Альфред Нойман - Дьявол Страница 3

Беспримерная хватка Людовика XI, оперативность и методичность, с которой он ликвидировал соперников, полная неразборчивость в средствах и безжалостность поражали как современников, так и последующие поколения людей. В новейшей историографии принято в этом смысле сравнивать французского короля с русским царем Иваном IV (кстати говоря, они жили почти в одно время — их разделяло неполное столетие). Действительно, по методам борьбы здесь было много общего — яд и кинжал для одного и другого являлись обычными средствами воздействия на нежелательных лиц. И все же нельзя не заметить, что Людовик XI в отличие от Ивана Грозного, при всем своем изуверстве, никогда не сдирал с живых людей кожу, не жарил их на сковородах и не сажал на кол. А главное, и цели и результаты у двух монархов-монстров были различными: политика Людовика привела страну к экономической и политической консолидации, политика Ивана стала прелюдией разрухи и смуты.

Велика была радость короля, сообщает Коммин, когда его жестокая многолетняя борьба столь успешно завершилась. Теперь оставалось пожинать плоды победы. Еще раньше овладев землями устраненных вельмож — Нормандией, Гиенью, многими феодами в средней Франции, сейчас он захватил и львиную долю «Бургундского наследства» — Бургундию, Артуа и Пикардию. Почти одновременно была присоединена важнейшая область юга — графство Прованс, наследие Анжуйского дома. Оставалась Бретань, смирившаяся и нейтрализованная; ее присоединение произошло в следующее царствование.

Итак, в конце 70-х годов французский король уже не имел соперников внутри страны и мог спокойно завершить начатые реформы. Он установил единую административную систему, ввел постоянные налоги, создал четкий режим благоприятствования промышленности и торговле. Его международная дипломатия впервые за много столетий установила политическое равновесие в Европе. Все соседи — Кастилия, Арагон, Милан, Флоренция, Генуя, Савойя, Швейцария, Англия и даже далекие Венгрия и Чехия — искали союза с французским королем, его дружбы или покровительства. Казалось, он достиг всего, о чем мечтал когда-то. И вот тут-то началась новая, неотвратимая беда.

Король дряхлел. Старость с ее немощью все чаще навевала мысли о смерти. А он не хотел умирать. И больше всего теперь боялся, что смерть его может кто-то ускорить — по собственному опыту Людовик прекрасно знал, как это делается. Его обычная подозрительность возросла до небывалых пределов. Он прекратил поездки по стране и навсегда осел в угрюмом замке Плесси-ле-Тур, огражденный неприступными стенами, постоянной стражей и волчьими ямами, разбросанными на подступах и поджидавшими непрошенных гостей. Боясь отравы, он отстранил от себя всех, в том числе и наследника престола, ограничившись знахарями, прорицателями и узким кругом лиц, которым верил безусловно. Нойман из числа этих лиц называет немногих: финансиста Бона, профоса Тристана и, наконец, того, чьим прозвищем назван роман.

Несомненно, читателя особенно заинтересует фигура главного героя романа А. Ноймана — «дьявола», и прежде всего историческая достоверность этого лица: был ли таковой в действительности (в этом иной раз, как, например, в предисловии к русскому изданию 1940 г., прямо сомневались), а если и был, то насколько точно и правдиво изобразил его автор романа? Скажем сразу: прообразом «дьявола» является реально существовавший человек. Что же касается «точности изображения», то здесь автор (который в целом, показывая события царствования Людовика XI, довольно точен) дал полный простор своей творческой фантазии, что связано главным образом, как будет объяснено ниже, с его авторской концепцией.

Реальный Оливье Неккер действительно был уроженцем Фландрии: он происходил, как указано в романе, из местечка Тильт. О времени его рождения, детстве и юности никаких сведений нет — здесь все от начала до конца плод вымысла Ноймана. Известно лишь, что в 1469 г. Оливье стал брадобреем Людовика XI, затем вошел в ближайшее окружение короля, в 1474 г. был анноблирован и получил фамилию Ле Ден. В 1477 г. (год смерти Карла Смелого) ему был присвоен титул графа Меленского, а позднее Неккер стал губернатором Сен-Кантена. По-видимому, Оливье, исполнявший многие тайные поручения короля, пользовался его неизменным доверием, которое не уменьшалось даже в случае неудачных действий Неккера. Так, закончилась позорным провалом его миссия в Бургундию ко двору наследницы Карла Смелого Марии (это описано в мемуарах Коммина), равно как и попытка поднять восстание фландрских городов. Что же касается его политических маневров в Перонне и всех других успешных предприятий, описанных в романе, — все это чистейший вымысел автора. Вот теперь-то и самое время показать подоплеку этого вымысла.

Несмотря на то что Альфред Нойман писал своего «Дьявола» почти семьдесят лет назад, он представляется нам вполне современным писателем — произведение его неизмеримо далеко от исторических романов XIX в., скажем, романов Понсон дю Терайля, Альфреда де Виньи или Александра Дюма-отца. Нойману хорошо знакомы новейшие философские учения, в частности интуитивизм А. Бергсона и психоанализ З. Фрейда. И не только знакомы, но и широко использованы: на нюансах подсознания и интуиции по существу держится вся идейная ткань «Дьявола». Скажем больше: история Франции XV в. явилась для Ноймана только канвой, на которой он вышил рисунок своей концепции; его повествование без труда могло бы быть перенесено в любое другое время, вплоть до нашего. Из этого не следует делать вывод, что автор с пренебрежением относился к истории (об этом уже говорилось выше), но коллизии подсознательных человеческих отношений являются для него все же основными — ради их выявления и создан роман. По сути дела, книге Ноймана можно было бы дать и другое заглавие, более отвечающее ее внутреннему смыслу: «Двойник». Ибо проблема эта (в свое время поставленная Ф. Достоевским, Э. По, О. Уайльдом и др.) определяет существо рассматриваемого произведения. В нем всего два героя: король и его брадобрей, его alter ego — подлинный двойник. Причем по ходу повествования происходят странные вещи: оба героя, сближаясь все больше и больше, становятся и внешне почти неразличимы. Однако их своеобразная общность в едином — отнюдь не просто психическое и физическое сходство. Нет, автор смотрит значительно глубже. Двойник короля, «дьявол», подобно портрету Дориана Грея, постепенно как бы переливает в себя все дурные качества короля — его подозрительность, коварство, жестокость, склонность к интриге. В результате этого «переливания» брадобрей в конце концов и превращается в подлинного «дьявола», «нечистого», «le mauvais» и заканчивает тем, что принимает на себя проклятия граждан и позорную смерть на виселице, оставив своему господину величие в памяти потомков.

Ради этого величия «дьявол» жертвует всем: независимостью, красавицей-женой, покоем, славой, жизнью. Жертва дается ему нелегко. В особенности отказ от любимой женщины ради прихоти властителя. Это на первых порах приводит Неккера к жестокому внутреннему кризису, толкая его чуть ли не на измену монарху. Но постепенно, во имя более высокой цели он смиряется, и не только смиряется, но и хладнокровно убивает жену ради будущего «величия» государя…

Роман Альфреда Ноймана продолжает жить. Ибо вне зависимости от авторской концепции (о которой можно спорить) написан он живо, увлекательно, читается легко и с интересом. Правда, отдельные его части с точки зрения художественной убедительности не вполне равноценны. Ярко и впечатляюще написана книга первая — здесь читатель ясно представляет себе становление характера и психики Оливье, а также начало его внутреннего «воссоединения» с королем. Особенно удалась Нойману интрига, связанная с переговорами в Перонне, — здесь очень ловко схвачены душевные колебания Неккера и его окончательный поворот к королю на фоне его личной трагедии.

Во второй книге напряжение несколько ослабевает и объяснение событий выглядит не всегда убедительно. Слабее всего, на наш взгляд, сделана книга третья (и последняя), где автор временами теряет четкость мысли, сбивается с установившегося ритма повествования, которое местами кажется затянувшимся и малоубедительным. Впрочем, все это не так уж и существенно. В целом же роман Ноймана «Дьявол» написан с умением, знанием дела, любовью к избранному сюжету и несомненно заинтересует современного читателя не в меньшей мере, чем это имело место три четверти века назад.

И в заключение два слова о переводе.

В настоящем издании сохранен русский перевод 1940 г. Нельзя не заметить, что он нуждается в некоторых уточнениях. Это касается в первую очередь ряда терминов и собственных имен. Так, следует иметь в виду, что имя собственное главного героя по-французски будет звучать не «Оливер», а «Оливье», а имя святого — не «Дионис» (это увело бы нас к древней Элладе), а «Дени». Точно так же обращение «мейстер» — чисто немецкая форма, которой соответствует французская «мэтр»; именно так величали современники Неккера (сравните хотя бы те же «Мемуары» Коммина). Наконец, решительное возражение вызывает титул «гроссмейстер», которым Нойман наделяет одного из функционеров Людовика XI (Даммартена). Титул этот, напоминающий современному читателю о ранге в шахматном мастерстве, является буквальным переводом на немецкий язык французского «grandmaitre»; именно таков был почетный титул данного персонажа, не имевший прямого отношения к его действиям как военачальника. Эти главнейшие замечания к русскому переводу должен обязательно иметь в виду читатель, возвращаясь к временно забытой и вновь обретенной книге А. Ноймана.