И я шляхтич без имения. Ничего кроме сабли не оставил мне отец. Сам пробивал дорогу себе в жизни. Да кроме шрамов ничего не нажил пока.

– Может пану повезет в войске царевича?

– На то и надеюсь. Ведь какое дело затеяли! Добыть трон Московский!

– До трона еще далеко.

– Это и понятно, – согласился Демецкий. – Большое дело времени требует…

***

Пан Демецкий проникся к Нильскому симпатией и рассказал ему кое-что важное.

– Ты, пан Ян, когда успел дорогу перейти Бучинскому?

– Ты про что, пан Петр?

– Дак не любит он тебя.

– Да я не девка, пан Петр, чтобы любить меня.

– Я не о том, пан Ян, хочу сказать тебе.

– А о чем?

– Враг он тебе. И враг лютый.

– Так я завсегда готов взять в руки саблю, пан Петр.

– Саблю, говоришь? А вот я имею приказ Бучинского умертвить тебя тихо. Он для того тебя и послал сюда. И я думал сегодня ночью его приказ исполнить. Мои люди и не пикнут про то.

Нильский посмотрел на Демецкого. Тот не шутил.

– И что пан намерен делать? Зачем рассказал мне сие?

– Дак нравишься ты мне, пан Ян. А Бучинского терпеть не могу. Но он при царевиче большой человек. Командует его личной охраной.

– И пану нужно подчиняться? Так?

– Я на тебя, пан Ян, руки не подниму. Я дам тебе нынче ночью возможность сбежать.

– Сбежать? Но я не побегу.

– Как не побежишь? Али жизнь тебе не дорога?

– Если пан не побоится оставить меня в отряде, то…

– Я ничего не боюсь, пан Ян. В этом отряде тебе ничто отныне не угрожает. Но потом, Бучинский найдет способ тебя прикончить.

– Это мы еще посмотрим, пан Петр.

– Не шути с Бучинским, пан. Он человек опасный. Такого врага поискать. Хотя у каждого есть враги, пан. И чем они опаснее, тем больше чести.

– Я и не думал с ним шутить. Но для тебя, пан Петр, сие опасно. Коли не исполнишь его приказа…

– Ты про меня не думай, пан. Я завсегда выкручусь. Тем более большая война впереди. Я нужен царевичу.

– И я выкручусь, пан Петр. Но тебе за услугу спасибо. Ян Нильский умеет быть благодарным…

Глава 8

Чернигов открывает ворота.

Вот наша Русь: она твоя, царевич.

Там ждут тебя сердца твоих людей:

Твоя Москва, твой Кремль, твоя держава.

А.С. Пушкин «Борис Годунов».

***

Чернигов: Елена в городе

Октябрь 1604 года.

Князь Петр Шаховской узнал, что прибыл в город посланец от мятежного царевича. И был тот посланец женщиной. И, как сказал купец, настоящей красавицей.

«Что делать? – думал он. – Принять? А коли узнает кто? Этот пес Вельяминов сразу донесет! Но и не принять неможно! Бориска то наш, говорят, на ладан дышит. А коли помрет? Что тогда?»

Слухи об армии самозванца все больше и больше беспокоили опального вельможу. Гарнизон Чернигова был ненадежен, и можно было ждать бунта. А чем такие бунты заканчивались, Шаховской хорошо знал.

«А что если завтра армия Димитрия будет у стен крепости? Что станется со мной? Один неверный шаг и все. А тут сам вор ко мне своего посланца шлет. Надобно принять. Но принять тайно! Дабы никто не пронюхал!»

– Стёпка! – позвал князь слугу.

– Да, батюшка князь!

– Поди в дом, где ныне обретается тот, кого прислал…

– Царевич?

– Тише! Совсем ума лишился? Дурак! А как услышит кто? Поди в тот дом и приведи посланца.

– Сделаю, князь.

– Но делай все не нынче, а как стемнеет.

– Не сумлевайся. Князь. Все сделаю как надо…

***

Елену привели в дом князя ночью. Увидев женщину, Шаховской поднялся со своего места и шагнул её навстречу.

– Пусть панна меня простит, – сказал он по-польски. – Но должен принять панну в такой поздний час.

– Я говорю по-русски, князь.

Она откинула капюшон, и