Вячеслав Перевощиков - Меч Руса. Волхв Страница 3

Конечно, долго такая потеха длиться не могла, но в бою все решают секунды. Кто раньше выстрелит, кто первый попадет. Простая логика войны не прощала ошибок, ибо цена каждой из них была смерть.

Ворон еще раз обернулся с натянутым луком. Хазары уже миновали подъем, и солнце больше не мешало им видеть.

«Теперь просто так в них стрелу не засадишь, – подумал разведчик, припомнив свои прежние боевые стычки и необыкновенную способность степных воинов увертываться от любых стрел, – а по коням еще раз стрельнешь, так тебе тем же и ответят».

Такой исход дела его не устраивал, значит, надо было играть дальше по правилам конного перестрела. Этот вид боя предпочитали все кочевники, и хазары радостно приняли брошенный вызов, предвкушая свою быструю победу. Расстояние еще немного сократилось, и преследователи стали рассыпаться веером, заходя справа и слева.

Вот в этот момент Ворон и выстрелил. Но целился он не в первого и даже не в третьего, а в четвертого, который из-за поднятой пыли и уходящего вбок товарища потерял на секунду обзор. Всего лишь секунда, но, когда глаза хазарина снова видели ясно, в его груди уже торчала стрела.

Ворон вновь повернулся спиной, и опять по щиту забарабанили стрелы, а сзади послышались громкие бранные крики.

«Проклятья, видимо, шлют», – подумал разведчик и, быстро воткнув лук в притороченный к седлу налуч, выхватил меч. Он отлично знал повадки кочевников, знал, что проклятья – это верный признак испуга. «Лаются» от растерянности и страха, чтобы поднять свой боевой дух. Испуганный стрелок был опасен, поскольку будет бить куда попало. Значит, пора заканчивать бой по хазарским правилам и начинать русский бой. Ворон резко развернул коня и, вонзив шпоры, помчался навстречу врагам, вращая в руке сверкающий меч.

Велегаст и Радим осторожно спускались по склону холма. Вдруг в лицо путников дыхнуло влажной прохладой. Старец, шедший впереди, остановился и, пробормотав что-то про то, что здесь должен быть источник, указал на группу деревьев. Действительно, из подошвы холма била тонкая струйка воды, которая, попрыгав немного по камням, растекалась крохотным болотцем, плавно переходящим в зеленый лужок. К этому лужку из городских ворот уже гнали стада коз и овец, а чуть в стороне по натоптанной тропке шли женщины с кувшинами за свежей водой. Щедрый родничок всем давал жизнь.

– Перунов ключ, – уверенно сказал Велегаст.

– Ты был здесь раньше? – удивился отрок.

Старец вспоминал что-то, оглядывая задумчивым взглядом серые камни на склоне вперемежку с сухой травой, и ответил не сразу:

– Я родился здесь. В тот день, точнее, в ту ночь, когда мне было суждено появиться на свет, случилась страшная гроза. Все небо просто пылало от молний. И как раз тогда, когда мой отец, узнав о рождении сына, вышел из дома, чтобы благодарить богов и узнать судьбу сына по движению Перуновых стрел… вот тогда небо раскололось надвое от огромной молнии, ударившей в землю на склоне холма. Утром отец пошел посмотреть на след небесного огня и найти осколок от стрелы Перуна, чтобы сделать мне оберег. Стрел он не нашел, но увидел, что от удара молнии раскололся большой камень на склоне холма. Половина камня так и осталась на месте, сохранив на себе оплавленный след, а половина отвалилась вниз, открыв небольшую расселину, из которой сочилась вода. Отец расчистил ножом расселину от грязи, и оттуда стал бить родник. Так что мы с ним, – он нагнулся, улыбнувшись роднику, как старому знакомому, и зачерпнул воды, – почитай, братья.

Освежившись и наполнив флягу чистой водой, они направились к воротам. Мимо них, болтая на ходу и весело поглядывая на отрока, прошли за водой молодые женщины. Велегаст внимательно вглядывался в их глаза, пытаясь угадать, что его ждет в городе, как воспримут его волховской наряд. Может, тут же у ворот и схватят.

– А что же гадание по молниям? – словно очнувшись от наваждения, заговорил Радим, проводив глазами движения округлых бедер и стройных ног. – Что узнал твой отец? Что это все предвещало?

– Отец так был поражен увиденным, что поклялся отдать сына в услужение Богу, если Перун поможет нам освободиться от власти хазар. Через год князь Святослав разбил хазар и захватил их город Саркел, теперь это Белая Вежа. А еще через четыре года вернул русам Тмутаракань. Это и решило мою судьбу: такое вот вышло гадание. Мне как раз тогда исполнилось пять лет, и, согласно обычаям дедов, я уже мог покинуть дом отца. Поэтому меня отвезли в Киев, где тогда было знаменитое капище Перуна, и отдали волхвам.

Они уже были почти у ворот, и охранники пристально прощупывали их недобрыми глазами. Странники шли не с торговой дороги, а своих тут, видно, знали хорошо.

– Кто такие? – подтягивая к себе длинное копье, заговорил высокий молодой воин в кольчуге. Несмотря на ранний час, служба ему уже порядком надоела, и он томился бездельем, сидя на деревянном чурбаке с травинкой в зубах.

– Знахарь я, – отвечал Велегаст, – а это мой ученик.

– Что в городе надо? – не унимался дотошный страж.

– Людям помогаю я от хворей разных, изгоняю недуги всякие.

– Нет у нас недугов, все, слава богу, здоровы, – ухмыльнулся воин. – Да и своих знахарей полно.

– Нам бы отдохнуть с дороги, еды купить.

– Вон туда ступай, – указал стражник концом копья на дорожку вдоль стены, – как до причалов дойдешь, так сразу же торг и увидишь. Там есть где и поесть, и поспать, а в городе вам делать нечего. Может, вы соглядаи[7] хазарские.

Старец достал из кошеля на поясе куну и положил на ладонь, но монета не произвела должного действия, воин только еще больше нахмурился.

«Да, суровый здесь народ, – подумал Велегаст, – шуток не любят. Чего доброго, и впрямь за соглядая примут. Как потом оправдаешься?»

Волхв устало вздохнул, посмотрел еще раз в неприветливые глаза юного стража и понял, что отвечать ему нечем. Он помнил рассказы отца про то, что раньше таманские русы никого не впускали в свою страну и убивали всех чужеземцев, и только власть хазар нарушила древний обычай. Неприветлив был здешний народ всегда, и на это, видимо, были серьезные причины. А сейчас с этим ничего уже нельзя было сделать, традиция въелась людям в кровь.

Можно было, наверное, попробовать рассказать этому хмурому воину, что этот родник открыл его отец, что он сам отсюда родом, но чем подкрепить свои слова, кто его отца мог здесь вспомнить спустя столько лет. Его сверстники, ставшие воинами, наверняка давно уже сложили где-нибудь головы, ибо краток был век человека, взявшего в руки меч.

Старец повернулся и пошел по указанному пути. Отрок поплелся за ним следом. Оставалось одно – еще раз попробовать пройти, но уже в другие ворота. Очень не хотелось Велегасту раньше времени что-либо говорить о себе, он должен был дойти до князя, никому не открывшись, иначе ему грозила смертельная опасность. Так ему говорили боги. Но как это сделать, они не сказали, а сам старец не знал.

«Значит, придется рискнуть», – невесело подумал волхв.

Возложенное на него дело было для него важней собственной жизни. Все, что с ним должно было случиться, будет потом, когда он исполнит свой долг, свершит предначертанное. Тогда мир изменится, станет другим, а вместе с ним изменится все и, может быть, его судьба тоже. На это Велегаст очень рассчитывал.

Он оглянулся на унылого отрока и стал ему рассказывать историю таманских русов. Все, что когда-то ему поведал отец. Радим оживился, догнал старца и зашагал рядом, жадно впитывая слова. Так они и продолжили свой путь. Им долго пришлось обходить городскую стену, потом пробираться через толкотню у причалов. Наконец торговая площадь оглушила их разноязыким говором. Из-за повозок, груженных мешками с зерном, выглядывала крыша корчмы, рядом еще высились крыши каких-то построек с дымящимися трубами.

Запах вареного мяса и пшеничной похлебки невидимыми струйками разливался по торговой площади, стекал к причалам, пытался перевалить через городскую стену. Желудок невольно откликался на этот запах и начинал колотить по бесплотным мозгам, требуя должного к себе почтения. Отрок сглотнул слюну и оглянулся. Но старец непреклонно шел вперед. Цель его долгого пути была совсем рядом, все другое ему лишь мешало.

Пробравшись через лабиринт торговых палаток, телег и просто сваленных мешков, они наконец-то достигли северных ворот острога, которые выходили к торговой площади.

Здесь стража была чуть помягче. Лица воинов были вполне спокойные. Может быть, их уже прикормили золотом хитрые византийцы, а может, просто порастратили свой пыл на постоянно снующих мимо них заезжих гостей. Об этом можно было только гадать, но ошибаться уже нельзя было; в городе было только двое ворот, и третья попытка пройти просто исключалась.

Велегаст решительно двинулся вперед. Опять выставленное копье преградило ему путь. Правда, уже слышанный на восточных воротах вопрос здесь прозвучал вполне миролюбиво.