Кристиан Жак - Битва при Кадеше Страница 28

Шенар не сожалел, что его союзники ничего не знали друг о друге. То, что произошло, только доказывало правильность его действий. Такой умный и опасный человек, как Аша, не обрадовался бы, узнав о тайных связях Шенара со шпионской сетью хеттов, не находящейся под контролем молодого дипломата. Такой хитрый и жестокий человек, как Райя, считавший, что он руководит старшим братом Рамзеса, не потерпел бы того факта, что играл незначительную роль, будучи лишь посредником между Шенаром и хеттами. Что же касается Офира, предпочтительно было бы, чтобы он оставался погруженным в игру с опасными злыми силами, которая неизбежно приведет его к помешательству.

Аша, Райя, Офир… Три зверя, которых Шенару удалось приручить, чтобы построить себе благополучное будущее. Но оно станет возможным только при условии, что ему удастся избежать нависшей над ним опасности — последствия их неосторожности.

Во время первого дня своего пребывания в Мемфисе Шенар принял высокопоставленных чиновников, с которыми ему нужно было поговорить, и устроил на своей вилле один из пышных праздников, так восхищавших столицу. Воспользовавшись случаем, он приказал своему управляющему привести торговца Райя, чтобы купить у него редкие вазы для пиршественного зала.

Когда стало слишком прохладно, приглашенные покинули сад и прошли в дом.

— Торговец здесь, — доложил управляющий Шенару.

Если бы верил в богов, старший брат Рамзеса возблагодарил бы их. Делая вид, что нетвердо стоит на ногах, он направился к двери виллы.

Приветствовавший его человек был не Райя.

— Кто ты?

— Управляющий его лавкой в Мемфисе.

— Да… Но я привык иметь дело с твоим хозяином.

— Он уехал в Фивы и Элефантину, чтобы продать соленую рыбу отличного качества. Несмотря на его отсутствие, я все же могу предложить вам несколько красивых ваз.

— Покажи мне их.

Шенар осмотрел вазы.

— Они не представляют собой ничего особенного… Но я все же куплю две.

— Цена очень разумна, господин.

Шенар для вида поторговался и приказал своему управляющему расплатиться за вазы.

Улыбаться и болтать по пустякам было очень нелегко, но Шенар с блеском выполнял работу хозяина дома. Никто не догадывался, что верховный сановник, очаровательный и красноречивый, как обычно, терзался тревогой.

— Ты очень красива, — сказал он сестре Долент.

Томная высокая брюнетка позволяла ухаживать за собой богатым и знатным мужчинам, несколько охмелевшим и болтавшим ей всякую чепуху.

— Твой прием великолепен, Шенар.

Он взял ее под руку и отвел под своды галереи, ведущей вдоль зала.

— Завтра утром я пойду к Офиру. Передай, чтобы он не выходил из дома: ему грозит опасность.

Глава 26

Долент сама открыла дверь.

Шенар оглянулся. Никто не преследовал его.

— Входи, Шенар.

— Все тихо?

— Да, будь спокоен. Колдовство Офира продолжается, — сказала Долент. — Лита держится великолепно, но ее здоровье очень хрупкое, и мы не можем ускорить процесс. Почему ты так беспокоишься?

— Колдун проснулся?

— Я схожу за ним.

— Не будь безгранично предана ему, сестренка.

— Это чудесный человек. Он восстановит царство настоящего Бога. Он уверен, что ты посланец судьбы.

— Приведи его ко мне, я спешу.

Ливийский колдун, одетый в черное длинное платье, склонился перед Шенаром.

— Тебе придется переехать, Офир. Сегодня.

— Что происходит, господин?

— Тебя видели разговаривающим с Моисеем в Пи-Рамзесе.

— Меня точно описали?

— Непохоже, но следователи знают, что человек выдавал себя за архитектора и что он иноземец.

— Это слишком мало, господин. У меня дар оставаться незамеченным, когда это необходимо.

— Вы были неосторожны.

— Но было необходимо поговорить с Моисеем. Завтра мы, может быть, порадуемся этому.

— Рамзес в добром здравии вернулся из похода в наши провинции. Он хочет найти Моисея и знает теперь о вашем существовании. Если свидетели опознают вас, то вы будете арестованы и допрошены.

Улыбка Офира леденила душу Шенара.

— Вы считаете, что такого человека, как я, можно арестовать?

— Я опасаюсь, как бы вы ни совершили роковой ошибки.

— Какой?

— Доверитесь Роме.

— Почему вы считаете, что я ему доверяю?

— По вашему приказу он украл шаль Нефертари и кувшин с рыбой из Дома Жизни в Гелиополисе, необходимые для вашего колдовства.

— Прекрасные рассуждения, господин Шенар, но в них кроется одна маленькая неточность. Роме, действительно, украл шаль Нефертари, а один из его друзей — возница из Мемфиса — занялся кувшином.

— Возница… А если он проговорится?

— Этот несчастный умер от сердечного приступа.

— Смерть… была естественной?

— Всякая смерть в конце концов становится естественной, господин Шенар, когда сердце перестает стучать.

— Остается толстяк Роме… Серраманна убежден в его виновности и не прекращает следить за ним. Если Роме заговорит, он выдаст вас. Колдунов, покушающихся на царственную особу, ожидает казнь.

Офир не переставал улыбаться.

— Пройдемте в мою лабораторию.

Большая комната была заполнена папирусами, кусочками исписанной слоновой кости, веревочками, чашками, содержащими цветную жидкость. Все было разложено в абсолютном порядке, чувствовался приятный запах ладана. Помещение больше походило на мастерскую ремесленника или комнату аккуратного писаря, чем на логово колдуна черной магии.

Офир вытянул руку над медным зеркалом на треножнике. Затем он налил туда воды и попросил Шенара подойти поближе.

Мало-помалу в зеркале появилось лицо.

— Роме! — воскликнул Шенар.

— Управляющий Рамзеса — добрый малый, — сказал Офир, — но он слаб, жаден и легко поддается влиянию. Не надо быть великим магом, чтобы околдовать его. Совершенная им кража гложет его изнутри, как кислота.

— Если Рамзес допросит его, он проговорится!

— Нет, господин Шенар.

Левой рукой Офир очертил круг над зеркалом. Вода закипела, а медь покрылась трещинами.

Пораженный Шенар отступил.

— Этот колдовской прием заставит Роме замолчать?

— Считайте, что эта проблема уже решена. Переезд мне не кажется необходимым. Ведь этот дом куплен на имя вашей сестры?

— Да.

— Все видят, как она приходит и уходит. Лита и я, мы — ее усердные слуги — и не испытываем ни малейшего желания гулять по городу. Пока мы не уничтожим магические силы, защищающие царскую чету, ни она, ни я не выйдем отсюда.

— А посланники Атона?

— Ваша сестра служит нам связующим звеном. По моему приказу они придерживаются строжайшей секретности в ожидании великих событий.

Шенар ушел, наполовину успокоенный. В душе он потешался над этой компанией наводящих тоску ясновидящих. Шенара особенно беспокоило, что он не мог уничтожить Роме собственными руками. Оставалось надеяться на то, что колдун не напрасно хвастался своим искусством.

Была необходима дополнительная предосторожность.

Нил был чудесной рекой. Благодаря его быстрому течению, толкавшему корабль со скоростью более тридцати километров в час, Шенар меньше, чем за два дня преодолел расстояние от Мемфиса до Пи-Рамзеса.

Старший брат Фараона сразу по прибытию созвал на срочное совещание своих главных помощников. Он знакомил их с донесениями и посланиями, доставленными из провинций. Затем Шенар отправился во дворец Фараона. Небо, покрытое тяжелыми дождевыми тучами, казалось зловещим и мрачным.

Пи-Рамзес был красивым городом, но ему не доставало того налета времени, очарования древности, которые были в Мемфисе. Когда он будет царствовать, то лишит город статуса столицы, особенно потому, что вкус Рамзеса узнается здесь в каждом камне. Население снова вернулось к своим повседневным делам, как если бы мир был вечен, как если бы огромная Хеттская империя исчезла, провалившись в бездонную пропасть забвения. На мгновение Шенар позволил себе увлечься чудом этого простого существования, покорившегося смене времен года. Не должен ли он, как весь народ Египта, принять правление Рамзеса?

Нет, он не был создан слугой.

Он обладал качествами такого царя, о котором история долго будет помнить, такого правителя, чье видение мира гораздо шире, нежели у Рамзеса или у правителя хеттов. Из его мыслей родится новый мир, и он, Шенар, будет его хозяином.

Фараон не заставил себя долго ждать. Рамзес заканчивал беседу с Амени, которого Дозор, пес Фараона, пытался лизнуть в лицо. Личный писец Властителя и Шенар холодно поприветствовали друг друга. Золотисто-желтая собака легла, наслаждаясь слабыми лучами солнца.

— Путешествие было приятным, Шенар?