Анатоль Франс - Фарината дельи Уберти, или Гражданская война Страница 3

Брат Амброджио.

Вы знаете, тем не менее, что она была готова погибнуть после несчастного сражения при Арбии. Приведенные в ужас гвельфы вышли из ее стен и добровольно набрали скорбный путь изгнания. Съезд гибеллинов, созванный графом Джордано в Эмноли, решил уничтожить Флоренцию.

Фарината.

Правда. Всем хотелось не оставить на ней камня на камне. Все они говорили: «Раздавим это гвельфово гнездо». Один я поднялся ее защищать. И я один охранил ее от всякого ущерба. Флорентинцы обязаны мне каждым днем, в который они дышат. Те самые, кто оскорбляет меня и плюет на мой порог, будь у них хоть капля благоговения в сердце, должны бы почитать меня как родного отца. Я спас свой город.

Брат Амброджио.

Погубив его. Все же да зачтется вам, мессер Фарината, этот день у Эмполи и в этом веке и в будущем, и да благоугодно будет святому Иоанну Крестителю, покровителю Флоренции, донести до ушей господних слова, произнесенные вами на собрании гибеллинов. Повторите мне, пожалуйста, эти слова, достойные всяческой похвалы. Их пересказывают по-разному, а мне хотелось бы сохранить их в точности. Правда ли, как многие говорят, что вы ссылались на два тосканских пословицы, из которых одни говорит об осле, а другая о козе?

Фарината.

Про козу забыл, но про осла помню лучше. Возможно, что, как говорили, я перепутал две пословицы. Это меня мало трогает. Я встал и сказал приблизительно так:

«Осел крошит репу как ему вздумается. По его примеру и вы крошите как попало, завтра, как и вчера, не зная, что надо истреблять, а что надо щадить. Но знайте, что я столько страдал и сражался лишь для того, чтобы жить в моем городе. Я буду защищать его, а если понадобится, — умру с мечом в руках».

Больше не сказал я ничего и пошел прочь. Они побежали за мной, стараясь успокоить меня своими просьбами, и поклялись не трогать Флоренции.

Брат Амброджио.

Пусть дети наши смогут забыть, что вы были при Арбии, и помнить, что вы были в Эмполи! Вы жили в жестокие времена, и мне думается, что ни гвельфу, ни гибеллину будет нелегко спастись. Сохрани вас господь, мессер Фарината, от ада, и да примет он вас в свой святой рай.

Фарината.

Рай и ад существуют только в нашем воображении. Этому учил Эпикур, после него это знают и много других. Не читали ли вы сами, брат Амброджио, в своей библии: «Человек умирает как скот. Положение их в мире одно и то же»?

Но если бы я веровал в бога, подобно заурядным душам, я упросил бы его оставить меня после смерти здесь всего и заключить мою душу вместе с телом моим в гробу моем под стенами моего прекрасного Сан-Джиованни… Окрест него видны каменные пещеры, иссеченные римлянами для своих покойников, а теперь открытые и пустые. Вот на таком ложе хотелось бы мне наконец отдохнуть и почить. В жизни моей я жестоко страдал от изгнания, а был я всего в одном дне пути от Флоренции. Если я буду находиться от нее еще дальше, то буду еще несчастней. Я хочу остаться в моем возлюбленном городе навеки. Да останутся в нем навсегда и мои единомышленники!

Брат Амброджио.

С ужасом слышу я, как вы произносите хулу богу, сотворившему небо и землю, горы Флоренции и розы Фиезоле. И всего больше пугает меня, мессер Фарината дельи Уберти, то, что ваша душа придает злу благородный вид. Если, в противность надежде, которую я еще сохраняю, бесконечное милосердие покинет вас, я полагаю, что ад будет иметь основания гордиться вами.