Станислав Хабаров - Юрьев день Страница 29

– Но Земля вряд ли попадет.

– Прости меня. Она сейчас в 150 градусов.

– Понимаю.

– Слава богу.

– А я думал…

– Ещё чего? – сказал Вадим. – А сколько вам нужно?

– Полметра в секунду.

– Можно успеть.

Вадим сосредоточенно прикидывал в уме. Остальные понимающе молчали.

– Сделаем, – сказал, наконец, Вадим. – Ну, Юра, а, может, плюнем? Может не стоит? Такой шум пойдет. Сейчас заварим такую кашу. Только держись.

Сначала из комнаты руководства вышел непроницаемый Вадим, за ним вылетел взбешенный Лосев.

– Изобретатели, – закричал он, – всё изобретаете. Изобрели велосипед.

– Выпустили джина из бутылки, – сказал вполголоса Вадим. – Теперь держись, Юра.

– Ваши сопла же вокруг центра масс.

– Ну, начинай всё сначала. Сказка про белого бычка. Качанием, – сказал Вадим.

– Качали однажды яйца слону, – вмешался кто-то из зрителей, но сразу же замолчал.

– А остаточные скорости? – спрашивал Лосев.

– Совсем нас без головы считаешь?

– А импульс размазанный кто станет считать?

– Тебе следует объявить выговор, – сказал Вадим. – Не знаешь распределения работ. Не может работы организовать. Впрочем, тут и считать нечего. А разве баллистики не способны совсем мозгами пошевелить?

То, что Вадим был обычен – действовало успокаивающе. Хотя хорошо его знавшие понимали насколько обманчив его вид.

– Ну, ладно, – уже спокойно сказал Лосев. – Хорошо, сделаем коррекцию. В этом я не уверен, но предположим. А что потом? Вычислитель не работает.

– Ничего. Будет время, разберёмся и с вычислителем. Времени тогда будет вагон.

– А почему вы считаете себя самыми умными? – ещё спокойно спросил Лосев.

– Да, потому что так и есть. А ты, тоже мне, раскричался, как беременная женщина.

– Садитесь и письменно изложите, – сказал Лосев.

– Ещё чего?

– Что это он? – сказал Маэстро вслед Лосеву. – Не может рассудить объективно.

– А у него на счёт соображаловки туго, – опять улыбнулся Вадим.

Ведущий ни в коем случае не мог судить объективно. Во всём, что касалось «гибрида», он походил на влюбленного и поступал, как однолюб. Занимаясь одной машиной, он тем самым исключал для себя возможность другой работы со всеми вытекающими из однобокой любви последствиями. А потому он ни в коем случае не мог поступать объективно.

В ведущие Лосев попал из конструкторов. И это в нём осталось. Он любил упорядоченность, лоск в документации. Наводил порядок, точно собственный дворик убирал: полол, приглаживал, асфальтировал, подкрашивал, но каждый раз приходили водопроводчики и ломали асфальт. Он возражал, и каждый раз убеждался, что переделки по существу и приходилось рушить и перестраивать. Но были проверенные и надёжные люди, которым он приучил себя верить, и были такие, как ориентаторы, слишком учёные, не удосуживающиеся даже толком объяснить.

С этим объектом была совсем необычная история. Его сначала решили пускать с песком, без обычной верхушки, отработать добавочный ракетный блок. Но Лосев настоял, упросил, и из обычной «Венеры» с минимумом переделок сделали за год с небольшим новый «гибрид». Важно было при этом пуске проверить добавочный ракетный блок. Верхушка была «бесплатным приложением». Первый пуск Главный отменил, второй готовили в варианте зонда. Но Лосев бился, изворачивался и пробил полет к троянским точкам. И вот теперь, когда объект выведен, не смогли повторно запустить ракетный блок.

Через спецвычислитель не проходили уставки. Ну, и бог с ним. Блок-то проверен, и можно ставить вопрос о следующем «гибриде» и стартовать к Венере или Марсу. Но если теперь не перемудрить, останется и этот вариант – «троянский» – между окнами старта.

Вадиму и Славке Лосев безоговорочно доверял. Они давно работали вместе. Но именно в этот раз они повели себя беззастенчиво и нагло. Когда, запершись в конференц-зале, они подготовили совместное решение о судьбы «гибрида», и Лосев взял итоговый листок, Вадим сказал:

– Постой, лучше докладывать не тебе.

– А кому? – удивился Лосев.

– Не тебе, – добавил Славка, – ты-то здесь причём?

«Конечно, – обидясь до глубины души, подумал Лосев. – Конечно, если всё пойдет по программе, то он ведущий будет третьим лишним. Но если загубят объект, то его голова полетит в первую очередь. „Почему не проконтролировали? – закричит или холодно и тихо спросит Главный. Теперь нам расплачиваться за вашу халатность“». И хотя докладывать поручили все-таки Лосеву, неприязнь к ориентаторам у него осталась.

После его доклада Главный выдал вполне конкретные поручения, выполнять которые в этой ситуации следовало незамедлительно, ориентаторы опять мутили воду. Однако Лосев знал по опыту – с ориентаторами нельзя рубить с плеча.

– Садитесь, – холодно сказал он, – и напишите что к чему.

– Напишем, – сказал Вадим, – напишем тебе, бюрократ, а время уйдёт. Через дельта тэ все наши хлопоты будут ни к чему.

– Так скорее пишите.

– Видимость закончится, – сказал Вадим. – Ещё на нашем НИПе будет чуть. Сами станем управлять.

– Об этом и думать не смей, – рассердился Лосев. – Ишь чего захотел. Навыдумали. Идите и пишите.

– Значит так.

Они распределили обязанности. Взоров в смене, его не трогаем. Вадим готовит бумагу. Бумага – тоже важное дело. Случись что (когда все пойдём под монастырь), она станет зацепкой и фигурировать как документ. Славка блокирует Лосева, а Чембарисов и Маэстро выбивают машину.

– Не стойте козой, используйте все возможности. Кстати, подружка дежурной, которой ты цветочки дарил, работает в диспетчерской. Словом, действуйте.

– А откуда звонить?

– Из кабинета Главного.

– Ты в своём уме?

– Действуйте.

Телефон, по которому можно было позвонить, стоял в кабинете Главного.

Там теперь командовал Лосев, и Славка сидел рядом с ним.

– Не твоё это дело, – кричал Лосев, – ты – приборист.

– Не в этом дело.

– Разрешите? – Чембарисов и Маэстро кивали на телефон.

– Только не долго, – раздраженно бросил Лосев, – мне должны звонить.

Ему действительно непрерывно звонили. Главный уехал на НИП и теперь звонили ведущему. Сообщили: нагрелся преобразователь. Спросил: «Сколько выдержит?» «Ориентировочно часа два». Позвонили оптики: высокий фон, не рекомендуется работать со звездным датчиком, пока не уляжется пыль при разделении. «Ну, что еще?» Нет подзарядки аккумуляторов. По программе сразу же после коррекции закрутка на Солнце для подзарядки батарей. А тут ещё эти чёртовы теоретики.

– Прошу вас, недолго.

– Как позвонить в гостиницу?

– Телефоны под стеклом.

– Лена. Объясню сейчас. Срочно нужна машина. Какая стиральная?

Выручай. Какой здесь номер?

– Не занимайте телефон. Предложения написали?

– Пишут.

Маэстро молча сидел рядом с водителем. Он было вынул блокнот, но сильно трясло.

Когда они позвонили в диспетчерскую, он не верил, что что-нибудь выйдет.

Но был обратный звонок.

– Кого? Зайцева? – Лосев едва лишь сдерживался.

– Да, – осторожно ответил Маэстро, – Зайцев – я.

И мелодичный приятный голос спросил: куда подавать машину?

– К МИКу.

– Погоди, – перебил его Лосев. – Девушка, – закричал он в трубку. – Это ведущий по 16-му изделию. Попрошу вас никому без моего разрешения машины не давать. Мне самому понадобится. Моя фамилия Лосев.

– Вас нет в списке пользования машинами, – ответила диспетчерская.

В коридоре Маэстро сказал:

– Значит, я к проходной, а ты к Вадиму. Не успеете, я ждать не буду.

– И не жди.

– Ты в своем уме? – растерялся Маэстро.

– Не жди, – твердо повторил Чембарисов.

Он так и уехал, не дождавшись Вадима, и был этим очень огорчён.

«Как же так? Он был совсем не против формализма. К формализму его приучили программы счётных машин. Но один, голый формализм?» Этого он не мог понять.

Машина сходу заглатывала куски шоссе, выбегающие из-за горизонта, подминала их, накатывалась, но впереди постоянно появлялись такие же новые, точно лента шоссе закольцовывалась и они по треку ехали, ни начала, ни конца.

Наконец из-под земли показались сначала удочки, а потом вазочки и шары антенн. Газик лихо притормозил у проходной. Маэстро мгновенно выскочил. Газик развернулся и, набирая скорость по большой дуге, вылетел на шоссе.

Маэстро стоял теперь перед проходной. О ней он просто не подумал. Казалось, обо всём успел: и о машине, и о Лосеве, и как считать. О чём угодно, только не о проходной.

Он просто чувствовал, как бежало время, когда он торопливо совал свой пропуск в окошко проходной.

– Нет штампа, – сказали ему в окне.

Он пробовал звонить. Не соединяли. Когда часовой, услышав сигнал машины, замкнул на замок вертушку, он даже подумал: не перелезть ли? И от соблазна выскочил назад, к воротам. Часовой медленно отворял ворота перед машиной. Отворил половинку, не спеша пошел к другой.