Виктор Дьяков - В году 1238 от Рождества Христова Страница 3

– Ты прав Едигей, я здесь выразитель воли Джихангира, и ослушание моим приказам карается смертью… – Бурундай выдержал очередную паузу в зловещей тишине и продолжил тоном, не терпящим возражений. – Едигей, ты со своим туменом нападешь на орысов, которые стоят в верховьях реки. Они тебя ждут отсюда, с низкого правого берега, а сами встали на левом высоком. Потому ты должен переправиться через реку еще выше и напасть на них не с реки, а с берега, откуда тебя не ждут, – Бурундай показывал на плане, как должен был действовать тумен Едигея. – Тумен у орысов втрое меньше нашего тумена. Потому тебе здесь будет противостоять всего три тысячи воинов. Если сумеешь подойти скрытно, да еще под утро, когда самый крепкий сон, ты их легко всех вырежешь. Деревню, где стоят орысы, сразу жги, не бери никакой добычи, никакого ясыря. Да в этих деревнях и брать нечего, разве что скотину на мясо. Вырезать всех, и тех кто с оружием, и кто без него. Все делать быстро, у тебя будет совсем мало времени, потому, что тебе нужно как можно быстрее идти вот сюда, к стану самого князя Гюрги. К тому времени я со своим туменом нападу на его главные силы и завяжу бой. Ты должен как можно быстрее подойти по льду реки и атаковать орысов с фланга, – Бурундай вновь показал на плане направление движения тумена Едигея. – Если же я к тому времени уже опрокину главные силы коназа, ты со своими людьми отрежешь им путь к отступлению…

Едигей внимательно следил за движением пальца Бурундая. Будучи отличным исполнителем, он очень нуждался в самых точных указаниях и сейчас он их получил. У него даже не возникло никаких вопросов. Не любил старый темник выскочек, не любил и Бурундая. Но в то же время не мог не понимать – о таком начальнике, который так скрупулезно ставит задачу, он мечтал всю свою походно-боевую жизнь.

Убедившись, что Едигей его понял, Бурундай обратился уже к Карачаю и Чайболу:

– Ваши тумены должны скрытно подойти и напасть на орысов, вставших в устье реки. Вы должны продвигаться очень быстро, чтобы в одно время с туменом Едигея атаковать своих орысов, а путь у вас длиннее. Зато у вас гораздо проще задача – связать их боем, чтобы оттуда ни один воин не пришел на помощь Гюрге. Главное, ни в коем случае не опоздать. Повторяю, ваши тумены и тумен Едигея начинают атаковать на рассвете послезавтра. Справится с тремя тысячами орысов в устье реки, вам будет еще легче, чем Едигею. В ваших двух туменах больше тринадцати тысяч воинов, у вас будет более чем четверное превосходство. Повторяю, опаздывать никому никак нельзя, за опоздание, буду сурово наказывать, на то Джихангир дал мне полную власть, – Бурундай смотрел на темников угрожающе…

Те восприняли угрозу по-разному. Едигей спокойно, ибо был уверен, что поставленную задачу его тумен выполнит. Карачай явно заволновался, кривя лицо в нервных гримасах. Чайбол пропустил угрозу мимо ушей, ибо не сомневался, что наказать его Бурундай не осмелится. Оценив произведенное впечатление, Бурундай продолжил:

– Я же со своим туменом нападу на стан самого коназа Гюрги. Здесь у него его основные силы, около десяти тысяч воинов. Я атакую их, свяжу боем, а ты Едигей подоспеешь со своим туменом с верховьев, а вы Карачай и Чайбол с низовьев реки. Князю Гюрге некуда будет деется, мы его зажмем со всех сторон.

В ходе своих рассуждений Бурундай дал понять темникам, что самое тяжелое дело берет на себя. Более того нападает на главные силы орысского коназа не имея численного превосходства, в то время как прочим темникам обеспечил многократное. Здесь Бурундай, конечно, не был искренен, он хитрил и лукавил, ибо точно знал, что в стане коназа настоящих воинов-дружинников всего шесть тысяч, а остальные четыре это наспех набранные смерды из окрестных княжьих вотчин. Они были совершенно не обучены ратному делу и вооружены в лучшем случае рогатинами и топорами, да и то не боевыми, а плотницкими и лесорубными, а многие так и вообще вилами да кольями. Но про то Бурундай своим темникам не поведал.

Бурундай не сомневался в успехе своего плана. Даже если кто-то из темников и не успеет к главному стану орысов, все равно он разобьет Гюргу, даже если подоспеет кто-то один, и даже силами одного своего тумена – он не верил в высокую боевую готовность княжеских войск. Единственно в чем колебался Бурундай – кого ставить во главе наиболее малобоеспособных и потому объединенных туменов – Карачая или Чайбола. Они оба, что называется, стоили друг друга. Поколебавшись, Бурундай назначил главным Карачая, он все же опытней и не в такой степени ненавидит самого Бурундая, как потомственный найон Чайбол.

– Завтра с утра все тумены выступают. За день и ночь вы должны дойти до оговоренных в плане мест и с рассветом атаковать орысов, – закончил военный совет Бурундай.

2

Полком левой руки войска Великого Князя Юрия Всеволодовича командовал воевода Дорож. По велению князя полк встал на высоком правом берегу Сити в районе деревень Мышлица и Боженка. Князь опасался, что татары придут со стороны Бежецкого верха. Потому он и повелел воеводе занять именно здесь оборону и сдерживать татар до подхода главных сил княжеского войска. Аналогичная задача была поставлена и полку правой руки, но этот полк прикрывал основные силы уже с противоположной стороны. Почему великий князь не имел точных сведений о местонахождении и передвижении противника? Да потому что с такого рода противником он столкнулся впервые и откровенно растерялся. Враг, казалось, повсюду и он его ждал отовсюду, потому так опрометчиво и распылил свои полки по берегу реки на довольно значительном расстоянии друг от друга. За то небольшое время прошедшее после взятия Владимира, татары последовательно овладели и разграбили почти все города владимиро-сузальского княжества: Ростов, Суздаль, Юрьевец, Дмитров, Москву, Кострому, Переяславль-залесский, Юрьев-Польский и другие. Потом основные силы татар пошли на Тверь, а отдельные отряды продолжали рыскать в пределах княжества Юрия Всеволодовича. Последние известие, которое получил Великий князь было неутешительным – Тверь долго не продержалась и тоже была взята. Юрий Всеволодович совсем пал духом, ибо надеялся, что под Тверью татары завязнут, и у него, наконец, появится время, для раздумий и формирования новых войск. Но, увы, ни думать, ни собирать новые войска было некогда – он ждал нападения со дня на день, ждал отовсюду.

Полк Дорожа уже восьмые сутки стоял в Мышлице, ожидая татар. Ночевали дружинники в деревенских избах, выставив караулы. Первые дни прошли в нервном ожидании, но время шло, а татар не было. Бдительность дозоров постепенно слабла. Воевода столовался и ночевал в доме деревенского старосты, где ему всячески угождали – как же, человек знатный, приближенный к самому Великому Князю. Вот и сейчас тучный воевода, в одной исподней рубахе восседал за столом в хорошо протопленной избе, а старостиха ему прямо из печи принесла чугун на ухвате и стала наливать в деревянную чашку аппетитно пахнущее дымящееся говяжье хлебово. Воеводе было чуть за сорок лет, мужчина он был осанистый, и вполне соответствующий своему высокому положению. Поглядывая на суетящуюся вокруг него ядреную старостиху, он не удержался и легонько шлепнул ее по широкому заду:

– Ну, ты хозяюшка хороша и хлебово, нюхом чую, у тебя знатное. И вообще снедь готовить ты горазда. Сколь уж дней столуюсь у тебя, а каждый день все разное и одно вкусней другого.

– Благодарствую батюшка-воевода за похвалу, ради удовольствия твоего готова стараться…

Старостиха представляла из себя тот редкий тип сельских женщин, которые в свои средние годы не выглядели уработанными. Разве что грубые ладони рук с шелушащейся от стирки кожей, да набухшими от переноски тяжестей вены выдавали в ней крестьянку. А все остальное, плечи, бедра, грудь, были у нее пышными, округлыми, визуально-нежными. По всему с тех пор как ее муж стал старостой, ей уже не приходилось тяжело работать в поле и бегать по лесам в поисках пропавшей скотины. Работала она в основном у себя дома, где и научилась хорошо готовить пищу. Хороший муж став своего рода наместником Великого Князя в одной из его малых вотчин, как смог облегчил жизнь жене.

Зачерпывая деревянной ложкой куски мяса воевода принялся с удовольствие их жевать, то и дело кося глаза на хлопотавшую у печки старостиху.

– Если сюда татары нагрянут, и ты к ним в полон попадешь, ты здесь самой дорогой добычей будешь, потому как во всей деревне самая гладкая баба. А оне таких очень любят, я то уж их порядки знаю, – хотел вновь высказать нечто вроде комплимента хозяйки воевода, но…

– Ох, господи… да неужто эти нехристи поганые сюда, к нам придут… он напугал ты меня батюшка-воевода! – старостиха в испуге едва не выронила с ухвата чугун с кашей.

– Да не бойся ты… я же шучу… Отобьемся, а там и сам Великий Князь с главными полками подоспеет, вспять погоним поганых, – довольно улыбаясь, успокоил женщину воевода.