Золотой петух. Безумец - Раффи Страница 28

Микаел, который в эту минуту находился в чрезвычайно возбужденном состоянии, вскочил с дивана, на котором сидел, и горячо заговорил:

— Хотя бы дело-то свое знали, были бы хорошими коммерсантами, но, уверяю вас, что и в этом отношении они профаны. Старое поколение купцов гораздо лучше знало свои дела. От них они отличаются только тем, что вместо азиатской папахи носят европейские шляпы, но мыслят они отнюдь не по-европейски. Хотя прежние купцы и были невежественными и имели весьма ограниченные познания в коммерции, но у них не было дерзости теперешних купцов и они не рисковали вступать в торговые отношения с более цивилизованными народами. Наоборот, они завязывали торговые отношения с теми, кто был ниже их по культурному уровню, и таким образом им удавалось обманывать их. Нынешние же купцы не настолько предусмотрительны. Оставаясь такими же невежественными, они рискуют завязывать торговые отношения с более цивилизованными народами, конкурировать с которыми им, конечно, не под силу; вступая в торговые отношения с европейскими коммерсантами, они постоянно попадают впросак и теряют огромные капиталы.

Суждение Микаела показалось молодым купцам слишком суровым, и один из них сказал:

— Но ведь бывают и исключения?

— Это ничего не решает, — ответил Микаел. — Если и было богатство у армян, оно добыто отцами, а молодое поколение не сумело сберечь его. Я по пальцам могу перечислить всех купцов, обанкротившихся за последние несколько лет, и причиной всех этих банкротств в большинстве случаев было одно: неумелая торговля наших купцов с европейскими коммерсантами. Пример тому — торговые фирмы, которые вели дела с Марселем и Манчестером. Все эти фирмы потерпели крах. Здесь, в России, наши купцы еще держатся и даже богатеют, но это только потому, что по своему развитию русский купец не выше армянского.

Эти слова Микаела заставили призадуматься его молодых гостей. Все это было для них слишком ново.

— У нас вообще не хватает того, что называется коммерческой наукой, — продолжал Микаел. — Мы беремся за любое дело без необходимых знаний, без предварительного изучения, слепо и необдуманно подражая чужому примеру. Стоит кому-нибудь затеять покупку хлопка, смотришь, и другие начинают его тоже закупать, даже не задумываясь над тем, будет ли это им выгодно, или нет. Или кто-нибудь начнет скупать шелк; вскоре его примеру следуют другие. Если спросить у этих господ: «Для чего закупаете, куда собираетесь послать», они ответят: «Но ведь Киракос или Маркос покупает, почему же нам не купить, чем же мы хуже их».

— Это совершенно верно.

— Единственно, что сохранило в неприкосновенности молодое поколение из наследия отцов и чему оно следует неукоснительно, это — плутовство. Но когда торговля держится на обмане, она неизбежно приходит в упадок. По этой причине и на европейском и на русском рынках наша отечественная продукция пользуется сейчас дурной славой. Наши купцы примешивают в хлопок, в шерсть и в шелк-сырец все что угодно. Мы потеряли доверие, наше сырье покупают только после того, как проверят всё до последнего тюка. И это в то время, когда на европейских рынках достаточно показать образец, чтоб заключить торговую сделку, так как покупатель уверен, что сотни запакованных тюков будут соответствовать тому образцу, который был ему показан.

Долго еще говорил Микаел о всяких торгашеских махинациях армянских купцов, обличая их грязные плутни. И прибавил, что это кладет пятно на всю армянскую нацию. У иностранцев, которые судят о нас по нашим купцам, странствующим по всему свету, может сложиться превратное представление об армянах вообще, хотя купцы составляют лишь незначительную часть нации, а большинство ее ремесленники и землепашцы, честные и нравственные люди.

— Сами видите, что ничего хорошего нельзя ждать от этих безнравственных людей, для которых нет ничего святого, — сказал Микаел, — а мы еще удивляемся и возмущаемся, видя, с каким равнодушием они относятся к страданиям своих соотечественников, изнывающих под игом мусульман!

Была уже поздняя ночь, когда ушли последние гости. Микаел лег, но он был слишком возбужден и не мог заснуть. Он встал и принялся молча шагать по своей комнате. Мысли его были заняты в эту минуту Стефаном. Этот одухотворенный юноша, всегда такой сдержанный, взялся сейчас за смелое предприятие, которому нельзя было не сочувствовать. Но почему он скрывал от него свои намерения, неужели он считает его недостойным доверия? «Нет, нет, он просто слишком горд, всякая дружеская помощь вызывает у него брезгливое чувство, словно от прикосновения к змее… но в отношении меня — это даже оскорбительно…»

Глава пятая

Квартира, в которой поселился Микаел, состояла из двух комнат и кухни, одновременно служившей и кладовой. Одну из комнат занимал Микаел, другую — бедная немецкая семья, которая, лишившись своего кормильца, очутилась без всяких средств к существованию. Вся забота о семье легла на плечи матери. Для несчастной женщины большим подспорьем была ее взрослая дочь, трудолюбивая Ида, которой надо было прокормить, кроме себя, еще двух малышей. Покойный немец был портной. После его смерти все имущество мастерской было продано с молотка за долги. Ида вместе с матерью шила на французский модный магазин.

Живя в этой семье на полном пансионе, Микаел немало сделал, чтобы облегчить ее положение, за это обе женщины платили ему вниманием, старались во всем угодить.

Однажды утром, когда Микаел сидел за письменным столом и торопливо дописывал деловые письма, спеша отнести их на почту, вошла Ида, неся чашку кофе, и, поставив ее на круглый маленький столик, спросила:

— Вы скоро уходите?

— А почему вас это интересует?

— Я хотела убрать вашу комнату, потом мне будет некогда.

— Мне нужно написать еще пять-шесть писем, — сказал Микаел, продолжая писать, — а вы тем временем можете убирать.

— Я не помешаю вашим занятиям?

— Нет, нисколько…

Ида была высокая, стройная, белокурая девушка с ясным приветливым лицом. Ее глаза как бы отражали блеск и лазурь неба. В это утро она была настроена веселее обычного, и, несмотря на то что Микаел был занят, она то и дело отвлекала его своими замечаниями.

— Ах, как вы неряшливы, ничего у вас не лежит на своем месте, все разбросано, — говорила Ида, приводя в порядок комнату и прибирая вещи.

— Это, наверно, причиняет вам много хлопот, Ида, я постараюсь быть аккуратнее, — с улыбкой ответил Микаел.

— О нет, меня это не затрудняет, но я люблю, когда у вас в комнате порядок, — сказала девушка и слегка покраснела.

— Вы очень добры, Ида.

Покончив с уборкой,