Андрей Зайцев - Драккары Одина Страница 28

— Я все забрал, Хафтур, — проговорил между тем за­пыхавшийся от быстрой ходьбы юноша, сбросив поклажу у своих ног.

— Хорошо, Олаф, — сказал викинг, задумавшись. Его молчание старуха расценила как нерешительность. И в са­мом деле, Хафтур раздумывал: стоит ли ночевать в лачуге Боргни?

Сумерки, посланцы духов здешних мест, быстро сгуща­лись.

— Разведи огонь, Хельга, — попросила старуха, не сводя с Хафтура пристального взгляда.

Когда девушка скрылась за дверью лачуги, сложенной из глины и прутьев, Боргни обратилась к старому воину:

— Вижу, викинг, ты испугался ночевать в одном доме со слабыми женщинами.

При этих словах Олаф вздрогнул. Сказать такое Хафтуру — обречь себя на смерть! Но Хафтур давно уже не был тем вспыльчивым парнем, готовым хвататься за меч при любом обвинении в трусости, тем более что в своей жизни он ни разу не поднял руку на женщину.

— Напрасно ты так думаешь, Боргни, — усмехнулся дру­жинник ярла Стейнара. — Мы переночуем здесь...

Раскрасневшись в тепле и сидя вокруг очага, мужчины ели мясо, Боргни сидела в углу и тоже ела мясо, разрывая его руками. Хельга то появлялась в лачуге, то куда-то уходила, и Олаф каждый раз ловил на себе ее быстрый изучающий взгляд.

— Давно не ела моржа, — с довольным видом произнесла старуха. — Ты счастливый охотник, Хафтур...

— На моржей я не охотился давно, — ответил викинг, глядя на потрескивающие в огне сучья.

— Это верно, люди — куда более привлекательная добыча, чем зверь. — В ее тоне снова слышалась издевка.

— Я убивал только воинов, Боргни. — Хафтур будто хотел оправдаться, но Олаф не понимал — зачем?

— Возьми вот, выпей, — она протянула ему глиняную кружку с каким-то напитком. Видя, что он колеблется, усмех­нулась и отпила из кружки сама, показывая, что питье не отравлено. — Ты осторожен, викинг, — заметила она. — Может, потому и жив до сих пор?

Убедившись, что колдунья не желает отравить его, Хафтур взял из ее руки кружку и сделал пару глотков. Напиток по вкусу напоминал горький мед. Викинг почувствовал, как по жилам разлилось приятное тепло. Он выпил еще немного и передал кружку юноше.

— Выпей, Олаф. Это заменит нам эль.

Парень подчинился без особой охоты. Напиток оставил ею равнодушным. Сейчас, после плотного ужина, он то и дело свешивал голову, сонно моргая. Тепло очага было непривычно после нескольких холодных ночей. Вслушиваясь в разговор Хафтура и колдуньи, он чувствовал, что чего-то не понимает. Викинг и старуха будто вели между собой таинственную игру, понятную только им двоим. Чтобы занять себя и не уснуть раньше остальных, Олаф поднялся и прошелся по лачуге к дальнему углу. Там, завешанное звериными шкурами, находи­лось укромное местечко, может быть, место, где спала Боргни, так как в лачуге он увидел только одну постель, возле которой крутилась Хельга. Откинув полог, Олаф застыл как вкопанный. Возглас удивления, готовый сорваться с его губ, застрял в горле. В углу, на топчане неподвижно сидел какой-то человек! Даже появление юноши не заставило его повернуть голову. Оглянувшись, Олаф увидел насмешливый взгляд старухи и встревоженный — Хафтура.

— Кто там? — викинг схватился за меч, рынком поднявшись на ноги. Несмотря на возраст, он оказался рядом с Олафом в мгновение ока. Глянул в угол и побледнел. — Кто это?! — спросил он резко у колдуньи.

— А как ты думаешь?

— Некогда мне разгадывать твои загадки! — крикнул Хаф­тур и бросился к незнакомцу, обнажив меч мертвого викинга. Но тут же, словно от толчка, остановился, проведя ладонью левой руки по лбу. Как это может быть?!

Подстегнутый любопытством, Олаф приблизился к ним и еще раз взглянул на незнакомца. Нервная судорога скривила ему шею от внезапного ужаса! Перед ним сидел не живой человек, а мертвец! Он понял это по застывшим глазам и землистому цвету лица.

— Что, викинг, никогда не видел мертвых? — Боргни остановилась за их спинами, с неким оттенком торжества на­блюдая их смятение.

—Кто это? — повторил Хафтур, постепенно приходя в себя. — Почему ты не предашь его земле?

— Это тело не нуждается в земле, викинг, — сказала колдунья скрипучим неприятным голосом. — А дух его далеко отсюда.

Только сейчас Олаф, оглядевшись, заметил, что вокруг на стенах развешены вырезанные из моржовой кости странные фигурки, изображавшие существ, которые могли присниться только в страшном сне... Здесь были медведи с головой челове­ка, женщины с телом змеи, бородатые старцы, покрытые рыбьей чешуей... Одна из фигурок вызывала наибольшее отвращение: уродливая голова безбородого мужчины, хитрый прищур глаз как будто позволял ему искоса наблюдать за людьми. Олафу подумалось, что так мог бы выглядеть легендарный Атли, вождь древнего народа, пришедшего с востока и покорившего многие племена...

Говорили, что у них узкие глаза. Возникло ощущение прикосновения к древним тайнам, которые знала старуха, находясь на краю земли и колдуя по законам тех, кто видел рождение мира...

— Зачем ты держишь мертвеца у себя дома? — продолжал допытываться Хафтур.

— Это мой муж, — молвила Боргни.

— Муж?! — недоверчиво спросил Хафтур, глядя на мертвеца. Судя по виду, ему при жизни было самое большее пятьдесят зим.

— Когда он умер? — Викинг не стал задумываться над его возрастом.

— Очень давно.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Хафтур раздра­жался все больше, усмехнувшись с некоторой озлобленностью. — Никогда не слыхивал, чтобы мертвые, не преданные земле или огню, оставались в мире живых, не тронутые тлением...

— Смейся, викинг, смейся! — Боргни наклонила голову, будто маленькая девочка разглядывала не мужчин, а новые игрушки. Но никто и не думал смеяться. — Говоришь, никогда этого не слышал? А знаешь ли ты, что мое колдовство — самое древнее, оно древнее того дня, когда сам Один отдал свой глаз, опустившись в Йотунхейм... Мимир, великое и непостижимое божество в обличье великана, охраняющее Фонтан Мудрости, только ему подвластна тайна древней магии, идущей от само­го Дьяуса, Бога Всех Богов! Помнишь, как Один спрашивал совета у головы Мимира, убитого ванами?

— Не понимаю, о чем ты толкуешь, старуха, — пробормотал смущенный Хафтур. — Да только ноги моей не будет в этом доме завтра поутру!..

— Да будет твоя воля! — Боргни не сводила пристального взгляда с лика мертвеца, настоящую тайну жизни и смерти которого знала только она. — А сейчас лучше укладываться спать, впереди долгий путь...

В этих словах колдуньи, в том, как она их произнесла, Хафтуру почудилась скрытая усмешка. Но делать было нечего. Викинг чувствовал, что все тело его необоримо стремится ко сну. Не глядя больше на Боргни и таинственного мертвеца, он отошел в другую часть лачуги. Олаф последовал за ним. Ког­да они укладывались спать, в хижину из ночной тьмы зашла Хельга. Оглянувшись налево, она поняла, что Боргни осталась в укромном углу, снова завешенному шкурами зверей. Тогда она молча передала Олафу какой-то маленький предмет.

— Что это? — тихо спросил удивленный парень.

Хельга ничего не ответила, приложила палец к губам и схватила юношу за руку, увлекая за собой из лачуги. Оказав­шись снаружи, она резко повернулась и шепнула ему:

— Это амулет богини... — она явно хотела назвать имя, но передумала.

— Зачем он мне?

— Он охранит тебя ночью от змей. Не потеряй его!

— Разве здесь есть змеи? Уже холодно...

— Змеи везде есть, — загадочно проговорила девушка.

Сейчас Олаф явственно слышал шум прибоя, россыпь звезд над головой манила в темную высь... Он снова почувствовал себя на краю земли: безлюдное холодное пространство, лачуга колдуньи и эта красивая девушка, которая ведет себя немного странно. Можно ли ей верить? Еще недавно она смеялась над ним.

— Когда проснешься завтра, сделай вид, что болеешь.

— Для чего?!

— Делай, как я говорю, иначе...

— Что — иначе?

— Ты не поймешь... — она отвернулась от него, глядя куда- то в темноту. — Все не так просто. Боргни нужно, чтобы вы остались еще на одну ночь...

— Зачем?

— Наступает новолуние. — Хельга по-прежнему говорила загадками. — И потому... — она вдруг замолчала, прислуши­ваясь, потом оттолкнула Олафа от себя. — Все, иди и помни о том, что я сказала. Завтра все узнаешь...

Хафтур уснул мгновенно, едва только прилег на шкуры, по­стеленные на земляном полу. Ему снилось, что сидит он возле костра, а вокруг — море, бесконечное море. Крохотный островок, на котором он оказался, — верхушка большой горы. Море за­топило селение у подножия горы, и в воде плавают предметы утвари, одежда и люди. Они кричат что-то, поднимая руки из воды, но викинг знает, что ничем не может помочь им. Внезапно он увидел, что вновь оказался в лачуге колдуньи со странным именем, в котором чудилось нечто древнее, идущее от сотво­рения земли... Он силится что-то припомнить, очень важное, но память не торопится давать подсказки. Человек, которого Боргни назвала своим мужем, подошел к нему и усмехнулся. «Ты меня помнишь, Хафтур?» — «Откуда же?..» - удивился викинг. «Твой отец, Модольв, знал тайну великой Рагны. Ведь это ее дочь предсказала твоему отцу смерть от птицы». — «Разве это была Боргни?!» — изумился Хафтур. «А ты посмотри на нее внимательнее». Таинственный мертвец, чье тело вот уже много зим она сохраняла в неприкосновенности от тления, рассмеялся и исчез. Хафтур, вскочив на ноги, бросился в угол лачуги, чтобы посмотреть на колдунью. Но вместо старухи увидел молодую красивую женщину с длинными волосами. Она сидела у огня и расчесывала волосы костяным гребнем.