На день погребения моего - Томас Пинчон Страница 27

на следующий день, которая всё чаще сводилась к съемкам фотографий на перекрестке в очередном маленьком городке прерий, благодаря чему они могли еще несколько раз пообедать. С годами съемка стала быстрее, время выдержки — короче, камеры — легче. «Премо» выпустили целлулоидные плоские фотопленки, благодаря которым вы могли делать по двенадцать снимков за раз — они, безусловно, победили стеклянные пластинки, и компания «Кодак» начала выпускать «Брауни», маленькую нераздвижную фотокамеру, которая не весила практически ничего. Мерль мог взять ее куда угодно, теперь ничего не выпадало из кадра, а прежде — старые раздвижные модели весили по три фунта, плюс пластинки — он научился дышать ровно, как снайпер, и это было видно на фотографиях, они были уверенные, глубокие, иногда, как соглашались Далли и Мерль, более реальные, но они никогда не заходили в эту «реальность» слишком далеко.

Всегда было много работы для развесчиков звонков — неожиданно большой спрос возник на Среднем Западе на электрические звонки, дверные звонки, световые табло, звонки для лифтов, противопожарные и охранные сигнализации, вы их продавали и сразу же устанавливали, выходили через парадный вход, подсчитывая свои комиссионные, пока клиентка стояла и нажимала на звонок, словно никак не могла насытиться звуком. А еще можно было класть черепицу, ремонтировать заборы, всегда было много работы по закреплению рельсовых крестовин в городах, достаточно больших для того, чтобы там ходили трамваи, а еще нужно было следить за приборами на электростанциях и в трамвайных парках... Однажды летом Мерль заступил на рабочую вахту продавца громоотводов, но покинул ее, когда понял, что не может искажать столь же позорно, как его коллеги, природу электричества.

 — Любой тип молнии, друзья — вилка, цепь, жар и противень, всё, что угодно, мы отправим это всё обратно в землю, где ему и место.

— Шаровая молния, — кто-то нарушил воцарившееся молчание. — Это тип молнии, который нас здесь волнует. Что вы можете на это возразить?

 Мерль сразу же протрезвел:

— Вы справлялись с шаровыми молниями таким образом?

 — Исключительно с ними, мы по ним специалисты, у нас ведь — столица шаровых молний США.

  — Я думал, что их столица — Ист-Молин.

  — Вы собираетесь что-то делать, в конце концов?

К концу недели у Мерля появилась его первая, и, как выяснилось, единственная работа ловца шаровых молний. Молния блуждала по верхним этажам дома фермера, упрямая, как привидение. Он принес всё оборудование, какое только мог придумать, медные стержни для заземления, провел кабель, изолированную клеть подняли к светящемуся пятну и привязали к аккумулятору с хлористым аммонием, чтобы попытаться поймать существо в ловушку.

Оно летало по комнатам и по коридору, а он внимательно и терпеливо смотрел. Он не делал никаких угрожающих движений. Это напомнило ему какое-то дикое ночное животное, крайне остерегающееся людей. Мало-помалу оно приближалось, пока не оказалось прямо перед его лицом, медленно вращаясь, они на время замерли так, рядом, словно учились доверять друг другу. Трава за занавешенным окном плавилась, как каждый день. Цыплята клевали зерно во дворе и обменивались впечатлениями. Мерль подумал, что ему могло бы быть слегка жарко, и, конечно, его волосы встали дыбом. Он не мог решить, начинать ли ему разговор, поскольку было не похоже, что эта шаровая молния умеет говорить, хотя бы и не по-человечески. В конце концов, он решился и сказал:

— Послушай, я не собираюсь причинять тебе вред, и надеюсь, ты отплатишь мне тем же.

   К его удивлению, молния ответила, хоть и не вслух:

 — Звучит искренне. Меня зовут Скок, а тебя?

  — Очень приятно, Скок. Я — Мерль, — ответил Мерль.

  — Только не отправляй меня в землю, там скучно.

  — Окей.

  — И забудь про эту клеть.

   — Договорились.

 Постепенно они стали приятелями. С тех пор шаровая молния, или «Скок», никогда далеко не отходила от Мерля. Мерль понимал, что теперь он обязан соблюдать кодекс поведения, подробности которого были покрыты для него мраком. Любое малейшее нарушение, которым Скок будет недоволен — и электрический феномен исчезнет, может быть, это было к лучшему, может быть, перед исчезновением молния не зажарит Мерля, он не мог сказать точно. Сначала Далли показалось, что он утратил реальный взгляд на вещи, и она не знала, что с этим делать.

 — У других детей есть братья и сестры, — осторожно заметила она. — Что это такое?

  — В некотором роде то же самое, только...

  — Это что то другое, да, но...

  — Если бы ты дала ему шанс...

  — Ему? Конечно, ты всегда хотел мальчика.

  — Аут, Далия. И ты на самом деле не имеешь ни малейшего представления, чего я на самом деле хотел.

 Ей пришлось признать, что Скок — любезный маленький сорванец, их мангал всегда был нагрет, с его помощью Мерль прикуривал сигары, он забирался в железнодорожный фонарь, висевший на стене вагона, если им приходилось путешествовать в темноте. Спустя некоторое время по ночам, когда она допоздна засиживалась за чтением, рядом с ней оказывался Скок, он освещал страницу и мягко подпрыгивал, словно читая.

  Но однажды ночью во время сильной грозы где-то над Канзасом Скок сказал:

— Меня зовут. я должен идти.

  — Твоя семья, — догадалась Далли.

   — Сложно объяснить.

  — Мы тоже к тебе привязались. Есть ли хоть малейшая возможность...

 — Моего возвращения? Вы собрали всё в одно целое, вот как это работает, так что это буду уже не я, правда.

  — Наверное, я лучше пошлю тебе воздушный поцелуй, а?

В течение следующих месяцев она заметила, что думает больше, чем когда-либо прежде, о братьях и сестрах, и о том, есть ли еще дети у Эрлис с Зомбини Непостежимым, и сколько, и какая ситуация у них в доме. Ей никогда не приходило в голову скрывать эти мысли от папы.

— Вот, — Мерль поставил проявочную камеру и бросил внутрь 25 центов. — Каждый раз, когда я буду действовать, как тупица, буду бросать туда монетку. Однажды мы накопим деньги тебе на билет