Наталья Павлищева - Последняя страсть Клеопатры. Новый роман о Царице любви Страница 29

Вернувшаяся в Рим Октавия застала мать в слезах из-за скандалов в семье сына, нехватки продовольствия и страшной дороговизны на рынках, грозившей вылиться в восстание против Октавиана и его политики. Октавиан правил просто жестоко, немало людей по его приказу было казнено, распято, подвергнуто жесточайшим пыткам, много семей разорено, а вольных граждан отдано в рабство.

– Знаешь, как называют твоего брата в городе? Палач!

Аттика осторожно оглянулась, словно Октавиан мог слышать их разговор. Октавия прижала руки к щекам:

– О, нет! Октавиан, он добрый! Рим должен понять это.

Мать как-то странно посмотрела на дочь, уж добрым ее Гая назвать не смог бы никто, разве только Октавия, которая все еще видит в прыщавом, надменном себялюбце того маленького, хорошенького братика, которого всюду водила за ручку. Нет, Гай теперь водит дружбу с настоящим отребьем, устраивает разгульные пирушки, то есть делает все то, за что в сенате громко осуждает Марка Антония. Не только в Риме, но по всей Италии ненавистен сам вид этого человека.

В те годы действительно никто не мог даже предположить, что пройдет несколько лет, и плюгавого, неказистого хлюпика объявят Августом, то есть Божественным, что он будет одним из самых успешных и известных правителей Рима, а его правление – одним из самых долгих. Нет, тогда Рим ненавидел своего консула и его Власть Террора.

Почему же Октавиану удавалось столько лет оставаться у власти? Просто триумвирами оказались Марк Антоний, который предпочитал роскошный Восток с его приятной жизнью строгому Риму со множеством проблем, и Лепид, вовсе не желавший заниматься Вечным городом. Секст Помпей, который мог бы потягаться властью с триумвирами, тоже предпочитал своих пиратов и славу морского разбойника. Вокруг Октавиана все словно нарочно в первые годы его правления складывалось так, чтобы он имел возможность встать на ноги.

Однако пустые рынки и сумасшедшую дороговизну продовольствия римляне не были склонны прощать консулу, это не неказистый внешний вид, который можно вытерпеть, над голодом не посмеешься, как над грязными волосами, гнилыми зубами, гнусавостью или боязнью непогоды. Назревало уже не просто недовольство, а настоящий бунт.

Женитьба на вздорной, грубой Скрибонии, родственнице Секста Помпея, не принесла никакого толка, разве что Скрибония забеременела. Отношения у супругов были отвратительными.

Октавия долго не раздумывала:

– Нужно заключить мир с Секстом Помпеем.

Вот так просто, словно этого никто не сообразил до нее. Секст не собирался идти на попятную и требовал себе закрепление власти над Сицилией, Сардинией, Корсикой и другими островами.

– Но ведь он и так ими владеет. Разве закрепление этой власти законодательно не стоит спокойствия на море и возможности поставок продовольствия в Рим? Я была сегодня на рынке, там закрыта половина лавок, люди возбуждены…

Октавия не стала рассказывать брату, что, узнав в ней сестру консула, бедняжку едва не закидали камнями. Римляне действительно ненавидели ее брата, а ведь Гай так старался сделать как лучше!

Октавиан поморщился:

– Объясни это своему мужу! Чтобы заключить договор с Помпеем, одного моего решения недостаточно.

Между триумвирами назревал новый конфликт. Марк Антоний не желал ничего обсуждать с Октавианом, пока тот не гарантирует двадцать легионов для войны против Парфии, взять которые тому было просто негде.

Октавиан пообещал… Марк Антоний, сообразивший, что договор с Секстом Помпеем лишит Октавиана возможности одержать победу над предводителем пиратов и тем самым заметно поурежет его славу, согласился на условиях поддержки в сенате всех его начинаний против Парфии. Антонию была нужна слава великого полководца.

Договор состоялся, кроме того, Секст Помпей породнился с Октавианом, выдав свою дочь за его родственника. Соглашение было подписано в Мизене и отпраздновано на борту огромного флагманского корабля Помпея.

Солдаты Октавиана с берега наблюдали за пиршеством. Корабль светился в темноте многими факелами, вино лилось рекой, слышались смех и грубоватые шутки пирующих… Но Марк Антоний, оглядев пиршественный стол, усмехнулся:

– У царицы Египта было куда богаче…

Лучше бы он этого не говорил, потому что последовали довольно грубые шуточки и насмешки по поводу его пребывания в Тарсе и Александрии и связи с Клеопатрой. Пьяные гости выражений не выбирали, страсти накалялись, и казалось, вот-вот вспыхнет ссора, которая будет иметь тяжелые последствия.

К Сексту подсел один из его пиратских главарей Мен:

– Может, скомандовать отдать концы и тихонько отчалить? Пока разберутся… Мы можем сделать тебя хозяином Рима…

Помпей досадливо поморщился:

– Мена, ты мог бы сделать это, не ставя меня в известность. Теперь поздно, нарушить данную клятву я не могу.

Он действительно жалел, потому что совсем недавно вернулся его посланец к египетской царице, предлагавший ей от имени Помпея совместные действия против Рима. Клеопатра не отказалась, хотя и пока ничего не обещала. Секст понимал, на что она рассчитывает – что Марк Антоний вернется и осчастливит ее браком. Глупая женщина, разве можно полагаться на этого непостоянного человека, у которого женщины в каждом городе и дети тоже?

Сам Секст Помпей и не собирался соблюдать принятые соглашения, хотя на радости Марк Антоний обещал ему, кроме требуемых островов, еще Пелопоннес. Помпей просто не мог лишить своих пиратов их дохода, попросив лишь на время приостановить действия. В этой компании никто никому не верил, и Октавиан тоже. Он обещал Марку Антонию двадцать легионов, что заведомо не мог выполнить. Марк обещал Помпею Пелопоннес, но уже решил построить на острове Закинф свою морскую базу, чтобы не допустить Секста в этот район… Почему бы самому Сексту не заключить тайный договор с египетской царицей против ненавистного ей Октавиана?

Жаль, что Мен не обрубил канаты, но что сделано, то сделано. А с проволочками Клеопатры Секст тоже был согласен, нужно подождать, пока войска Антония уйдут в Парфию, и тогда напасть на Рим! Ай да царица, умная женщина.

Не подозревая о возможности договора между Секстом Помпеем и Клеопатрой, Марк Антоний планировал свой поход на Парфию, а Октавиан, обрадованный пополнением в сотню кораблей, переданных Антонием, уже прикидывал организацию разгрома баз того, на пиру которого гулял.

Антоний действительно отбыл сначала в Афины, а потом в Сирию. Октавиан развелся со Скрибонией (этот брак был больше не нужен, как и сама женщина) в тот день, когда она родила дочь, названную Юлией. Это был единственный ребенок Октавиана, хотя поговаривали, что его третья супруга Ливия Друзилла, вышедшая за консула замуж беременной якобы от предыдущего мужа, в действительности родила сына от самого Октавиана.

Разорвав семейные узы с Помпеем, консул решил, что свободен и от остальных, тем более пираты Помпея своих действий на море почти не прекратили. Октавиан был никудышным военачальником, а уж флотоводцем и того хуже, он позорно проиграл одну за другой несколько компаний против Секста Помпея. Приди в это время ему на помощь Клеопатра, все могло решиться в пользу новых хозяев Италии, но царица дала себе слово больше не вмешиваться в дела Рима. Слово, которое позже не сдержала из-за все того же Марка Антония. Объединенный флот Египта и Помпея мог взять под контроль все Средиземное море и диктовать свою волю Риму, тем более в самом Вечном городе Октавиана очень не любили, но этого не случилось.

Секст Помпей трижды громил флот Октавиана, и тот трижды призывал на помощь своего зятя. Два раза Антоний приезжал на встречу с Октавианом, но тот, сам же и просивший помощи, не являлся. Октавии стоило труда успокаивать взъяренного супруга. В третий раз триумвиры встретились, заключили новое соглашение, которое было скреплено помолвкой сына Антония, Антилла, рожденного Фульвией, и дочери Октавиана Юлии. При этом мало кого волновало, что жениху было всего девять лет, а невесте и того меньше – два года.

Октавиан получил новую поддержку кораблями для войны против Помпея, а Антоний (наконец-то!) – четыре легиона для похода на Парфию. Пора действительно отправляться за славой и новыми богатствами. Дети от двух браков оставались на попечении Октавии, которая снова была беременна.

Все это время Марку Антонию было вовсе не до Клеопатры, его занимали дела римские и семейные. Не то чтобы он не вспоминал, но ничуть не страдал из-за того, что оставил женщину и что его дети растут без отца. Уж отцовских чувств Марк Антоний не испытывал никогда. Одной парой детей больше, одной меньше… Дело женщин – рожать детей и их воспитывать.

Спокойная, уравновешенная, добропорядочная Октавия, умело сглаживающая все углы, всегда готовая простить, пожалеть, помирить, ему порядком надоела. Жена с прялкой в руках, окруженная детьми, не была идеалом Марка. Побыл верным мужем и хорошим отцом, и хватит, пора жить своей жизнью. Понимала ли Октавия, что теряет мужа? Едва ли, ей, воспитанной Аттикой по правилам добропорядочного дома, в котором больше ценились желание неустанно трудиться и жить со всеми в мире, чем стремление завоевать этот мир, умение быть верной женой и хорошей матерью больше, чем страстная любовь, спокойствие больше, чем горение, и в голову не приходило, что все это можно сочетать.