Александр Лоза - Не изменяя присяге Страница 3

Мичман Садовинский переоделся в рабочий китель, натянул плотнее перчатки и, щелкнув их кнопками, поднялся на палубу. На корме артиллерийский унтер-офицер 1-й статьи с двумя матросами возился у 75-миллиметрового орудия «Канэ». Рядом, обступив 18-дюймовый (450 мм) минный (торпедный) аппарат, стреляющий самодвижущимися минами Уайтхеда, трудились минные специалисты во главе с минно-машинным кондуктором. Садовинский не знал еще фамилий подчиненных. «Ничего, познакомимся», — решил он и подошел к работающим.

— Так что вот, вашбродь, — повернулся в его сторону минный кондуктор, протирая руки ветошью, — проверяем второй минный аппарат, по корпусу пошла ржавь, будем устранять.

Мичман кивнул. Стоя на палубе «Разящего», он припоминал, что ему известно о миноносце. Заложен на судоверфи Невского судостроительного и механического завода в Санкт-Петербурге в 1906-м. Спущен на воду в 1907-м. Вступил в строй в 1909 году. Длина 210 футов, ширина 21 фут, углубление 6,2–8,5 футов, водоизмещение 400 тонн. Две вертикальные машины тройного расширения мощностью по 6000 л.с. Четыре водотрубных котла системы «Normand». Два винта. Скорость до 26 узлов. Запас угля 90—100 тонн обеспечивает район плавания полным ходом — 450 миль, экономичным ходом — 900 миль. Вооружение: два 75-миллиметровых орудия системы «Канэ», шесть 7,62-миллиметровых пулеметов, два однотрубных надводных 18-дюймовых минных (торпедных) аппарата. На борт можно взять 14 мин заграждения.

Что еще? Один 60-сантиметровый прожектор, радиотелеграф. Для Балтики — грозное оружие.

Да, еще экипаж — четыре офицера, два кондуктора, четыре боцманмата, шесть унтер-офицеров 1-й статьи, баталер 1-й статьи и 50 матросов. Да — экипаж, ибо без него железо мертво и неподвижно. С этими людьми ему предстоит служить, воевать, одним словом — жить, а если придется, то и умереть. И этих разных по характеру, темпераменту, знаниям и мыслям людей объединяет одно короткое слово — экипаж.

В Российском Императорском флоте не служили ни кавказцы, ни инородцы, ни иудеи. Матросами, составлявшими экипаж «Разящего», были русские, белорусы, украинцы, латыши, поляки.

С офицерами миноносца мичман Садовинский сошелся быстро. Вахтенный начальник мичман Владимир Васильевич Ляпидевский был хорошо знаком ему по Корпусу. Корабельный механик инженер-механик лейтенант Владимир Иванович Нейман 2-й, произведенный из подпоручиков флота в инженер-механики лейтенанты в военном декабре 1914 года, оказался человеком знающим, спокойным и выдержанным. Он был на шесть лет старше мичмана и считался одним из лучших механиков 9-го дивизиона миноносцев.

Миноносцы — это разнорабочие морской войны. Миноносцы 9-го дивизиона эскадренных миноносцев под брейд-вымпелом начальника дивизиона капитана 1-го ранга А. В. Развозова, базировавшиеся на Гельсингфорс, — «Громящий», «Сторожевой», «Достойный», «Расторопный», «Сильный», «Дельный», «Стройный», «Деятельный», «Видный», «Разящий» — не застаивались у причалов. Хотя они и были угольными, в отличие от нефтяных «Новиков», морячили не меньше. Малая осадка, высокая маневренность и малозаметность делали эти корабли незаменимыми для действий в шхерных районах Балтики.

Третий военный год — 1916-й — начинался для Балтийского флота сложно.

В начале года Балтийский флот стал подчиняться непосредственно Ставке, при которой был создан Морской штаб. Перед Балтийским флотом была поставлена задача: не допускать проникновения противника к востоку от главной морской Нарген-Порккалаудской позиции в Финском заливе.

Эсминцы Минной дивизии минировали подходы к базам германского флота при любой погоде. Изменчивая балтийская зима, покрывала море то тонким слоем серого льда, то разводьями, из которых поднимался пар и клочьями стелился над морем. Мокрый снег забивал глаза, рот, ноздри людей, находившихся на верхних палубах, а ледяная шуга забивала забортные отверстия миноносцев. Иногда в море носовые части кораблей полностью обледеневали. Зимние походы кораблей были очень тяжелыми.

Постановка мин у чужих берегов всегда опасна не только потому, что можно нарваться на корабли противника, но и тем, что в тяжелых метеоусловиях можно подорваться на своих же выставленных минах. Миноносцы Минной дивизии не только выполняли минные постановки. Они конвоировали суда, обеспечивали работу землечерпалок по углублению фарватера в Моонзундском проливе, охраняли тральщики, при тралении фарватеров, вели противолодочную оборону входов в базы Балтийского флота, обеспечивали артиллерийское прикрытие флангов армии, осуществляли фельдъегерскую связь между Гельсингфорсом, Ревелем, Куйвасто, Кронштадтом и Санкт-Петербургом и делали многое другое, что поручалось их экипажам, командованием Балтийского флота и Минной дивизии.

Весна 1916 года выдалась поздней. Боевая деятельность миноносцев началась в середине марта. Командующий Минной дивизией Балтийского моря капитан 1-го ранга А. В. Колчак в середине апреля получив, как говорили тогда, «черных орлов на погоны», стал контр-адмиралом.

В это время эскадренный миноносец «Разящий» все еще находился у стенки завода «Сандвик» в Гельсингфорсе. Ремонт заканчивался. На корабле наводился порядок. Матросы драили палубу, мыли и подкрашивали надстройки.

С первого дня своей службы на «Разящем» мичман Садовинский погрузился не только в корабельный мир артиллерийского, торпедного и минного оружия, но и в бумажный мир накладных, денежных требований, ремонтных и раздаточных ведомостей; окрасочных, хозяйственных и прочих «переходящих сумм»; приказов по Минной дивизии, по Морскому ведомству, циркуляров Главного морского штаба; переписки с судоремонтными заводами, портом и прочими организациями, часто со штампами «Конфиденциально», «Секретно» или «Совершенно секретно».

Этот бумажный мир захлестнул мичмана, и если бы не определенный опыт, полученный на должности офицера-воспитателя Морского корпуса, тоже достаточно изобиловавшей отчетностью, Бруно разбирался бы с бумагами еще дольше. Пронумерованный, подшитый в канцелярских папках этот бумажный мир, отражавший будничную, хлопотливую и неприметную с берега жизнь боевого корабля, постепенно становился для Садовинского понятным и простым.

20 апреля, среда. Гельсингфорс. В этот день мичман Садовинский в первый раз заступил дежурным по кораблю.

«7:00 — побудка, 7:30 — завтрак, 8:00 — команду развели по работам, 11:00 — развели пары в котлах № 1–2—4, 12:00 — обед, 13:30 — чай, 14:00 — приготовились к походу, 16:00 — прекратили пары в котлах № 1–2—4, 17:30 — окончили работы, 18:00 — ужин, 18:30 — команду уволили на берег, 20:00 — раздали койки, 24: 00 — команда с берега вернулась. Нетчиков нет».

(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60217)

В первый раз расписался в вахтенном журнале корабля мичман Садовинский.

Далее из вахтенного журнала «Разящего»:

«21 апреля, четверг. Гельсингфорс.

7:00 Развели пары в котлах № 1–3—4.

9:00 Снялись со швартова — пошли на пробу машин.

13:50 Пошли на уничтожение девиации, стали на якорь.

14:30 Возвратились с уничтожения девиации.

22 апреля, пятница. Гельсингфорс.

13:20 Снялись с якоря и швартов, и пошли для определения девиации.

15:10 Возвратились с определения девиации. Стали на якорь и швартов».

(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60217)

Плавание боевого корабля, прокладка его курсов без учета девиации корабельных компасов может привести к серьезным навигационным авариям.

С Морского корпуса, Бруно Садовинский интересовался навигацией, лоцией, девиацией. Его увлекало в морском деле все то, что позволяло использовать математику, особенно прикладную ее часть. В дополнение к учебной программе Бруно самостоятельно изучал вопросы теории девиации магнитного компаса, причины ее возникновения, практические способы измерения и уничтожения. Он перечитал все, что было по этому вопросу в корпусной библиотеке. Это увлечение математикой было известно его друзьям по корпусу и вызывало как серьезное к нему уважение, так и было причиной насмешек, свойственных беззаботной гардемаринской юности.

После поисков в фондах Российского государственного архива Военно-морского флота на моем столе лежал

«АТТЕСТАТ

Морского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Корпуса сим свидетельствует, что гардемарин Старший унтер-офицер Бруно Садовинский при выпуске из Корпуса заслужил следующие баллы: (далее следуют наименования 37 предметов). Из числа 172 гардемарин состоит по списку старшинства 66-ым.

В виду сего, на основании ст. 65 книги III Свода Морских постановлений изд.1910 г. означенный гардемарин пользуется правами окончившего высшее специальное учебное заведение.