Мирей Марк - Варьельский узник Страница 3

— Вас ознакомили с правилами поведения?

— Нет, монсеньор,— низкий голос узника заметно дрожал.

Сеньор Лувара поднял глаза. Убийца в изнеможении оперся о стоящее перед ним кресло. Тонкие пальцы судорожно вцепились в деревянную спинку.

— Присаживайтесь, мессир.

Узник сел. При этом его плащ, покрытый дорожной пылью, распахнулся, и Эммануэль увидел сорочку из тонкого батиста, покрытую бурыми пятнами крови.

— Вы ранены?

— Нет, монсеньор.

— Я покажу вас лекарю.

В камине с треском вспыхнуло и разлетелось искрами сухое полено, и юноша испуганно вздрогнул. Эммануэль внимательно посмотрел на него. Его ангельское лицо никак не вязалось с ужасами, описанными в присланных ему бумагах, только во взгляде серых глаз полыхал темный огонь.

— Вот, ознакомьтесь. На будущее я прикажу составить для вас отдельный список.

Узник взял со стола листки с инструкциями и принялся внимательно читать. За время чтения выражение его лица ни разу не изменилось. Изучив документы, он поднял голову и посмотрел на сеньора. Взгляды их встретились, но Проклятый тут же отвел глаза в сторону.

Согласно предписанию, узник поступал в полное распоряжение повелителя Лувара вплоть до того, что господину предоставлялось право, в случае необходимости, лишить его жизни или же ужесточить меру наказания на свое усмотрение.

— Сколько вам лет? — спросил Эммануэль, несмотря на то что знал ответ. Ему хотелось заставить узника говорить.

— Девятнадцать, монсеньор.

— Вы — подданный сеньора де Варьель?

— Да, монсеньор.

Эммануэль рывком встал с кресла и сделал шаг к осужденному. Тот рефлекторно вскинул руку, словно защищаясь от удара. Эммануэль мягким движением вернул его руку на подлокотник кресла.

— Поднимите рукав!

Из-под манжеты рубашки показался Зеленый браслет, весьма замысловатое массивное изделие из золота и кожи, обрамленное кольцами с множеством сочленений. Сверху располагалась золотая пластинка с углублением для ключа в виде трилистника. Браслет не выглядел очень тяжелым, и казалось, он просто плотно прижат к руке. Хорошенько рассмотрев браслет, Эммануэль прикрыл дьявольское изобретение рукавом и вернулся на свое место. Он достал трилистник и несколько секунд держал его на ладони, любуясь блеском отполированного металла. Снаружи вновь раздался пронзительный рев сигнального рога. При этих звуках узник нервно вздрогнул и повернул голову к окну.

— Что ж,— обратился к нему Эммануэль,— отныне вы мой пленник. Я велю выделить для вас несколько комнат, в которых вам будет до поры до времени предоставлена относительная свобода действий, но для охраны приставлю двух человек, без их сопровождения вы не имеете права покидать свои покои.

Он встал, подошел к двери и отдал стражникам несколько распоряжений. Узник покорно вышел вслед за ними, не проронив ни единого слова.

В большом зале трапезной вассалы Лувара умирали от нетерпения. Им удалось на пару минут задержать графа де Риву, но тот ограничился лишь несколькими общими фразами. Юный виконт Шевильер готов был взорваться от переполнявших его вопросов. Его до глубины души возмутило то, что Эммануэль не позволил ему прочесть сопроводительные документы.

— Ну пожалуйста, только о самом преступлении...

— Нет,— Эммануэль был неумолим.— Не будьте ребенком, Алексис.

— Каков он из себя хотя бы?

— Очень молод. Ему девятнадцать, но выглядит намного моложе.

От возбуждения Алексис де Шевильер не мог усидеть на месте и мерил шагами зал: «Проклятый здесь! Господи, в Монтеро все разговоры только о нем, а он — здесь, в двух шагах от меня!»

— Когда мы сможем его увидеть?

— Не раньше, чем сегодня вечером во время аудиенции.

— Какой аудиенции?

— Согласно предписанию, каждый день с девяти до одиннадцати вечера я должен проводить время в его присутствии. При условии, конечно, что я нахожусь в замке. Его руки надлежит держать связанными, хотя я не вижу в этом большой необходимости...

— Он рассказал вам что-нибудь?

— Ответил на мои вопросы.

— Интересно, как он выглядит?

— Я уже сказал вам: он очень молод. Очень молод и сильно измучен. В последний раз они отдыхали в Бренилизе и с того момента ехали не останавливаясь. Блондин с ангельским лицом, хотя взгляд его для ангела слишком суров.

— Ехали без остановок? — прервал его Луи д’Иксель.— Это странно... По словам графа де Ривы, в каждом монастыре, на землю которого он ступает, Проклятый обязан отстоять службу и исповедаться у настоятеля. А в Бримесском лесу — ведь они наверняка пересекали его — по три монастыря на каждую милю...

Со всех сторон на сеньора градом сыпались вопросы: «А он действительно знатного рода? Как к нему нужно обращаться? Как выглядит Зеленый браслет? Ему оставили его золотое колье? Что он рассказал вам о процессе? Он действительно похож на сумасшедшего?»

— Сеньоры, да вы любопытнее женщин! — отшучивался Эммануэль.

— А каковы ваши обязанности, сеньор?

— Мне велено его охранять. Что еще мне могли поручить? Регент прислал указания — протокол, нечто вроде предписания, скрепленного печатью Верховного Трибунала. Думаю, вам, мессиры, следует ознакомиться с этим документом во избежание недоразумений. И хочу вас предупредить, что ему запрещено заговаривать первым с людьми благородного происхождения. В случае если вы все-таки захотите узнать то, о чем не запрещено говорить по протоколу, спросите его сами. Алексис, помните, ему запрещено говорить о своем прошлом!

— Почему?

— Таковы предписания. Его жизнь начинается с момента преступления, не забудьте...

— Его ждет страшная смерть, я знаю,— негромко сказал Фольвес.— Я намного старше вас и помню кончину воксельского Проклятого. Его живьем отдали на растерзание собакам...

Обязательная вечерняя аудиенция состоялась на следующий же вечер. Узник появился в комнате чуть раньше девяти и встал у стены недалеко от стола. Приставленные к нему слуги уже приступили к своим обязанностям — вычистили и выстирали его одежду. Охранник приблизился к нему, связал руки за спиной и неслышно вышел.

Эммануэль лично подобрал охранников — смышленых, сдержанных и волевых, способных сохранять бдительность и днем, и ночью.

Осужденный, не отрываясь, задумчиво смотрел на огонь в камине. Под рукавом рубашки угадывались очертания браслета. Он был очень строен, с безупречной осанкой. Его молодость вновь поразила Эммануэля: «Боже мой, он же не старше Шевильера!»

Спустя несколько минут де Лувар полностью погрузился в свои дела, позабыв на некоторое время об узнике. Сегодня у него было двое просителей. Сначала он принял ремесленника из Шуанзи, который умолял помиловать его ученика, приговоренного на три года к работам на руднике. Сеньор внимательно его выслушал, ни разу не прервав, но решение не изменил. Затем выслушал управляющего. Когда он, наконец, вспомнил об осужденном и взглянул на него, тот стоял, прислонившись к стене, закрыв глаза. Вид у него был крайне изможденный. «Ему всего девятнадцать лет, — подумал Эммануэль, глядя на Проклятого. — А за плечами уже столько всего: жестокое преступление, суд, бешеная гонка по бездорожью, полная опасностей, наказание, заточение в этом ужасном замке, утомительные аудиенции, к тому же он понимает, в любую минуту этот неприветливый сеньор может сделать с ним все что угодно, повинуясь слепому капризу...»

— Мессир?

Узник открыл глаза и отпрянул от стены. Испуг на его лице почти мгновенно сменился безучастием. Эммануэль поневоле смутился. Будучи сильным и благородным человеком, он испытывал непреодолимое сочувствие к слабым мира сего, но ничем не мог помочь этому юнцу.

— Вы проезжали вчера мимо замка Шевильера?

— Я не знаю, монсеньор.

— Замок с тремя башнями на вершине холма?

— Не думаю, монсеньор.

Эммануэль поднялся, взял со стола карту острова и подошел к узнику. При его приближении тот сжался и шевельнул связанными за спиной руками, словно пытаясь закрыться в ожидании удара. Де Лувар снова замер от удивления.

— Мессир, будьте благоразумны! Я — владелец этих земель, но не палач. К тому же у меня нет ни малейшего желания злоупотреблять своей властью, если, конечно, вы не дадите мне какого-либо повода.

В серых глазах узника, которые он на секунду поднял на Эммануэля, мелькнуло недоверие.

— Смотрите, мессир. Если вы проезжали мимо Шевильера, то тогда должны были двигаться по Белой тропе вдоль реки, которую никак не могли не заметить.

— Я не видел никакой реки.

— Ясно. Значит, вы добирались сюда по дороге Красных Камней.

Эммануэль сложил карту. В эту минуту в комнату вошел Сальвиус — его личный лекарь и астролог, как обычно, взъерошенный и слегка небрежный. Он с рождения занимался воспитанием сеньора и единственный в замке мог позволить себе определенную вольность в обращении с ним.