Кейт Уиггин - Ребекка с фермы «Солнечный ручей» Страница 30

Открыв кухонную дверь, она застыла в недоумении: не попала ли она по ошибке в чужой дом? Тени метались по потолку, в печке трещали поленья, чайник шумел и булькал, выпуская облака пара из своего широкого носа, на который был нацеплен клочок бумаги с надписью «Подарки от Ребекки». Кофейник стоял нагретый, аппетитно пахло свежемолотым кофе, а яичная скорлупа в ведре наводила на мысль, что кто-то уже занимается приготовлением завтрака. Вареный картофель и кукурузные лепешки лежали на подносе, а на кухонном ноже висела вторая бумажка: «Поздравления от Ребекки». Черный и белый хлеб, тосты, пончики были выставлены на столе, сливки с молока сняты, и даже кто-то уже успел сбегать в сыроварню за маслом.

— Кто же, как не Ребекка? — вздохнула Миранда, опускаясь в качалку. — Несносная девчонка! Но теперь я признаю, она и впрямь вся в Сойеров.

День и утро прошли замечательно. Всем оказывались уважение и почет, в том числе тете Джейн, которая, вместо того чтобы разболеться, почувствовала себя значительно лучше и смогла принять участие в развлечениях. Барчи с сожалением покидали гостеприимный дом, маленькие миссионерки, проливая слезы, клялись Ребекке в вечной дружбе. А Ребекка прочла им на прощание свои стихи, которые сочинила еще перед завтраком:

МЭРИ И МАРТЕ БАРЧ

Под небесами СирииОни в тепле и холеЧудесно расцвели,Как южные магнолии.

Не среди льдов Гренландии,Не в Гималаях, нет, —В прекрасной, теплой СирииЯвились вы на свет,

Где так красивы в женщинахЗагар и стройный стан,Но, к сожаленью, в СирииТак мало христиан!

Так притечём, потрудимсяСредь этих райских мест,Чтоб идолопоклонникиСкорей надели крест.

Последствия визита в кирпичный дом не преминули дать результат. Для мистера и миссис Барч эти два дня были лучшими и оставили самые сильные впечатления с момента возвращения в Америку. Ну, а для соседей явился повод посплетничать.

Дьякон Милликен пожертвовал десять долларов на создание независимой конгрегации в Сирии, а миссис Милликен в связи с благородным порывом мужа испытала жестокий нервный припадок.

Вам, дорогой читатель, было бы приятно услышать, что после этого события Миранда Сойер изменилась, стала совсем другим человеком, но мы не скажем вам этого, потому что так не бывает в жизни. Дерево, двадцать лет росшее криво, не может распрямиться в мгновение ока. Но Миранда не осталась точно такой, какою была, изменения в ней все-таки произошли. Она позволяла себе куда меньше ехидных замечаний в адрес Ребекки, перестала быть резкой в суждениях о людях вообще и, помимо всего прочего, прониклась искренней верой в спасение своей души. И все это было связано в первую очередь с открытием, что Ребекка все-таки унаследовала фамильные черты Сойеров и не принадлежит всецело — разумом, душою и телом — к презренной рэндалловской ветви.

Все интересное в Ребекке, каждое проявление ее внутренней силы, способностей, дарований, отмечаемых в последнее время, — все это Миранда приписывала исключительно влиянию устоев кирпичного дома, и в ней росло чувство гордости — гордости ремесленника, своим упорством одержавшего победу над косным материалом. Но вплоть до последнего времени, даже после того, как вследствие телесного увядания она ослабила стальную хватку и перестала грубо давить на Ребекку, — никогда она не выказывала этой своей гордости прилюдно, равно как и наедине с Ребеккой не обнаруживала ни любви, ни ласки.

Бедный Лоренцо де Медичи, униженный, осмеянный, почитаемый за ничтожество лишь потому, что он ни в чем не походил на ее породу! А между тем, если бы в Риверборо каким-то чудом образовалось более солидное общество с разнообразными и гибкими мнениями, то, пожалуй, этот самый Лоренцо оказался бы единственным мужчиной, достойным внимания. Для его дочери было счастьем, что она унаследовала по материнской линии некую долю практической сметки; но даже если бы Лоренцо ничего не совершил в жизни, то и тогда его память заслуживала бы хвалы за одно то, что Ребекка не полностью пошла в Сойеров. Неисправимый, закоренелый неудачник, отец щедро передал дочери все то, что было в нем хорошего, и благоразумно предостерег против своих дурных наклонностей. Так трезво и проницательно оценить себя перед лицом потомства способны далеко не многие отцы!

Конечно, кирпичный дом не превратился в подобие заезжего двора, место невинного разгула и радушного гостеприимства, но чета миссионеров пробила брешь, и Миранда позволила «отвести лишнюю кровать на всякий непредвиденный случай» и переставить хрустальные стаканы в китайской горке с самого верха на вторую полку. Прежде Ребекке, чтобы взять их, приходилось двигать стул, а теперь ей довольно было привстать на цыпочки.

Это были значимые свидетельства того, что мисс Миранда стала одерживать первые победы над косностью и предубеждениями.

Миранда зашла так далеко, что даже разрешила Барчу во время посещения Риверборо по делам всякий раз ненадолго останавливаться у нее. Правда, она опасалась, что его преподобие успел уже сделать свой визит достоянием гласности и теперь все миссионеры в округе пожелают попастись на готовом, причем не день и не два.

По этому поводу она даже изящно вставила в какой-то разговор притчу о бродяге, который, получая радушный прием в домах, оставляет на воротах условные знаки для других бродяг. Не так уж было бы и хлопотно накормить одного, но если их сотни…

Конечно, в этой доморощенной притче имелась какая-то крупица правды, и мисс Миранда резонно беспокоилась, что на нее в будущем ляжет нежелательная ответственность.

Душа человека так же легко привыкает к хорошим делам ближних, как и к дурным. Довольно нашему угрюмому соседу отличиться однажды прекрасным словом или великодушным поступком, и мы уже будем ждать от него, что и в дальнейшем он начнет проявлять радушие, дружелюбие, сочувствие, готовность помочь. Уж если запущенный сад вдруг заплодоносил, то зачем же нам вновь видеть в нем тернии?

Не столь легко было определить, как повлиял визит на Ребекку. Однако, оглядываясь на это событие с дистанции прожитых лет, она сознавала, что с просьбы мистера Барча «провести молитву» началась целая эпоха в ее жизни.

Вы когда-нибудь замечали, какими обходительными, любезными, воспитанными чувствуют себя женщины, когда впервые примеряют новое платье? Замечали, какое благоговение переполняет вас, когда вы закрываете глаза, молитвенно складываете руки и совершаете поклоны? Тогда вы можете понять, сколь сильное влияние оказывают внешние обстоятельства на перемены в нашем внутреннем, духовном состоянии. Ибо внутреннее выражается во внешнем.

Только очень старый или очень испорченный человек не может духовно возрождаться. У молодой души всегда есть незримые крылья: само дыхание поднимает ее вверх.

Ребекку попросили выразить душевное состояние и чувства, о которых она имела лишь смутное понятие. Девочка покорно согласилась — и произнесла слова, в которых была правда. По мере того как она выражала свои стремления, они воплощались в жизнь.

Как тот голубь, с которым сравнивали новообращенного язычника, прянул на подоконник, так ее душа устремилась к великому свечению, поначалу скрытому от нее за туманом, но по мере приближения приобретавшему все большую ясность и яркость. Ощутить единство с чем-то великим, прежде не имевшим к нам отношения, — для детской души это поистине самый прекрасный путь к отысканию Бога.

Глава XXI. Горизонт ширится

И вот наступило желанное, долгожданное. Ребекка стала ученицей настоящего, большого колледжа в Уорехаме. Конечно, здешние студенты не участвовали в общественных смутах, не получали приглашения погостить при дворе европейских монархов и не вступали в переписку с профессорами крупнейших университетов. Но все же Уорехам в сравнении с Риверборо казался тем, чем Риверборо представлялся в сравнении с фермой у ручья.

Ребекка собиралась пройти четырехлетний курс обучения за три года, чтобы, если все сложится так, как она задумала, в семнадцать лет уже стать «кем-то» и получать жалованье, дабы скопить денег на обучение младших братьев и сестер.

Она думала о том, как бы окончить колледж не только быстро, но и успешно, а для многих ее подруг пределом мечтаний было просто дотянуть до дня выпуска. Будут ли они при этом образованнее — такой вопрос перед ними не вставал вовсе.

Да, это трудно — окончить колледж в короткий срок. Но ведь кто-то получает образование в столицах, а тут всего лишь скромная провинциальная школа.

С сентября и до Рождества Ребекке приходилось ездить в Уорехам на лошадях. В холодные зимние месяцы она жила в Уорехаме на полном пансионе.