Белинда Александра - Белая гардения Страница 29

Но Сергей покачал головой. Этот жест за несколько последних месяцев перед свадьбой стал для него характерным. Сергей бросил привычку курить по вечерам опиум так же легко, как кто-то другой мог бы отказаться от надоевшего хобби, и полностью переключился на подготовку к сегодняшнему дню. Он начинал трудиться с первыми лучами солнца, строя еще более грандиозные планы, чем за день до этого. Он купил нам с Дмитрием квартиру недалеко от своего дома, но отказывался вести нас туда. «Не сейчас, — говорил он. — Вы ее увидите, когда там все будет закончено. После свадьбы, в первую брачную ночь». Сергей утверждал, что нанял плотников, но когда возвращался домой, от него исходил сильный запах смолы и опилок, и я стала подозревать, что он решил украсить квартиру самостоятельно. Несмотря на все уговоры отдохнуть, он не соглашался.

— Не беспокойся обо мне, — говорил Сергей, касаясь мозолистыми пальцами моего подбородка. — Ты даже представить себе не можешь, как я счастлив. Я чувствую, что жизнь снова течет в моих венах, я слышу ее музыку. Как будто рядом со мной она…

Мы ели и пили до самого утра, пели народные русские песни, били бокалы, чтобы показать, что мы не боимся ничего, что могло бы разрушить наше счастье. Когда мы с Дмитрием уже собирались уходить, Люба принесла мне охапку роз.

— Искупайся и в воду насыпь лепестки, — сказала она. — Потом дай Дмитрию выпить этой воды, и он не разлюбит тебя никогда.

Сергей отвез нас с Дмитрием прямо к двери нашего нового дома. Он опустил ключи в руку Дмитрия, расцеловал нас обоих и сказал:

— Я люблю вас, как собственных детей.

Когда машина Сергея скрылась из виду, Дмитрий толкнул матово-стеклянную дверь, и мы побежали через прихожую, потом по лестнице на второй этаж. В этом двухэтажном здании наша квартира была одной из трех квартир на верхнем этаже. На двери красовалась золотая табличка с фамилией жильцов: Любенские. Я провела пальцами по красивым наклонным буквам. Теперь это будет моя фамилия. Любенская… Мне стало одновременно и радостно, и грустно.

Дмитрий показал мне удивительно красивый ключ из кованого железа с парижским кольцом.

— Чтобы никогда не расставаться, — сказал он. Мы переплели наши пальцы и вместе повернули ключ в замочной скважине.

Гостиная в нашей квартире оказалась очень просторной, с высокими потолками и большими окнами, которые выходили на улицу. Занавесок не было, но над окнами уже установили деревянные карнизы с ламбрекенами. За стеклом я увидела ящики с цветущими фиалками. Я улыбнулась: мне понравилось, что Сергей посадил у нас любимые цветы Марины. В комнате был камин, напротив него стояла уютная французская софа. Пахло лаком и новой мебелью. Мой взгляд остановился на прозрачном стеклянном шкафу в углу комнаты. Я прошлась по ковру ручной вязки и приблизилась к шкафу, желая увидеть, что в нем находится. Из-за стекла на меня весело смотрели матрешки, Я зажала рот рукой, стараясь не заплакать. В последнее время я часто плакала, жалея о том, что моя мать не сможет разделить со мной радость в самый счастливый день моей жизни.

— Он обо всем подумал, — заметила я. — Здесь все сделано с любовью.

У меня в руках до сих пор были розы, преподнесенные Любой. Я посмотрела на Дмитрия. Он стоял в арке, за которой начинался коридор, ведущий в ванную. Коридор с очень низким потолком и стены, оклеенные обоями с ярким цветочным рисунком, напоминали кукольный домик. Это было похоже на сад, который Сергей создал для свадьбы. Я подошла к Дмитрию, и мы вместе прошли вглубь коридора. Он взял у меня розы и бросил их в раковину. Долгое время мы стояли, не произнося ни слова, лишь глядя друг другу в глаза и прислушиваясь к нашему дыханию. Потом Дмитрий протянул руку к моему плечу и медленно начал расстегивать застежки на платье. От его прикосновения я вздрогнула. Наша помолвка состоялась год назад, но мы еще ни разу не были близки. Сергей бы этого не допустил. Я высвободила руки из рукавов, и платье соскользнуло на пол.

Пока Дмитрий срывал с себя рубашку и брюки, я включила воду. Зачарованными глазами я рассматривала его красивую кожу, широкую грудь, покрытую темными волосами. Он встал сзади меня и приподнял мою нижнюю юбку сначала до талии, потом выше, на грудь, и стянул через голову. Я почувствовала, что его член уперся мне в бедро. Он взял из раковины цветы, и мы вместе рассыпали их лепестки по поверхности воды, которой наполнилась ванна. Вода была прохладной, но это не могло остудить моей страсти. Дмитрий наклонился рядом со мной, зачерпнул воду сложенными ладонями и выпил.

В панной были два эркера, которые выходили на внутренний двор. Как и в гостиной, занавесок на них не было, висели только карнизы. Но листья папоротника на подоконниках надежно закрывали нас от нескромных взглядов с улицы. Мы обнялись. На полу вокруг ног собралась лужа. Чувствуя кожей, как пылает его тело, прижатое ко мне, я вдруг подумала о двух свечах, которые, сгорая, сливаются в одно целое.

— Ты думаешь, дворяне на таких кроватях проводят свою брачную ночь? — спросил Дмитрий, соединяя наши руки. От улыбки у него под глазами пролегли морщинки. Он увлек меня к бронзовой кровати и толкнул на красное покрывало.

— Ты пахнешь цветами, — сказала я, целуя его в бровь, на которой поблескивала капелька воды.

Одна рука Дмитрия обвила мои плечи, пальцы другой, едва касаясь кожи, прошлись по груди. Волна наслаждения пробежала по мне от шеи к самым ступням. Я почувствовала прикосновение его языка. Уперев руки ему в плечи, я попыталась высвободиться, но он обнял меня крепче. Мне вспомнилось, как мы с матерью летом лежали на траве; запах зелени пропитывал воздух, вплетался в волосы, одежду. Она любила стянуть с меня туфли и щекотать ступни. Я хохотала и отбивалась — так мне было приятно и в то же время неловко от ее прикосновений. То же самое я почувствовала, когда ко мне прикоснулся Дмитрий.

Он опустился на колени, и его волосы щекотно прошлись по моему животу и бедрам. Затем его руки нежно развели мои ноги, и я почувствовала, что заливаюсь краской. Я попыталась соединить бедра, но он раздвинул их еще шире и поцеловал между ними. Нас окружал запах роз, и я раскрылась ему навстречу, словно сама превратилась в цветок.

В ту же секунду раздался звонок. Телефон. Мы сели. Дмитрий задумчиво посмотрел через плечо.

— Наверное, ошиблись номером, — с недоумением в голосе произнес он. — Никто не стал бы звонить нам сейчас.

Мы вслушивались в телефонный звонок, пока он не утих, Когда наступила тишина, Дмитрий прижался лицом к моей шее, Я погладила его волосы, они пахли ванилью.

— Не думай об этом, — шепнул он, укладывая меня. — Просто ошиблись номером.

Он замер надо мной, его глаза были полузакрыты, и я притянула его к себе. Наши губы встретились. Я почувствовала, как он входит в меня, и пальцами впилась в его спину. Что-то затрепетало внутри меня, словно попавшая в силок птица. Его теплота излилась в меня, отчего перед глазами все поплыло. Я обвила его ногами и вцепилась зубами в плечо.

Но еще долго после того, как мы в изнеможении повалились на измятые покрывала и он заснул, положив руку мне на грудь, эхо телефонного звонка звучало в моем сердце. Мне было страшно.

6. Реквием

Утром меня разбудил шум крыльев. Раскрыв глаза, я увидела, что на окне сидит голубка. Наверное, ночью Дмитрий раскрыл окно, потому что птица пристроилась с внутренней стороны окна, мерным воркованием настойчиво заставляя меня проснуться. Я откинула одеяло и впустила в уютное тепло кровати прохладный утренний воздух. Веки Дмитрия задрожали и поползли вверх, его рука скользнула мне на бедро.

— Розы, — пробормотал он и снова провалился в глубокий сон.

Я затолкала его руку обратно под одеяло и махнула рукой в сторону птицы.

— Кыш!

Однако она лишь вспорхнула с подоконника и перелетела на комод. Ее оперение было цвета магнолии, и она совсем не боялась меня. Я расставила руки и стала причмокивать, пытаясь приманить ее к себе, но она полетела в коридор. Сняв висевший на дверном крючке халат, я кинулась за ней.

И неярком утреннем свете мебель, которая вчера выглядела такой домашней и уютной, вдруг стала казаться строгой и аскетичной. Я окинула взглядом голые каменные стены, полированное дерево, не понимая, в чем заключается перемена. Птица уселись на лампу и, трепыхая крыльями, потеряла равновесие, из-за чего колпак чуть не слетел с подставки. Я закрыла дверь в коридор и распахнула одно из окон. Оно выходило на живописную улочку, мощенную булыжником. Между двумя каменными домиками была зажата булочная. Рядом с дверью, закрытой москитной сеткой, был прислонен велосипед, внутри горел свет. Через пару минут из булочной вышел мальчик с пакетами хлеба и руках. Он положил их в корзину, приделанную к рулю велосипеда, и уехал. Из двери выглянула женщина в платье в цветочек и шерстяной кофте и посмотрела вслед мальчику. В морозном воздухе ее дыхание превращалось в облачко пара. Голубка, проскользнув над моим плечом, вылетела в открытое окно. Я проследила за ее неровным полетом. Она поднималась все выше и выше над крышами домов, пока не растворилась в голубом небе.