Мариан Брандыс - Мария Валевская Страница 28

Все это, разумеется, беллетристические измышления. Из переписки, детально освещающей пребывание Наполеона в Литве (например, из писем Яна Леона Ипполита Козетульского), видно, что Валевской тогда в Вильно не было. Зато находилась там – и вела себя довольно шумно – ее сердечная подруга Эмилия Цихоцкая-Абрамович. Весьма возможно, что именно присутствие «Эльжуни» (подтвержденное многими мемуаристами) дало семейному биографу предлог развить виленскую линию.

Орнано, как всегда, «беллетризирует». Но нельзя в данном случае полагаться и на Массона, который, хотя и в общих чертах, тоже утверждает, будто «Валевская приехала в Варшаву, чтобы присутствовать при возрождении своей родины». Ошибается в своих домыслах и пани Потоцкая. Видимо, никто из этой троицы не знал истинных дел Марии в Варшаве. Стало быть, они были хорошо замаскированы, если уж ускользнули от внимания обычно столь хорошо информированной Анетки Потоцкой и если не говорится о них в воспоминаниях самой героини, которые просматривали два ее биографа.

Вопреки мнению Потоцкой, Валевская действительно приехала в Варшаву «по семейным делам, требующим ее присутствия», – короче говоря: она приехала главным образом затем, чтобы развестись с мужем.

Валевские уже четыре года пребывали в полном, хотя и неофициальном раздельном жительстве, но брак их все еще существовал как юридически-имущественный контракт, создающий основу для взаимных алиментарных притязаний. Необычная дарственная Наполеона великолепно обеспечивала будущее Александра и Марии, но вместе с тем весьма усложняла имущественные отношения между неожиданно разбогатевшей женой и мужем, владения которого тем временем обросли долгами и пришли в запустение. При обязывающей и далее имущественной общности, львиная часть доходов от наполеоновского дара могла быть легко поглощена долгами камергера. Забота об интересах младшего сына и ее собственных вынудила Валевскую добиваться развода.

16 июня 1812 года супруги заключили нотариальный акт, в котором Мария выражала желание порвать с мужем, но обязывалась воспитывать обоих сыновей и образовать майорат для старшего (видимо, из половины имущества, переписанного на нее камергером, о чем упоминал Александр Валевский). В случае, если бы она это не сделала, все ее имущество должно было отойти старшему сыну.

Нотариальное обязательство было куплено ценой согласия камергера на развод. Спустя два дня, 18 июня 1812 года, Валевская обратилась в гражданский трибунал I инстанции Варшавского департамента, добиваясь расторжения брака, который был навязан ей «принуждением, оказанным матерью и братом Юзефом», и во время которого «она не познала радостей от обращения с нею мужа… и многократно была заключаема в одиночестве».

Разводный процесс в гражданском трибунале и рассмотрение дела об отмене брака в консисторском суде длились около пяти недель. Снова появился на сцене угрюмый честолюбец Бенедикт Юзеф Лончиньский, на сей раз в новеньком генеральском мундире (неужели купили ради такого случая?). Свежеиспеченный бригадный генерал откладывает свой отъезд на театр военных действий, чтобы дать решающие показания перед судом. С трогательной откровенностью он рассказывает суду, как заставил полуобморочную от слез восемнадцатилетнюю сестру обвенчаться с семидесятилетним старцем. И старый камергер вносит свой покаянный вклад: признает, что «питал подозрения к своей жене, которая якобы супружеской верности не блюла». По согласию обеих сторон – 24 августа 1812 года брак Валевских был официально расторгнут.

О благополучном разрешении процесса заботился якобы сам французский посланник в Варшаве, его превосходительство Доминик де Риом де Прольяк дю Фур де Прадт, архиепископ Малинский, прозванный варшавскими шутниками «паном Малиновским». Весьма возможно, что так оно и было. Император должен был каким-то образом поручить Прадту Марию Валевскую, поскольку знаки внимания, оказываемые ей этим не очень искусным дипломатом, заставляли бурлить весь варшавский «свет», Это довольно подробно описывает Анетка Потоцкая.

«Во время пребывания пани Валевской в Варшаве его превосходительство считал своим долгом принимать ее и относиться к ней как к факсимиле (наподобие) императрицы. Она первенствовала перед всеми дамами, нимало не взирая на возраст и положение. На званых обедах ей первой подавали блюда, сидела она на почетном месте, ей воздавались почести и знаки уважения!.. Это, видимо, задело почтенных матрон и разозлило их мужей, тогда как молодые женщины, не очень считаясь с этикетом, покатывались над любовным экстазом, с которым его превосходительство архиепископ лорнировал красивые плечи и пухлые белые ручки маленькой графини… Чрезмерная ревностность Прадта привела к тому, что красотка быстро уехала из Варшавы. Видимо, была смущена и предпочла уединиться в своем скромном имении, где ожидала дальнейшего развития событий…»

Валевская оставалась в Польше до трагического конца московского похода. Где она жила, в Кернозе или в Валевицах, трудно установить. Для этого надо знать все подробности соглашения, заключенного между супругами перед разводом. Биографы, как правило, считают, что в Валевицах, хотя это кажется менее вероятно.

В декабре 1812 года через Варшавское Княжество проехал побежденный император французов. В окрестностях Ловича живет легенда, будто Наполеон проездом остановился у подруги и провел там ночь. В Валевицах доселе можно видеть комнату, оклеенную старыми облезлыми французскими обоями, которую Валевская якобы приготовила для приема царственного любовника. Легенда эта, вероятно, вызвана к жизни мемуарами Анны Потоцкой.

«Проезжая через Лович, – пишет пани Анетка, – Наполеон решил свернуть и навестить панн Валевскую, которая… жила одиноко в своем имении. Коленкур, которому император сказал о своем намерении, воспротивился капризу влюбленного. Он имел смелость представить все неприличие поступка, подчеркивая впечатление, которое данный поступок произведет на императрицу, и доказывая, что все, кто считал положение безнадежным, не простят Наполеону, что он думал о своих амурных делах в минуту, когда покинул армию в беспорядке. Император в первый момент нахмурился, но, будучи слишком справедливым, чтобы оскорбляться этим очередным доказательством, привязанности и здравомыслия туч же уверил Коленкура в своем уважении и дружбе, которые приносят честь им обоим. Полковник Вансович (второй муж Анетки Потоцкой. – М. Б.), свидетель происходящего в карете, не будучи связан тайной, описал мне все это весьма живо».

Граф Орнано, который в тридцатых годах посетил Валевицы и осматривал «наполеоновскую комнату», был, видимо, иного мнения, нежели Коленкур, и заставил императора вести себя иначе. В обеих версиях биографического романа, являющегося «самым точным соответствием правде», Наполеон проводит ночь в Валевицах. Мы видим, как он с удовольствием рассматривает приготовленные в его честь обои, а потом, побежденный сном, спит несколько часов, лежа головой на плече затаившей дыхание Марин. Отправляясь в далекий путь, император так прощается с подругой: «Польша возродится, я уверен в этом. Так написано в книге се судеб. Но не скрываю от тебя, что ее ждут страдания. И потому возвращайся в Париж как можно скорее».

Насколько же убедительнее этой вымышленной сцены звучит яркий и, пожалуй, подлинный анекдот, обнаруженный Станиславом Васылевским в книге Глэя «Путешествие в Германию и Польшу», изданной в Париже в 1816 году. Глэй приводит разговор Наполеона с дворянкой из-под Ловича, к которой император заехал на чай, возвращаясь из России.

«– Что поделывает старый Валевский? – спросил он.

– Живет неподалеку отсюда в своем имении. Добряк барахтался в долгах, но милость, которую ваше величество оказали его супруге, поправила ему самочувствие.

– А мадам… она что поделывает?

– Мадам Валевская провела лето в Варшаве, в заботах и тревогах. Как только прибывал курьер из Москвы, неустанно бегала из дворца Потоцких во французское посольство и назад, отыскивая людей, от которых можно что-то узнать Всячески старалась получить разрешение поехать в Москву. С удивительным упорством ей в этом отказывали. Теперь-то видно, что и к лучшему.

Наполеон на это:

– Так вот всегда с польками, которые ни на что не смотрят, когда им придет в голову фантазия. Потому-то я и боялся, что Валевская поступит, как прочие одержимые, поехавшие искать своих мужей в этой проклятой русской стране. Вы слышали о мадам Д.? Растрепанная, осунувшаяся, прибыла она в Вильно и тут же попала в руки казаков. И это же могло случиться с графиней Валевской, если бы я уступил ее просьбам. А как дети?

– Растут, сир. Старший сын, говорят, очень похож на пана Валевского».

1 января 1813 года пани Валевская уложила вещи, забрала с собой двоих сыновей и горничную – и следом за Наполеоном поспешила в Париж.