Геннадий Левицкий - Великие Князья Литовские: Ягайло Страница 27

Наконец, 6 сентября русское войско подошло к Дону при впадении в него реки Непрядвы. Сторожа доносила, что Мамай находится примерно в однодневном переходе от русской рати. Мамай движется не спеша — поджидает своих союзников: Ягайлу и Олега рязанского. Вероятно, он подойдет к Непрядве не ранее 8 сентября. Но то, что Мамай придет именно сюда — несомненно. Здесь было самое удачное место переправы через Дон. Это знал Дмитрий Иванович, знал и Мамай через своих разведчиков. Так как московский князь привел свое войско раньше, у него в руках оказалось важное преимущество: именно ему предстояло решать на каком берегу реки встретить татарскую рать.

Дмитрий Иванович давно уже наметил место будущего сражения, но такое ответственное решение ему не хотелось принимать единолично. Со всех земель русских пришли воины на берег далекого Дона, и поэтому Дмитрий Иванович, несмотря на свое главенствующее положение, чувствовал себя частью чего-то огромного, необъятного, называемого ранее двумя словами — Киевская Русь. "Так пусть же и сейчас, — подумал московский князь, — каждый скажет свое слово, как раньше все важнейшие решения принимались на общерусских съездах князей." Подле шатра Дмитрия Ивановича, раскинутого на берегу Дона, собрались все бывшие в войске князья и воеводы. И каждому желающему московский князь дал возможность высказаться, каждого внимательно выслушал.

— Нужно переправляться и идти вперед, навстречу Мамаю. — Шумел молодой и горячий Михаил Бренок. — Довольно татарам за нами гоняться, теперь наш черед настал. Эку силищу привели на Дон…

— У нас большей частью пешая рать, а у Мамая конница. Не шибко то на своих двоих погоняешься за конными. — Говорил более рассудительный и умудренный опытом Андрей Ольгердович. — Но в одном я согласен с Михаилом — переправляться на правый берег все же нужно. Там, — показал Андрей Ольгердович на противоположный берег, — начинается огромное поле, которое в народе зовется Куликовым. На нем мы разместим войско, и еще останется место для маневра. Отсюда можно видеть, что поле, особенно по краям, изрезано глубокими балками, оврагами, поросло густым кустарником. Это все затруднит движение хваленой конницы Мамая, помешает ей зайти в тыл нашему войску.

— Зачем нам переправляться на правый берег? — Подал голос осторожный Тимофей Вельяминов. — Вспомни, Андрей, битву на Воже. Вспомни, как лихо сбросили мы переправившиеся тумены Бегича обратно в реку. Поступим также и сейчас: отойдем версты на две-три от берега, а едва Мамай переправит половину своей рати, нападем на нее и без особого труда разобьем.

— План твой хорош, Тимофей, — опять заговорил Андрей Ольгердович. — Хорош в том случае, если Мамай переправится через Дон. Но мне думается, что битву на Воже, кроме нас с тобой, помнят и татары, и уж теперь Мамай изо всех сил постарается, чтобы подобное не случилось на Дону. Скорее всего, он пойдет правым берегом Дона дальше на север, где соединится с Ягайлом и Олегом рязанским. Так лучше сейчас встретиться лицом к лицу с одним противником, чем потом иметь дело с тремя одновременно.

Доводы литовского князя прозвучали убедительно, и большинство присутствующих начало склоняться на его сторону, но последнее слово было за Дмитрием Ивановичем. Когда споры немного поутихли, великий князь московский начал свою речь.

— Братья! — Обратился он к воеводам и князьям. — Честная смерть лучше позорной жизни в рабстве. Я думаю, все поняли, что у нас только один путь — переправиться через Дон. Лучше нам было вовсе не идти против поганых татар, нежели, придя и ничего не сотворив, воротиться назад. Если мы вернемся домой без победы, то, как будем смотреть в глаза своим женам и матерям, которые веками выращивали хлеб, ткали полотна, чтобы накормить и одеть проклятых татар. Так пойдем же за Дон, братья, и там победим или сложим головы свои за нашу родину, за семьи наши, стонущие под ненавистным ярмом татарским.

На том и порешили.

7 сентября весь день до глубокой ночи продолжалась переправа через могучий Дон. Едва последний человек ступил на крутой и обрывистый правый берег, как по приказу Дмитрия Ивановича специально выделенный отряд принялся разбирать переправы, топить лодки. Глядя на работу плотников, каждый русский воин понял, что у него только два пути: победить или умереть. Третий путь — позорного отступления, бегства был отрезан Доном.

Тем временем полки занимали места, определенные еще на Девичьем поле в Коломне. Князья Владимир Андреевич и Дмитрий Михайлович Боброк отвели засадный полк в раскинувшуюся на краю поля дубраву. Дмитрий Иванович на своем горячем коне ездил от полка к полку: воеводам давал советы, помогал размещать воинов, с простыми ратниками обменивался шутками, подбадривал их словом. Наконец Дмитрий закончил объезд и направил коня к сторожевому полку. Его сопровождал княжеский любимец молодой воевода Михаил Бренок. Князь привязал коня и присоединился к кругу расположившихся на отдых воинов. Завязалась беседа. По всему видно, что Дмитрий решил задержаться здесь надолго. Поняв это, Михаил обратился к нему с вопросом.

— Князь, а каким полком ты будешь командовать во время битвы? Большим?

— Я останусь здесь, в сторожевом полку.

— Как? — Удивился Михаил. — Ты возглавишь самый малый полк?

— Зачем же его возглавлять, воевод и без меня достаточно. Я буду биться как эти воины. Или ты думаешь, что я хуже их умею сражаться?

— Помилуй, Дмитрий Иванович! Великого князя ли это дело: идти впереди и размахивать мечем?

— А какое же великого князя дело?

— Управлять войском, которое ты привел на это поле.

— Не дело говоришь, Михаил. Все эти люди поверили мне, они пошли за мной, и в трудный час должны видеть меня впереди.

Михаил хорошо знал непреклонный нрав своего князя: если Дмитрий Иванович что-то решил сделать, его ничем не переубедишь. Тогда молодой воевода предложил:

— Давай, князь, обменяемся одеждами.

— Зачем?

— Так в старину люди делали перед боем, чтобы чувствовать близость и поддержку друга. Прости, господин, что я, твой слуга, навязываю дружбу.

— Ну что ты, Михаил, ты всегда был самым близким моим другом. — С этими словами Дмитрий крепко обнял своего любимца.

Они обменялись одеждами, доспехами, шлемами и направились в голову занимавшего позиции войска.

Томительная ночь ожиданий сменилась днем, однако люди по-прежнему не видели друг друга в десяти шагах. Ночной мрак сменился необычно плотным туманом. Но вот до русской рати, укрытой белой пеленой, донесся странный отдаленный гул. С каждым мгновением он нарастал, становился все явственнее, громче, и вот уже можно отчетливо различить властные окрики людей, топот и ржание коней, скрип телег.

Приближалось войско Мамая…

Великая битва

О поле, поле, Куликово,

Врага ты видело какого!

Здесь бились русские полки,

И пахари, и рыбаки.

Удары грудью принимая,

Они свершили свой обет;

Им показала свой хребет

Орда свирепого Мамая!..

К полудню туман начал спадать, и русские полки увидели, как на высокий холм в противоположном конце Куликова поля, словно черная грозовая туча, надвигается неприятельская рать. Перевалив через эту природную возвышенность, татарские войска начали спускаться в просторную долину. Только она и разделяла враждебные рати.

Вдруг движение мамаевой орды прекратилось. На вершине холма осталось лишь несколько десятков человек. То была ставка татарского войска вместе с телохранителями и во главе с великим эмиром Мамаем. Это он остановил свою орду и теперь внимательно смотрел на русское войско, расположившееся на высокой гряде между Смолкой и Нижним Дубиком.

Мамай, полководец искусный и многоопытный, понял преимущество позиции Дмитрия. Разум подсказывал ему отказаться от битвы, но в то же время Мамай понимал, что без этой победы ему не восстановить в Орде свой пошатнувшейся авторитет. Кроме того, велика была злоба на непокорную Русь, кочевники и наемники рвались вперед за богатой добычей в русском стане. Мамай надеялся на свое сильнейшее войско, каких не водили за собой ордынские ханы со времен Чингисхана и Батыя. Единственное, что смущало великого эмира — это продуманное до мелочей расположение русского войска. Мамай понял, что имеет дело с достойным противником, в совершенстве владеющим воинским искусством. В этой позиции татарскому войску придется наступать снизу вверх, преодолевая тяжелые подъемы. Обойти русскую рать и по старой монгольской привычке ударить с тыла тоже не представлялось возможным, она была защищена естественными преградами.

Природа! Природа! Одним полководцам, которые тебя понимают, ты помогаешь побеждать; другим, которые тобой пренебрегают, ты приносишь поражения. Дмитрий Иванович начисто лишил Мамая всех преимуществ.