Бартоломе Лас Касас - История Индий Страница 3

С другой стороны, объективные условия, сложившиеся к началу второй половины XV века, не только не соответствовали тем потребностям, о которых было здесь сказано, но и прямо препятствовали их удовлетворению. Торговля со странами Востока, развивавшаяся со времен крестовых походов (XII–XIII вв.), осуществлялась по немногим и к тому же до предела растянутым путям — через Средиземное, Черное, Красное и Аравийское моря, страны Северной Африки, Передней Азии, Кавказ, Иран, Среднюю Азию. Дальность расстояний порождала многоступенчатость торговли, создавая звенья посредников; ужасающая медленность продвижения грузов, с многократной перевалкой их с судов на сухопутные караваны и снова на суда, увеличивала торговый риск; обилие границ приводило к многократному взиманию пошлин; торговля зависела от всяких случайностей и в первую очередь от разнообразных военных и политических событий на огромных пространствах Ближнего и Среднего Востока.

Все это создавало хронические затруднения и перебои в торговых связях и, главное, необычайно удорожало каждый кусок восточной ткани, каждый мешок с имбирем или корицей, каждую шкатулку с изделиями индийских и китайских ювелиров, — словом, любой товар, который в конце концов попадал в руки европейского потребителя. Происходил отлив драгоценных металлов из Европы. На протяжении длительного времени баланс европейских стран в торговле с Востоком был пассивным: золото — то самое золото, которого и без того так не хватало и в котором так нуждалась Европа, — уходило в Азию.

К середине XV века мощные военные и политические катаклизмы, потрясшие Восток, создали новые преграды торговым сношениям: окончательный распад монгольской державы, а затем и ряда государств, возникших на ее развалинах, нарушил караванную торговлю, а турецкие завоевания, завершившиеся разгромом Византии и взятием (в 1453 г.) Константинополя, блокировали торговлю между Средиземноморьем и Передней Азией. Иными словами, в то самое время, когда внутреннее развитие Западной Европы создавало предпосылки для необычайного оживления торговли, внешние факторы грозили привести ее к полному параличу.

Разрешить это противоречие можно было только одним способом: надо было проложить прямой путь из Европы в Индию, к островам Индонезийского (Малайского) архипелага и в Китай — путь, не требующий бесконечных перегрузок товаров, игнорирующий таможенные границы, избавляющий от всяких посредников-перекупщиков, не подверженный нападениям кочевников, не подвластный фирманам турецких султанов и произволу других восточных владык. Такой путь можно было проложить только по морям. Естественно-научные и технические предпосылки к снаряжению и осуществлению далеких морских экспедиций были налицо: постепенное усвоение учеными и практиками учения о шарообразности Земли; неуклонное совершенствование картографического искусства; появление каравеллы — морского корабля нового типа с такой системой парусов, которая обеспечивала возможность разнообразных маневров в открытом океане и позволяла плыть в бейдевинд — под острым углом к ветру (фактически — почти против ветра); изобретение и внедрение в навигационную практику компаса и других приборов.

Задача открытия и освоения морских путей на Восток была грандиозна по замыслу; еще более грандиозны были последствия, в значительной мере непредвиденные. Но почему выполнение этой задачи выпало на долю тех двух европейских стран — Испании и Португалии, которые по своему экономическому развитию, военной мощи и международно-политическому весу занимали в Европе XV века отнюдь не первые места?

Здесь сказались некоторые факторы географического и исторического порядка. Как известно, Испания и Португалия расположены на крайнем западе Европы, на ее атлантическом побережье. Значит, эти страны находились в максимальном по сравнению с другими частями Европы удалении от Азии; значит, посредников в торговле этих стран с Востоком оказывалось особенно много, а восточные товары, прежде чем достигали Испании и Португалии, «обрастали» максимальным количеством наценок.

Но вместе с тем это также значило, что у пиренейских стран был прямой выход к океану — к «Морю Мрака», как называли в средние века Атлантику; что у Испании и в особенности у Португалии связи с океаном были более давними, более прочными, более налаженными, нежели у многих других западноевропейских стран.

Наконец, здесь, в пиренейских странах, происходил тот же процесс, что и в других частях континента: медленно, но неуклонно пробивают себе дорогу товарно-денежные отношения, приближая момент, когда острейшая нехватка средств обмена — золота и серебра, совпав по времени с насильственным перекрытием ближневосточных торговых путей в страны Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии, ввергнет государства Пиренейского полуострова в длительную полосу военно-колонизационных предприятий.

Португалия благодаря более раннему завершению реконкисты опередила Испанию в организации планомерной морской экспансии и именно этим доказала «свое право на отдельное существование»[14]. Уже с начала XV века португальцы настойчиво прокладывают морской путь на Восток, следуя по тому маршруту, который казался наиболее простым и естественным, — на юг вдоль западного побережья Африки, в надежде обогнуть затем этот таинственный континент (хотя никто в Европе не знал тогда, как далеко на юг простирается Африка), повернуть на восток или северо-восток и, перейдя Индийский океан (хотя опять-таки в Европе не были уверены, что Атлантический и Индийский океаны соединяются), достичь цели. Этот путь был окончательно проложен к исходу XV века. С самого начала освоения он находился в монопольном обладании у Португалии — ни одна держава не смела посылать свои корабли вдоль африканского побережья южнее параллели Канарских островов.

Силы же Испании почти на всем протяжении XV в. были целиком поглощены задачами завершения гораздо более длительной здесь реконкисты и объединения страны. В этих условиях испанцам долго нельзя было и думать о дальних морских походах и захватах. Однако предпосылки будущей колониальной экспансии были налицо и здесь. Как известно, в XV веке на Средиземном море «развилась в некотором роде мировая торговля»[15]. И тогда в юго-западной приморской области Испании — Андалусии — благодаря исключительно выгодному географическому положению стали более усиленно, нежели во внутренних районах страны, развиваться товарно-денежные отношения, внешняя торговля и морское судоходство. Именно отсюда, из Андалусии и ее столицы Севильи испанцы начали свою заморскую экспансию: на рубеже XIV и XV веков севильское дворянство сыграло главную роль в захвате Канарского архипелага, лежащего близ северо-западного побережья Африки, в истреблении и порабощении его коренного населения. Кстати говоря, в этой операции — прологе и миниатюрном прообразе будущей конкисты Нового Света — принимали самое активное участие предки Лас Касаса, один из которых — Альбер де Лас Касас — олицетворял и осуществлял «духовную конкисту», будучи первым епископом Канарских островов[16]. В итоге в руках испанцев оказалась морская база, так пригодившаяся впоследствии, в эпоху открытия Америки, а участок Атлантического океана между юго-западной оконечностью Пиренейского полуострова и Канарами, именуемый в источниках того времени «Кастильским морем», не подпал под безраздельный контроль португальцев.

Итак, предпосылки заморской экспансии в Испании существовали, но до поры до времени объективные условия, связанные с особенностями исторического развития этой страны, не давали им проявиться в полной мере. О степени зрелости этих предпосылок говорит то, что «выход в океан» — первая экспедиция Колумба — имел место сразу после того, как прозвучали последние выстрелы реконкисты. В январе 1492 г. пала Гранада, а 3 августа того же года из андалусийского порта Палос вышла в смелый океанский поиск флотилия великого генуэзца. Перед нею стояла задача проложить иной, нежели методично осваиваемый португальцами и наглухо закрытый ими для любой другой державы морской маршрут в Восточную Азию. Был избран предложенный Колумбом западный вариант. В теоретическом отношении он был основан на двух посылках: на правильной, подлинно научной концепции шарообразности Земли и на неверной, ошибочной идее о том, что суша состоит лишь из трех континентов — Европы, Азии и Африки; что никаких других частей света нет и быть не может[17], что западные берега Европы и восточные берега Азии омываются водами одного и того же океана и что, следовательно, плывя от берегов Испании на запад, можно достичь Японии, Китая и Индии — тех самых вожделенных стран, к которым уже целое столетие подбирали ключи португальцы.