Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф Страница 25

— Да, сэр! — Витус сцепил зубы. Он иначе представлял себе свою службу. Но ничего не поделаешь. Капитан на судне — царь и бог. Его слово — закон, по крайней мере для тех, кто у него в подчинении, а Витус один из них, с тех пор как нанялся корабельным врачом. — Должен обратить ваше внимание, сэр, на два других, еще более тяжелых случая. Речь идет о лихорадке. Матросы лежат в кубрике под передней палубой. Они совершенно апатичны.

— Просто им недостает немного сна.

— С вашего разрешения, сэр, боюсь, что дело куда хуже. У обоих пациентов сыпь на коже по всему телу, печень и селезенка увеличены, губы и язык обложены черновато-коричневым налетом, причем в сухом и потрескавшемся состоянии. Я уверен, что это одна из многочисленных злокачественных лихорадок, при которой врач мало что может сделать, кроме как бороться с симптомами.

— И что вы думаете делать, кирургик? — в голосе Стаута прозвучало чуточку больше внимания.

К тому, что ему было сообщено, нельзя относиться легкомысленно. Двое матросов серьезно больны, а значит, полностью выбыли из команды. Ослабление команды неблагоприятно скажется на плавании: «Галант» может потерять скорость.

— Оба будут регулярно принимать отвар из ивовой коры, а кроме этого небольшие дозы вещества, получаемого из шпанской мухи. Оно называется кантаридин. Больным нужно давать обильное питье и держать их в тепле. Я еще раз проштудировал все о различных лихорадках и поэтому могу сказать: есть надежда на их выздоровление при условии, что мы не имеем дела с так называемой черной рвотой.

Стаут почувствовал легкую тошноту.

— Черная рвота, сэр, — самая наихудшая из всех известных лихорадок, и я сделаю все возможное, чтобы предотвратить ее распространение на борту. С вашего позволения, сэр, ради этого я дам распоряжение обработать кубрик команды и каюты офицеров раствором уксуса, а затем окурить их серой. Далее, я позабочусь, чтобы оба больных были изолированы. Надеюсь, этих мер будет достаточно.

— Ну… да… Хм, я тоже надеюсь. — Стаут нервно забарабанил пальцами по столу. А потом почти с признательностью буркнул: — Вы на корабле всего лишь день, кирургик, а уже немало сделали.

— Благодарю, сэр! — Витус придержал при себе замечание, что сделал бы больше, если бы добился лучшего питания для экипажа. Но решил, что точки в разговоре об этом еще не расставлены. Вслух он сказал: — Мне пора к моим пациентам, сэр. Кроме того, на очереди еще несколько контузий и ушибов.

— Не смею вас задерживать, кирургик. — Взгляд Стаута уже устремился к шкапчику с окороком.

Днем позже, во время вечерней вахты, когда склянки били четыре, Витус с друзьями стояли на главной палубе. Они подставили лица ветру, наполнили легкие свежим воздухом и наслаждались привкусом морской соли на губах. Внезапно с кормы послышались голоса. Там появилась компания из двух молодых дам в сопровождении стройного моряка.

— Да это же… — вырвалось у Витуса.

Коротышка прикрыл глаза от солнца своей детской ладошкой, сложенной лодочкой:

— Уи, обе потрепанные сучки из «Пристани Полли»!

И действительно, вслед за моряком на палубу начали спускаться Феба и Филлис. Феба, хихикала и трещала без умолку:

— Клянусь костями моей матери, морское путешествие здорово возбуждает, повсюду вокруг одни лихие парни, ух!

Полногрудая Феба помахала наверх, где несколько матросов смолили ванты грот-мачты. В качестве ответа с высоты донесся долгий заливистый свист, полный восхищения.

— Такие крепкие парни, кому-то от них станет не по себе, а, Филлис?

Бледное лицо подруги слегка зарумянилось.

Между тем троица приближалась.

— А тебя я уже где-то видела, горбушка! — восторженно воскликнула Феба. — Да, точно, теперь вспомнила! В забегаловке Полли в Плимуте. Так?

— Уи, госпожа полюбовница, щё может, то есть. Ты Феба, а твоя подкудахталка — Филлис.

— Нет, упасть и не встать! А этот маленький горбун нахальничает! Назвать даму полюбовницей! Слушай-ка, карлик, если я полюбовница, тогда ты… ты…

— Энано, если ты не против! — Коротышка растянул свой небывалый рот в улыбке и поклонился так стремительно, что рыжая всклокоченная копна на его голове перекинулась вперед.

В беседу включился моряк:

— Похоже, здесь все друг друга знают, так что придется мне наверстывать. Позвольте представиться. Меня зовут О’Могрейн, Дональд О’Могрейн, джентльмен. Я штурман этого корабля и в данный момент пытаюсь дать обеим дамам некоторые пояснения о парусном судне.

Витус вежливо поклонился девушкам:

— Да, нам знакомы эти дамы. По крайней мере, косвенно. — Потом он пожал руку О’Могрейну. — Очень рад знакомству. Я Витус из Камподиоса, врач и хирург на «Галанте». Казалось, мы должны были бы уже были пересечься, но этот корабль не так уж мал, чтобы за день-другой встретиться со всеми.

— Ваша правда, сэр, для английского торгового галеона «Галант» далеко не мал. К сожалению, несколько запущен, если можно так сказать. Такое впечатление, что здесь экономят на всем, даже на необходимом для плавания.

— Я с этим уже столкнулся. Но позвольте представить вам еще одного моего друга: магистр юриспруденции Рамиро Гарсиа.

Магистр выскочил вперед и порывисто схватил правую руку штурмана:

— Очень приятно! Откуда вы родом, мистер О’Могрейн?

— Из Ирландии. Мой родной дом в Киллала-бей, на западном побережье Зеленого острова.

Неожиданно раздался звонкий возглас Фебы:

— Ух ты! Эй, гляньте-ка! Там петух! А рядом настоящая овца! — Она обнаружила живое довольствие Стаута, которое мирно ожидало своей участи в клетках возле большой шлюпки. Чуть не бегом, таща за собой Филлис, Феба ринулась к клеткам и просунула палец сквозь прутья к петуху.

— Цып-цып-цып!

Петух, которого команда окрестила Джеком, посмотрел на нее одним глазом, склонив голову набок.

— Цып-цып-цып!

Джек с резким подскоком обернулся вокруг своей оси и вдруг молниеносно ударил женщину в палец своим острым клювом.

— Ай! Чертова скотина! — Феба сунула пораненный палец в рот.

— Дайте посмотрю. — Витус подошел к ней и вынул палец изо рта. — Слава Богу, ничего страшного. Поднимите руку вверх, и кровотечение скоро остановится. Если желаете, могу наложить вам повязку.

— Повязку? При такой царапине? Нас, девушек из пуб… э-э-э… я имела в виду, нам, дамам из Плимута, и не такое приходилось терпеть!

— Да-да, терпеть, — подтвердила Филлис.

Но как ни вынослива была Феба, через секунду у нее снова появился повод заорать: кружившая над клеткой с овцой чайка нагадила ей на шляпу.

— Черт подери, это моя единственная шляпка! Черт меня подери! — Она сняла предмет дамского туалета и огорченно рассматривала густое пятно.

Магистр проглотил смешок.

— Не стоит отчаиваться, драгоценная, радуйтесь, что это была не корова! А вообще-то есть старая морская примета: если вам на голову нагадит чайка, это сулит счастье. Тот, кому посчастливилось, может загадать одно желание.

— О-о-о! Правда? — Над переносицей Фебы образовалась складка. Она с недоверием смотрела на маленького ученого, но у того на лице не дрогнул ни мускул. — Вы меня не морочите? Клянетесь честью?

— Разумеется, драгоценная. Мне бы и в страшном сне не приснилось, чтоб я мог наврать вам с три короба!

— Хм, ну тогда… У меня есть одно желание… И даже страшно сильное. Хочу заполучить в Новой Испании знатного мужа, настоящего дона, такого богатого, что у него монет — как сена некошеного… И чтобы носил меня на руках! И для Филлис тоже. Да, Филлис? Ты ведь тоже хочешь жениха, которой бы один на всю жизнь, да? И он обязательно должен быть шикарным, да?

— Да, — как эхо откликнулась Филлис, — шикарным.

— Так. А если так, то вторая чайка нам и не нужна!

Последующие недели принесли с собой события, которые заставили Стаута впервые в жизни усомниться в своем везении. Виной всему был шторм, который обрушился на «Галант» и упорно держал свою добычу, изрядно потрепав ее. Каждый раз, когда капитан думал, что ушел от бури и собирался брать курс на Мадейру, встречные ветра поднимались с новой силой. Словно колдовство какое! Где же его удача? Проклятия Стаута тонули в реве бушующих волн, и каждый день, потерянный «Галантом», казался ему потерянной прибылью.