Раффи - Хент Страница 30

Старик вошел в кухню, где шли приготовления к обеду. Несчастный человек! Он был уже арестован в собственном доме и, находясь в тюрьме, исполнял святой долг гостеприимства по отношению к своим тюремщикам.

— Что это за люди? Чего они ищут? Зачем разрушают наш дом? — спросила Сара со слезами на глазах.

— Бог их знает… — печально ответил старик и приказал скорее подать обед.

Женщин охватил ужас: они скрывались в комнатах от наглых взоров солдат. Для них было ясно, что случилось что-то особенное, позволявшее солдатам относиться к их дому с таким неуважением, тогда как раньше при наезде таких же гостей честь дома старика Хачо была всегда уважаема.

Айрапет и Апо, ушедшие утром с Варданом на поиски Салмана, еще не возвращались. Остальные сыновья Хачо, услышав о безобразиях, творимых турками в их доме, сейчас же прибежали с поля домой.

Они были очень разгневаны, но не на турок, а на отца: люди с рабской психологией всегда оправдывают поступки тирана, считая их естественными, и обвиняют себе подобных за то, что те «разгневали своего господина»… Сыновья Хачо возмущались отцом, и упрекам их не было конца. Они обвиняли его за то, что он оказал гостеприимство таким опасным людям, как Вардан и Салман, и готовы были пойти и рассказать офицеру все, что знали, думая расположить его этим в свою пользу.

— Ты сам своими руками разрушил свой очаг, — говорили они отцу.

— Пусть рушится он… — ответил глубоко возмущенный старик, — раз в нем живут такие недостойные дети, как вы… Вы заслуживаете проклятия и гибели, если у вас нет мужества и чести. Мои настоящие сыновья — это те, против которых вы сейчас говорили. Мне не жалко, если из-за них я потеряю все, что у меня есть…

Последние слова старика еще более ожесточили сыновей. Но рассудительный старик, опасаясь, чтобы они не сболтнули лишнего или не сделали какой-нибудь глупости, постарался успокоить их тем, что ничего опасного нет и что можно подкупить турецких чиновников несколькими золотыми, тем более, что Томас-эфенди обещал помочь. Это несколько успокоило сыновей старика. На подобных людей имена «всесильных» оказывают громадное впечатление — Томас-эфенди обещал, следовательно, он мог сделать все.

В эту минуту в дверях показался сам Томас-эфенди и закричал:

— Старшина Хачо, поторопись, надо накормить этих хищников!

— Обед готов, эфенди, — ответил старшина, — сейчас подадут.

Сыновья старика стали накрывать один стол в приемной, а другой для солдат, которые становились все несноснее. В таких случаях турок в доме армянина слишком нахален: он начинает требовать таких блюд и напитков, о которых знает только понаслышке. Каждое слово — «нет», произносимое хозяином дома, встречается руганью. И хотя в доме старика Хачо всего было приготовлено вдоволь, все же сыновья старика измучились, удовлетворяя требования бесстыдных гостей.

Офицер и Томас-эфенди обедали в приемной, старик в знак особого уважения к гостям сам прислуживал им.

Сыновья Хачо прислуживали солдатам. Увлекшись напитками и вкусной едой, гости на время успокоились. Воспользовавшись этим, старик, подозвав к себе Сару, шепнул ей на ухо:

— Дочь моя, вот тебе ключи, поспеши спрятать все ценное, что есть в доме; ты ведь знаешь, куда нужно прятать.

— Знаю… — ответила несчастная женщина, и глаза ее наполнились слезами; она поняла, что предупреждение старика говорило о близкой опасности.

— Слушай и не падай духом, — продолжал старшине, — наш дом не впервые переживает подобные несчастья. Бог даст — все минет, нужно только терпение. После того как спрячешь вещи, невесток с детьми отправь в деревню к родителям, а вы с Лала идите к куму Зако. Оставайтесь там, пока выяснится, чем кончится эта история.

Некоторые из невесток Хачо были из села О… а остальные из ближайших деревень, поэтому им не трудно было скрыться на некоторое время у своих. Одна только Сара была издалека, ее родители жили близ Баязета, поэтому старик предложил ей отправиться к куму Зако, живущему в той же деревне.

— Да, вот еще что, Сара, — продолжал стариц Хачо. — Айрапет, Апо и Вардан отправились с утра искать Дудукджяна и, вероятно, не знают, что здесь творится, пожалуй, еще вернутся домой и попадут в ловушку. Пошли сейчас же кого-нибудь за ними и вели сказать, чтобы они скрылись где-нибудь и ждали моих распоряжений.

Последние слова старика совсем убили бедную женщину. Значит, ее любимому мужу тоже грозит опасность. В чем он провинился? Что он такого мог сделать!.. Сара была достаточно умна, чтоб не знать некоторых намерений своего мужа, от которых постоянно ожидала дурных последствий.

— Кого же послать? — спросила она печально.

Вопрос этот был задан Сарой не напрасно: если в минуты опасности даже брат отрекается от брата и идет против него, то как же положиться на чужих?.. Братья были сильно возмущены Айрапетом, и Сара только что слышала, как они ругали его.

Старик Хачо понял, что хотела сказать Сара, и с грустью ответил:

— Я знаю, Сара, что никто не пойдет… Я знаю, что все покинут нас во время опасности… Но слуги Вардана — Сако и Его — здесь, они смелые ребята и очень ему преданы. Поспеши сообщить им, в чем дело, и они вмиг разыщут Вардана с товарищами и сделают все нужное. Пусть скажут им об аресте Дудукджяна, об обыске. Остальное они поймут сами.

Старик вышел из женской половины дома, уверенный, что рассудительная и умная Сара исполнит все согласно его желанию.

Проходя через двор, старик увидел, что представители власти и закона, насладившись щедрыми дарами стола крестьянина, напившись досыта вина и водки, устроили настоящее столпотворение. Он прошел мимо, не желая видеть их наглости и нахальства, против которых ничего не мог поделать.

Турки-чиновники не особенно придерживаются религиозных запретов. Употребление спиртных напитков для них приятная привычка — запретный плод всегда сладок. Пьяный магометанин превращается в зверя. От опьянения он приходит в неистовство. Великий Магомет был прав, когда запретил им употребление водки.

Между тем в ода было тоже весело. Офицер выпил много, и беседа его с эфенди приняла более интимный характер.

— Сколько у тебя жен? — спросил офицер. Эфенди улыбнулся:

— «Осла спросили, сколько у него жен, он указал на весь табун».

Если эфенди начинал выражать свои мысли анекдотами об ослах, то это значило, что он находится в хорошем расположении духа.

— Но христианам, кажется, запрещено иметь больше одной, — заметил офицер.

— Магометанам тоже ведь запрещено пить водку и вино, между тем вы пили не меньше меня, — сказал эфенди, довольный своим удачным ответом.

Разговор их прервал хозяин дома, который принес рахат-лукум и свежий измирский инжир. Поставив угощение на стол, он проговорил:

— После обеда приятно закусить сладким, — и поспешно вышел.

— Видно, добряк этот старик, — сказал вслед ему офицер. — Удивляюсь, как это он принял в своем доме таких людей, как этот русский шпион и константинопольский бунтовщик.

— «У осла длинные уши, да ум короток», — ответил эфенди. — Если есть на свете глупые люди, так это «добряки». Старик из таких.

Турецкий офицер оказался добрее армянина эфенди.

— Я думаю, — произнес он с некоторым сожалением, — наш паша здорово обдерет этого беднягу.

— Еще бы!.. Дурак тот, кто не постарается извлечь пользу из такой дойной коровы… — заметил эфенди.

— Ты его знаешь? Что он за человек — паша? Я его видел только раз.

— Очень даже хорошо знаю, — самоуверенно ответил эфенди. — Я знаю его еще с того времени, как он был каймакамом Тигранакерта. Там он разбогател и, вернувшись в Константинополь, сделался пашой.

— А какой он человек?

— «Ищет дохлых ослов, чтобы снять с них подковы».

В то время как эфенди и офицер были заняты подобными разговорами, а пьяные солдаты пели, кричали и плясали, невестки Хачо, взяв за руки своих детей, вышли черным ходом из дома и отправились к своим родным. Все плакали — им казалось, что их ведут в плен и они не вернутся больше в этот дом, где так их любили и где они были так счастливы.

Одновременно с ними из ворот дома выехали вооруженные Сако и Его. Несмотря на свою дьявольскую хитрость, Томас-эфенди не догадался арестовать этих двух удальцов, которые были правой рукой Вардана и могли расстроить злые намерения эфенди.

XXVIII

Томас-эфенди еще не достиг своей цели, главное было впереди. Он знал, что Степаник — девушка; это сообщил ему священник, крестивший Степаника, — отец Марук, который однажды во время обеда, выпив лишнее, выдал тайну, хотя был связан клятвой не выдавать ее никому.

С того дня Томас-эфенди полюбил Лала. Но что значила любовь для этого развратника — такое же чувство, как голод и жажда! Наелся, напился и прошла потребность. Эфенди не были доступны возвышенные, идеальные стороны любви. Всегда живя среди турок, он в совершенстве усвоил их нравы: для турка красивая женщина, молодая девушка так же привлекательны, как для детей игрушки. Ребенок развлекается, радуется своей игрушке, пока она не надоест ему, а потом ломает ее, бросает в сторону и требует другую.