Конн Иггульден - Врата Рима Страница 27

Пламя быстро росло, треск хвороста заглушал тихие песни плакальщиц. Гай сделал шаг назад. От жара его лицо покраснело, и он с трудом удерживал факел в руке. Детство неожиданно закончилось. Его позвал город, а ему все еще кажется, что он не готов. Его ждет сенат, а ему страшно. И все же Гай не предаст память об отце и справится со всем, что нужно. Через три недели он покинет поместье и войдет в Рим как гражданин, как член нобилитета.

Наконец он зарыдал.

ГЛАВА 12

Маленькая компания вела лошадей через толпу под взглядами гигантских бронзовых статуй.

— Рим, самый большой город в мире… — изумленно протянул Марк, качая головой, когда они вышли на огромный, вымощенный камнем Форум.

— Пока не подойдешь ближе, не узнаешь, какое все большое, — ответил Кабера.

Его голос звучал менее уверенно, чем обычно. Если память ему не изменяла, пирамиды в Египте были выше, но египетские гробницы смотрели в прошлое, а эти исполинские строения предназначались для живых людей. Кабера ясно ощущал жизнелюбие великого города.

Александрия тоже не осталась равнодушна к тому, что видела. Правда, большей частью она просто удивлялась, как все изменилось за пять лет, с тех пор как отец Гая купил ее для работы на кухнях. Интересно, живет ли еще здесь бывший владелец ее матери? Александрия содрогнулась, вспомнив его жестокое лицо. Ее мать так и не получила свободу. Она умерла в рабстве, когда заболела лихорадкой, заразившись от других рабынь в бараках одного работорговца. Мор на больших рынках случался нередко, и владельцы привыкли избавляться от нескольких трупов в месяц за пару монет. Александрия помнила ее смерть, и ей до сих пор иногда снилось, что она касается воскового застывшего тела матери. Она снова вздрогнула и помотала головой, пытаясь избавиться от воспоминаний.

«Я не умру рабыней!» — подумала она. Кабера повернулся к ней, будто услышал, потом кивнул и подмигнул. Александрия улыбнулась ему в ответ. Кабера понравился ей с самого начала. Он тоже был не такой, как все.

«Я научусь делать какие-нибудь полезные вещи, буду их продавать и выкуплю себя», — решила Александрия. Она понимала, что размечталась при виде красоты Форума — ну и что! А кто не мечтал бы в таком месте, которое словно построили боги? Если посмотришь на обычный дом, сразу понятно, как его построили. Но разве можно вообразить, как возвели эти колонны? Все было такое яркое и сияло чистотой, совсем не как в тесных грязных улочках, где уродливые мужчины покупали ее мать на час у хозяина.

На Форуме не было ни проституток, ни нищих, только хорошо одетые и ухоженные мужчины и женщины. Они покупали, продавали, ели, пили, спорили о политике и деньгах. Вокруг до неба высились величавые храмы из роскошного камня, гигантские колонны, вызолоченные сверху и снизу, грандиозные арки, воздвигнутые в честь военных побед. Поистине в Риме билось сердце империи, и все, кто сопровождал Гая, это почувствовали. Пока многие народы еще копались в грязи, римляне распоряжались невероятным богатством и властью.

О недавних беспорядках говорило лишь мрачное присутствие легионеров, которые навытяжку стояли на каждом углу, меряя толпу холодными взглядами.

— Все для того, чтобы человек почувствовал свою незначительность, — пробормотал Рений.

— Что ты! — возразил Кабера, оглядываясь вокруг. — Я, напротив, горжусь, что люди сумели такое построить. Удивительные мы существа!

Александрия молча кивнула. На Форуме кажется, что человек способен добиться всего. Даже собственной свободы.

Разносились крики мальчиков, зазывающих покупателей к хозяевам сотен крошечных лавок и других заведений, окаймлявших площадь: парикмахерам, плотникам, мясникам, каменщикам, золотых и серебряных дел мастерам, горшечникам, мозаичникам, ткачам ковров — перечислять можно было до бесконечности. В ушах гудело от шума, цвета сливались в одно пятно.

— Вон там храм Юпитера на Капитолийском холме. После встречи с твоим дядей Марием мы вернемся сюда и принесем жертву, — сказал Тубрук, который шел впереди всех.

Под лучами утреннего солнца он расслабился и даже улыбался. Вдруг Тубрук поднял руку.

— Стойте! Мы чуть не загородили путь вон тому человеку. Это старший магистрат, его нельзя задерживать.

Остальные подошли к нему и остановились.

— Откуда ты знаешь, кто он? — спросил Марк.

— Видишь, кто стоит за ним? Ликтор, особый служитель. На плече у него фасции, связка прутьев для битья и топорик. Если бы магистрата, скажем, толкнула наша лошадь, он мог бы отдать приказ казнить одного из нас на месте. Ему не нужны ни свидетели, ни законы. Лучше не попадаться ему под руку.

Они замолчали и проводили взглядами магистрата и его служителя, которые переходили площадь, словно не замечая, какое привлекают внимание.

— Опасное место для несведущего, — прошептал Кабера.

— По моему опыту, так можно сказать везде, — проворчал Рений сзади.

За Форумом начались более узкие и кривые улицы. На перекрестках реже встречались таблички с названиями. При виде домов высотой в четыре или даже пять этажей Кабера разинул рот:

— Ах, какой из них, должно быть, вид! Они очень дорогие, эти высокие дома?

— Инсулы, их так называют. Нет, самые дешевые, — ответил Тубрук. — На такой высоте не проводят воду, и пожары в них особенно опасны. Если загорается первый этаж, те, кто живет наверху, редко спасаются. Видишь, какие маленькие окна? Они защищают от солнца и дождя, зато из них невозможно выпрыгнуть.

Они пошли дальше, перескакивая по крупным камням, которые поднимались над уличной грязью. Без таких камней чистоплотным пешеходам пришлось бы месить ногами скользкий лошадиный и ослиный навоз. Колеса всех телег крепились на определенном расстоянии, чтобы телеги могли проехать между камнями. Увидев это, Кабера одобрительно закивал.

— Продуманный город! — сказал он. — Ничего подобного я не видал!

Тубрук рассмеялся:

— А подобного ему и нет. Говорят, Карфаген соперничал с Римом по красоте, но мы разрушили его больше полусотни лет назад и засеяли землю солью, чтобы он никогда против нас не поднялся.

— Ты говоришь так, словно города — живые существа, — ответил Кабера.

— А разве нет? Он и вправду живой. Рим приветствовал меня, когда я вошел в его ворота. Это мой дом, больше, чем любое жилище.

Гаю Рим тоже казался живым. Хотя он никогда не жил в стенах этого города, Рим был его домом, как и Тубрука, — и даже более того, ведь Гай — нобиль, свободнорожденный и принадлежит к величайшему народу мира. «Это построил мой народ, — подумал он. — Мои предки дотрагивались до этих камней и ходили по этим улицам. Мой отец мог когда-то стоять на этом углу, а мать, возможно, выросла в одном из садов, что виднеются за главной улицей».

Руки Гая, до того сильно сжимавшие поводья, расслабились. Кабера почувствовал, что у него изменилось настроение, и с улыбкой посмотрел на юношу.

— Мы почти пришли, — сказал Тубрук. — Хорошо хоть дом Мария далеко от уличного запаха навоза. Вот уж с чем я с радостью распрощаюсь!

Они свернули с оживленной дороги и повели лошадей по более тихой и чистой улице, круто поднимавшейся вверх.

— Это дома богатых и влиятельных людей. У них есть поместья за городом, а здесь — особняки, где они развлекаются и строят заговоры, чтобы заполучить еще больше власти и богатства, — продолжал Тубрук настолько бесстрастным голосом, что Гай удивленно взглянул на него.

Дома закрывали от взглядов прохожих железные ворота выше роста человека. На каждых стоял номер, а для пеших гостей была предусмотрена небольшая дверь. Тубрук объяснил, что им видна лишь малая часть дома, а все остальное, начиная от бань и конюшен и заканчивая огромными внутренними дворами, скрыто от глаз плебеев.

— В Риме высоко ценят неприкосновенность частной жизни, — сказал Тубрук. — Видимо, из-за густонаселенности города. Конечно, если бы ты просто зашел в загородное поместье, ты вряд ли кого-то обидел бы. А здесь нужно назначать встречу заранее, объявлять о своем приходе и ждать, ждать и ждать, пока тебя не будут готовы принять. Вот этот дом. Я скажу привратнику, что мы прибыли.

— Тогда я вас оставляю, — сказал Рений. — Я должен сходить в свой дом и проверить, не пострадал ли он во время бунта.

— Не забывай про комендантский час. Не выходи из дома после заката, мой друг. Они все еще убивают всех, кто окажется на улице после темноты.

Рений кивнул.

— Я буду осторожен.

Он развернул своего мерина, и Гай тронул Рения за здоровую руку.

— Ты уходишь? Я думал…

— Я должен проверить, как мой дом. И немного побыть один и подумать. Теперь я уже не готов провести остаток жизни с другими стариками. Я вернусь завтра на рассвете, чтобы увидеться с вами и… В общем, до завтра.

Он улыбнулся и поскакал прочь.