Александр Майборода - Гостомысл Страница 30

Ворон восхищенно цокнул языком и сказал:

— И хитрый же ты, Лисий хвост!

— Корабли идут с моря! — крикнул дозорный с ладьи.

Лисий хвост опять похлопал Ворона по плечу, подтолкнул его и сказал:

— Ну, давай, иди скорее, видишь — князь уже возвращается.

— Все сделаю, хозяин, как велел! — весело сказал приказчик и взбежал на борт ладьи.

Гребцы тут же убрали трап и оттолкнули ладью от причала. Лисий хвост с удовлетворением смотрел, как ладья неторопливо пошла по реке.

Когда ладья скрылась за поворотом, Лисий хвост увидел вышедших встречать князя городского главу Богдана и лучших людей города.

Первые среди них: старшина кузнечного ряда Громыхало (рост под два метра, черные волосы, черный глаз, бородатый, суровый до черноты, гордый — знает себе цену и своим мастерам — кузнечных дел мастера всегда в почете); старшина гончарного ряда Крив (толстый, лицо круглое и румяное, только один глаз косит — подбили в молодости, когда пытался соблазнить чужую женку); Четвертак — старшина кожного ряда; Доброжир Тишила, и другие богатые люди.

Лисий хвост подошел к ним и поприветствовал:

— Добро ли ночевали, господа старшины?

— Будь здрав, Лисий хвост! — в ответ поприветствовали старшины.

— Однако князь с победой возвращается — вон судов сколько много, — сказал Богдан.

Пока они разговаривали, флотилия уже приблизилась настолько, что уже можно было различить знамена на мачтах.

Первым разглядел необычные знамена зоркий Лисий хвост. Разглядел и почувствовал, как по спине пробежал озноб.

— Однако это не княжеские знамена, — неуверенно сказал он.

Остальные старшины принялись вглядываться в знамена подходящих кораблей.

— Это разбойники! — наконец воскликнул Богдан, и старшины толпой бросились к городу.

Кормчие, оказавшихся у причала стругов и ладьей, не теряя времени, также стали уводить корабли от причала.

Вскоре причал оказался пуст.

Заперев ворота, старшины отдышались.

— Где Богдан? — спросил Лисий хвост, озирая старшин.

Старшины оглянулись — Богдана и в самом деле нигде не было видно.

— Однако нет Богдана, — констатировал Доброжир.

— Богдан сказал, что заболел. Он ушел домой и его не будет, — сказал Крив.

— И когда же он успел заболеть? — возмущенно спросил Доброжир.

— И хороши же у нас дела — враг у ворот, а у нас нет городского главы, — многозначительно проговорил Лисий хвост.

— Надо найти Богдана, — сказал Доброжир.

— Некогда искать его, —- сказал Лисий хвост.

— Тогда надо другого избрать главу, — сказал Доброжир.

— Вот ты и берись за это дело, — сказал Лисий хвост.

— Почему я? — спросил Доброжир.

— Потому что ты самый умный среди нас, — сказал Лисий хвост.

— Да, Доброжир, берись за это дело, — поддержали Лисьего хвоста другие старшины.

Многие из рядовых старшин мечтали попасть на должность городского главы.

Завидная это должность, — городская казна в руках, да и власть — дело денежное.

Но только в мирное время.

А в случае войны городскому главе не позавидуешь, — все заботы об обороне города лежат на нем. И ответ придется держать перед горожанами в случае неудачи. А спрос будет строг.

Об этом подумал каждый из старшин, поэтому и постарался свалить с себя ответственность.

А Доброжиру деваться уже было некуда.

— Ладно, буду городским главой, — неохотно проговорил он.

Старшины повеселели.

— А где мы возьмем воеводу? — спросил Доброжир. — Бояр в городе не осталось.

— Между прочим, Медвежья лапа в городе, — сказал Лисий хвост.

— Но он болен, — сказал Тишила.

— Ну и что, — пусть подскажет, что нам делать, — сказал Лисий хвост.

— Нечего к нему ходить, мы все равно не удержим город, — сказал Доброжир.

— Почему? — спросил Громыхало.

— Потому что воинов нет в городе, — сказал Доброжир.

— А в кремле? — спросил Громыхало.

— В кремле не больше десятка воинов из числа молодежи и стариков. Они город не спасут, — сказал Доброжир.

— И что ты предлагаешь? — спросил Лисий хвост.

Доброжир замялся.

— Говори, — потребовал Громыхало.

— Воевать у нас некому, в таком случае остается только сдать город, — сказал Доброжир.

— Что ты говоришь, они же разграбят город! — возмутился Четвертак.

— А мы заплатим им выкуп, — сказал Доброжир.

— А кто же будет платить? — спросил Лисий хвост.

— Горожане, конечно! — сказал Доброжир.

— И все же надо сходить к Медвежьей лапе, — задумчиво проговорил Лисий хвост.

— Зачем? Он нам все равно ничем не поможет, — сказал Доброжир.

— Все равно надо сходить, — поддержал Лисьего хвоста Громыхало.

Другие старшины кивнули головой, — надо сходить.

— Ладно, — неохотно согласился Доброжир. — А кто пойдет?

— Ты же теперь городской глава, значит, ты и пойдешь, — сказал Лисий хвост.

— Один не пойду, — сказал Доброжир.

— Я с тобой пойду, — сказал Лисий хвост.

— И Тишила с вами пусть идет, — сказал Громыхало.

Глава 24

Медвежья лапа мрачно наблюдал из окна, как чужие корабли медленно приближаются. Над городом нависла зловещая тишина.

Наконец в коридоре послышался шум быстро идущих людей, и в комнату вошли три человека.

Это были старшины: Лисий хвост, Доброжир и Тишила.

— Будь здрав, Медвежья лапа! — поклонились они боярину.

— А где остальные! Почему так долго телятся? Почему не бьет набатный колокол? Враг же у стен города! — напустился на них боярин.

— Прости, боярин, но других не будет, — сказал Доброжир.

— Это почему не будет? Где городской глава? — спросил Медвежья лапа.

К его горлу поднялся гнев, и глаза сверкнули буйным огнем.

— Потому что все остальные ушли с князем на разбойников, — сказал Доброжир.

— Но ведь с князем ушло мало горожан. А кто не ушел, где они? — спросил боярин.

От сильного волнения он совсем потерял силы, с трудом дошел до постели и лег. Передохнув секунду, он попытался снова встать, но боль опрокинула его назад в постель.

Медвежья лапа застонал, и Людмила кинулась к нему и осторожно опустила его назад в постель.

Она уже поняла, что старшины не хотят защищать город, и она с трудом сдерживала гнев. Ей многое что хотелось сказать, однако женщине не разрешено лезть в военные дела, поэтому она молчала.

— А кто не ушел в поход, ушли в поля косить сено. Их теперь не скоро соберешь, — сказал Доброжир, подождав, когда боярин придет в себя.

— А Богдан-то где? — спросил Медвежья лапа слабым голосом.

— А Богдан заболел, — сказал Доброжир и соврал: — И дома лежит при смерти.

— Но где остальные старшины? — спросил Медвежья лапа.

— Из городских старшин остались только я, вон Лисий хвост и Тишила. Так что город защищать некому — надо сдавать его, а то сожгут и перебьют всех, а там видно будет. Глядишь и откупимся потом. Или князь вернется.

Старшины завздыхали.

— Если он жив, — добавил Доброжир.

Теперь и боярин догадался, что старшины не хотят защищать город, потому что надеются откупиться от разбойников.

— Подлецы! — крикнул Медвежья лапа и снова попытался подняться на ноги.

Ему это почти удалось, но когда встал, от слабости у него закружилась голова. Он схватился за голову и начал оседать, стеная и плача:

— Да как же это вы город оставили без защиты?!

Старшины не дали упасть боярину на пол, подхватили и положили на кровать.

Украдкой вздохнули, — однако, боярин, ты нынче не воин.

Как только Медвежья лапа оказался на кровати, Людмила захлопотала над мужем: налила ему в небольшую плошку целебного настоя и стала его поить.

Боярин не хотел пить, захлебывался слезами и порывался встать. Но он был так слаб, что пришлось Людмиле его придерживать, чтобы он неосторожными движениями себе же не повредил.

На помощь ей прибежала ключница Дарина.

— Осмотри боярина, — сказала Людмила.

Дарина была не только ключницей, но и знахаркой.

Старшины постояли некоторое время, затем бочком тиснулись к двери.

За дверью их догнала Людмила.

— Стойте, старшины!

Старшины остановились.

— Чего тебе надобно, боярыня? — спросил Доброжир.

— Я вижу, что вы замыслили сдать город без боя, — сказала Людмила.

— Боярыня, женщинам не гоже лезть в мужские дела, — строго сказал Доброжир.

— Однако женщины ходят в военные походы вместе с мужчинами, — напомнила Людмила.

— Боярыня, мы не хотим тебя обидеть, — сказал Лисий хвост.

Лисий хвост и Тишила до сих пор молчали, но сейчас Лисий хвост заговорил мягким вкрадчивым голосом:

— Но дело женщин лечить раненых. Людмила, я не одобряю, когда женщины берутся за оружие.