Роберт Швейхель - За свободу Страница 3

Действие романа происходит во Франконии — в районе самых напряженных боев Крестьянской войны, вокруг вольного имперского города Ротенбурга на Таубере. Но Швейхель стремится держать читателя в курсе общего развития событий Крестьянской войны. Он не раз упоминает имя замечательного немецкого революционного вождя Томаса Мюнцера — одного из главных вдохновителей и руководителей восстания крестьян и плебеев. Целый ряд других видных вождей восстания являются непосредственными героями романа: полководец Флориан Гейер, прозорливый политик Вендель Гиплер — автор «Двенадцати статей» восставших крестьян, вероломный Гец фон Берлихинген и др.

Мы уже упоминали, что даже второстепенные персонажи Швейхеля — исторические личности, имена которых известны из документов и хроник. Но автор сумел в большинстве случаев сделать действующих лиц своего романа живыми людьми. С одной стороны, они — типичные представители сословий, с другой — характеры, наделенные индивидуальными чертами. Швейхелю помогает дарование художника-психолога, порою довольно тонкого. Наиболее удачны представители революционного народа — все эти «неладно скроенные, но крепко сшитые фигуры Великой крестьянской войны»[6], Симон Нейфер — староста из Оренбаха под Ротенбургом и его смелая порывистая сестра Кэте, подмастерье Каспар Эчлих и «Большой Лингарт» — один из героических предводителей народного войска, даже «Черная Гофманша» — олицетворение народного горя и жажды мщения — все это яркие личности и вполне в духе эпохи.

Не все герои одинаково удались автору. Это относится прежде всего к вымышленным персонажам, как правило наделенным излишней мелодраматичностью. Так, нарочито романтизирован образ Ганса Лаутнера — молодого подмастерья ювелирного цеха, а также история его роковой любви к богатой горожанке Габриэле Нейретер, хотя в изображении самой этой жестокой и вероломной красавицы нет никакого приукрашивания.

Стремясь показать, что все высокие моральные качества и все подлинно человечное присуще людям из народа, а их противники подлы и бесчеловечны, Швейхель часто прибегает к приему романтического контраста: благородная крестьянка Кэте и заносчивая патрицианка Габриэла; самоотверженная любовь подмастерьев Лаутнера и Эчлиха и низменная страсть дворянина фон Розенберга. При этом Швейхель несколько отступает от свойственной ему реалистической манеры повествования. Однако несомненной заслугой автора является то, что все живое и честное в романе становится на сторону революционного народа.

Весь роман проникнут сильной антидворянской тенденцией, актуальной для времени Швейхеля, когда реакционное немецкое юнкерство все еще занимало господствующее положение в стране. У Швейхеля с негодованием изображены не только такие изуверы и притеснители крестьян, как юнкер Цейзольф фон Розенберг, но и вероломные союзники народа, предавшие его в решительный момент: Гец фон Берлихинген, ставший по инициативе Гиплера предводителем «Светлого ополчения» крестьян, рыцарь Стефан фон Менцинген — один из руководителей бюргерской оппозиции в Ротенбурге. Если историк Циммерман несколько приукрасил эти фигуры, то Швейхель воссоздал их образы правдивей. Кровавую расправу с дворянами в Вейнсберге романист показывает как «жестокую справедливость» угнетенного народа.

Благородный Флориан Гейер, особенно любимый автором, — удивительное и единственное исключение среди людей своего класса — дворян. Пусть иногда этот герой, как и его молодой друг Макс Эбергард — доктор римского права, становится рупором сокровенных и слишком современно звучащих идей автора, но преданность Флориана народному делу, сохранившаяся до самого конца, его редкое бескорыстие и принципиальность обрисованы автором убедительно, с искренней теплотой и даже преклонением перед этим человеком. У Швейхеля нет противопоставления Флориана людям из народа, как в упомянутой пьесе Гауптмана. В «верном Флориане» автор воплощает светлую фигуру настоящего вождя, для которого интересы народа выше его личных. Недаром именно в предсмертном сне Флориана Роберт Швейхель высказал свои собственные сокровенные мечты и надежды. Флориану снилось, что «крестьяне снова восстали по всей немецкой земле. Но теперь они уже боролись не только за свою деревню, за свой край, а как дети одной матери, как граждане одной страны. Своим единством они создали несокрушимую силу. Это он, Флориан, ведет их от победы к победе над угнетателями народа. Вот вспыхнул последний страшный бой — и мощь врага сломлена навсегда. Неистовые клики войны сменились радостными песнями, и они, взявшись за руки, шагают с женой через цветущие поля. Исчезли замки на холмах, сгинули монастыри в долинах, города сбросили свои стены. Повсюду процветает радостный труд. Нет больше ни господ, ни рабов, всюду лишь свободные люди» («За свободу», кн. 3, гл. 9.).

В последних частях романа Швейхель показывает, как крестьянское восстание терпит поражение, неизбежное в силу целого ряда причин: крестьянские выступления были разобщены и неорганизованны, рыцари и даже горожане оказались ненадежными союзниками и в решительный момент предали общее дело. Глава войска усмирителей, палач Трухзес, наделенный полномочиями Швабским союзом князей, маркграф Казимир и другие заливают страну потоками крови. Князья с невероятной жестокостью расправляются со всеми, даже косвенно причастными к народному делу. Но роман «За свободу» оканчивается не пессимистической нотой, а словами надежды. Он устремлен в будущее. «И в самом деле, потоки народной крови, пролитые господами, лишь приглушили огонь, но не потушили его, — говорит Швейхель в конце романа. — … Каспар рассказывал о Флориане Гейере и доставал спасенное им под Ингольштадтом черное знамя с золотым восходящим солнцем. И в сердцах крестьян с новой силой возрождалась надежда, и они верили, что наступит день, когда взойдет солнце свободы и озарит своим сиянием закабаленный и порабощенный народ».

Роман написан местами очень эмоционально. В повествовании не чувствуется нарочитой архаизации, хотя автор использует целый ряд обиходных слов и разговорных выражений эпохи Крестьянской войны. Приблизить эту эпоху, сделать ее героев понятными и близкими своим современникам — вот стремление автора, которое он выполнил с немалым мастерством. Отдельные художественно слабые места и анахронизмы не снижают общей ценности романа, давшего живую и исторически правдивую картину борьбы немецкого народа за свободу и социальное равенство.

Роман Швейхеля рано заметили в России. Он был впервые переведен на русский язык в 1905 году и вышел в следующем, 1906 году, еще при жизни Роберта Швейхеля. Тогда же в буржуазно-литературном журнале «Русская мысль» была опубликована приветственная рецензия на это произведение. Между строк в ней выражалась мысль о том, что, может быть, русской революции суждено воплотить в жизнь те светлые мечты, которые волновали когда-то немецких крестьян и плебеев во время Великой крестьянской войны 1525 года.

После революции роман Швейхеля в сокращенном переводе несколько раз переиздавался в нашей стране: в 1923, в 1928 и в 1939 годах. Большим успехом роман «За свободу» пользуется сейчас в Германской Демократической Республике. Новое издание романа, несомненно, будет с интересом встречено советскими читателями. Эта книга поможет лучше понять революционные традиции немецкого народа и тем самым будет содействовать укреплению дела мира и дружбы.

Е. Маркович

Книга первая

Глава первая

Это было в четверг, накануне крещенья. Шел 1525 год. Несмотря на сырую и холодную погоду, перед одной из самых жалких лачуг Оренбаха стеной стоял народ. Деревня раскинулась в лесистой местности, справа от большой дороги, которая вела из Ротенбурга на Таубере через Среднефранконскую возвышенность на север, до самого Майна. Непроницаемая изгородь из терновника окружала деревню, и даже кладбище было обнесено толстой стеной, выложенной из булыжника. От церковной площади расходились во все стороны кривые, изломанные улочки, тянувшиеся между крестьянскими дворами, бревенчатыми и глинобитными домиками крепостных и поденщиков. По древнефранконскому обычаю крестьянский двор представлял собой замкнутый четырехугольник, и из жилья можно было попасть в хлев или сарай, не выходя из-под крыши. Но эти четырехугольники редко имели правильную форму. Крепостные жили хуже скота, да и вольные крестьяне не могли похвастать чистотой. Куры, утки, свиньи свободно разгуливали по комнатам. Стены и потолки почернели от копоти: дымоходы были редкостью, да и те из досок, обмазанных глиной. Еще реже встречались в окнах стекла, их заменяла толстая промасленная бумага. Дома тогда крылись большей частью соломой; считалось, что она дает больше тепла, чем драница. Что ни кровля, то аистово гнездо; что ни огород, то кусты бузины вдоль покосившегося сарая; что ни сад, то кривые стволы яблонь да неуклюжая хлебная печь. Повсюду следы упадка, запустения.