Юрий Андреев - Багряная летопись Страница 30

— Што я тебе, баба? «Спать отведу»! — притворно возмутился Чапаев. — Ишь ты, герой! Слыхали, на Петьку трое беляков недавно в разведке наскочили? Ну, он двоих порубал, третьего взял в плен. Важная оказалась шкура: палач! Опознали его чекисты, в Ревтрибунал передали, а Петьке браунинг подарили. Покажи орлятам браунинг, Петька! Ведь именной, с надписью. А ты, красный орел, выделывал ли такие штуки? — обратился он к Еремеичу.

— Я-то? И двоих приводил бывало, — спокойно-насмешливо глянул на него Еремеич. — Да что хвастать, Василь Иванович, поживем — сам увидишь.

— Ишь ты, «што хвастать», — весело и ревниво поддразнил его Чапаев. — Ну, увидим, увидим.

Величественно не обратив внимания на комплиментарную часть речи начдива, Петька ворчливо сказал:

— Конечно, ты не баба, Василь Иванович, но уж как дитё — точно: забываете о себе подумать.

— Ну, питерцы, впереди бои большие. — Чапаев встал, сурово поглядел на всех. — Решающие бои! Так бейтесь же так, чтобы отцы ваши, которые революцию произвели, за вас не краснели от стыда, а радовались бы, каких сыновей-героев они вырастили. Правильно я говорю?

— Правильно! — грянул ответ.

Чапаев улыбнулся и вышел.

11 марта 1919 года

Самара

Выслушав утренний доклад оперативного отдела, командарм встал, обдумывая что-то, прошелся:

— А теперь, товарищи, у меня вопрос совершенно иного рода. — Фрунзе поерошил волосы. — Короче говоря, хватает ли вам жалованья?

— Чего? Жалованья? — Яковский смешался. — Простите, не понимаю, товарищ командующий…

Фрунзе улыбнулся:

— Ну чего ж тут не понимать? Обеспечивают ли те деньги, которые вы получаете за службу в Красной Армии, ваше нормальное существование?

— Я… как бы сказать… не за деньги служу, — смущенно пробормотал Яковский. — По мне, товарищ командующий… я полагаю… В общем, не в них суть. — Он твердо взглянул на Фрунзе.

— Разумеется, не в них суть, и все мы служим не за деньги! Но все-таки, не жалуется ли ваша жена, что ей трудно накормить вас? Не приходите ли вы в штаб голодным, на пустой желудок?

— Я холост, товарищ командующий, — покраснел Яковский.

— Конечно, денег не хватает, товарищ командующий, — вмешался Гембицкий. — Если бы не лавка при штабе, хоть караул кричи.

— У вас большая семья? — Фрунзе остро глянул на него.

— Я один. — Гембицкий с едва заметным вызовом выдержал его взгляд.

— Так, так… Ну, а как вы полагаете, легка ли жизнь у тех наших товарищей, которые выполняют подсобные работы в штабе? Ставки у них мизерны, а люди эти, как правило, обременены семьями. — Командарм еще раз прошелся по комнате. Сказал задумчиво: — Совершили революционный переворот, бьемся на фронтах за победу новой жизни, а не замечаем, как старье за нас цепляется…

Принесли мне вчера на подпись старое штатное расписание штаба нашей армии — разница и окладах чуть ли не больше, чем в царской армии! Конечно, утверждать его я не стал. Я привез из Москвы новые указания. Довожу до вашего сведения мой приказ № 97: командующий армией — отныне ого оклад 2500 рублей, уборщик — 600 рублей. Остальные ставки располагаются между этими крайними точками согласно квалификации и должности работника штаба: письмоводитель — 900 рублей, вы, товарищ Яковский, будете получать 1800 рублей, ваши помощники — 1300 рублей, члены РВС армии и начальник штаба будут получать 2000 рублей. Жду ваши соображения. Приказ еще не подписан, можем корректировать.

Ах, быдло, охлос проклятый! — Гембицкий чуть насмешливо и бесстрастно глядел перед собой. — Ну, предположим, подняли мой оклад на сто рублей, но больше-то подняли вшивому уборщику, чухломе безграмотной!.. Лишь в два раза больше Ваньки Лаптя! Позор!.. Но, с другой стороны, — всего в два раза меньше самого командующего. Черт знает что!.. Сковырнуть этих юродивых, да поскорее!»

— По-моему, правильно, — негромко сказал Яковский. — Справедливо. В конце концов, письмоводитель — тоже ответственно работает. Зависит от него поменьше, чем от начштаба, например, но ведь дети у него хотят есть не меньше, чем у других.

— Значит, правильно?

— Да.

— Спасибо, товарищи. Можете быть свободны. — Фрунзе крепко пожал руки работникам оперативного отдела.

В приемной его ждал Карбышев. Невысокий, крепкий, он быстро поднялся, увидав командующего:

— А, легок на помине наш начальник крепостей! Пойдемте, пойдемте, я уже вчера о вас спрашивал… — Они вошли в кабинет. — Докладывайте: как идут дела фортификационные и как это вам довелось подавлять кулацкое восстание?

— Туго вдалбливается новое, непривычное, товарищ командующий. Всем командирам строительных и саперных рот я точно растолковал, что задача наша — строить укрепрайоны, седлающие узлы дорог, господствующие высоты, крупные населенные пункты. Ясно, спрашиваю? Так точно, ясно! Приезжаю вскоре в роту, гляжу — вырыта на большом протяжении линия сплошных траншей. Так, говорит командир, надежнее, мы на германской всегда так делали. Я его спрашиваю: ну, а если казаки с тылу зайдут, поможет тебе твоя линия? Чешет затылок… Но главная беда — нехватка рабочих рук. Прошу вашей помощи прежде всего в этом отношении.

Фрунзе сделал пометку в блокноте.

— А что касается восстания, то это, в общем, был небольшой эпизод. Работы я временно прекратил, в одно село стянул две роты саперов и тотчас позвонил вам. С прибытием отряда рабочих и чекистов мы перешли в наступление. Снегопад и сильная вьюга позволили нам подойти к Черному Яру скрытно. Рабочие и чекисты действовали самоотвержению, с большой отвагой. Комиссар чекистов спас мне жизнь, застрелив их вожака. А целился сей субъект, некто Сукин, в меня из этой пушки. — Карбышев похлопал по деревянной кобуре маузера.

— Товарищ Карбышев, за проведенную операцию объявляю вам благодарность в приказе и представляю к награде. Прошу прислать также список отличившихся в бою. Одновременно выношу вам порицание за то, что позволили себе влезть в самую гущу рукопашного боя. От вашей головы слишком много зависит, чтобы ею рисковать без особой нужды. Ясно?

— Все ясно, товарищ командующий, за исключением одного момента, — серьезно ответил Карбышев.

— Да?

— Никак не могу вспомнить единого уставного ответа за благодарность и выговор сразу.

Они дружно засмеялись.

— Ну, дай бог, как говорится, чтобы это была единственная неясность в наших отношениях, — сказал Фрунзе.

— Других не вижу.

— Что показало расследование?

— Задание у Сукина и его группы было захватить укрепрайон непосредственно перед наступлением колчаковских войск. Не знаю, то ли они поторопились, то ли действительно в ближайшее время следует ждать у нас крупных событий.

— Да, события будут и, видимо, очень скоро. Поэтому у меня есть для вас новое задание. — Фрунзе подошел к карте.

— Слушаю.

— На участке нашей армии наиболее притягательными для врага точками являются Оренбург и Уральск. Чувствуется по всему, что за эти города нам крепко придется драться. Поэтому прошу вас разработать систему обороны, которую мы тотчас начнем создавать вокруг этих городов. Когда сможете представить мне на утверждение план таких работ?

Карбышев задумался:

— Завтра в двенадцать ноль-ноль.

— Отлично! Завтра же, очевидно, поедете в Оренбург, а потом и в Уральск. Колчак много времени вам не даст. Желаю успеха! — Они крепко пожали руки, с улыбкой глядя друг на друга.

— Товарищ командующий, — доложил Сиротинский, — прибыл какой-то важный командир из штаба фронта для получения назначения в нашей армии. Говорит, что у него личные рекомендации от председателя Реввоенсовета Троцкого и Главкома Вацетиса. Удостоверения не предъявляет.

— Вот как? Проси его сюда, посмотрим, что за птица.

В дверях появился Авилов, седоватый, чисто выбритый, пахнущий крепким одеколоном:

— Товарищ командующий армией! По приказу Главкома и направлению командующего фронтом прибыл в ваше распоряжение!

Фрунзе вышел из-за стола, поздоровался с ним.

— Авилов, — представился вошедший. — Вот мои документы.

— Садитесь, пожалуйста! — Фрунзе указал ему на кресло, сам сел напротив и принялся изучать аккуратно подколотые бумаги.

— Мне говорили в штабе фронта, — прервал его чтение Авилов, — что вам нужен грамотный заместитель и начальник штаба армии.

— Нет, это ошибка, — сухо ответил Фрунзе, не отрывая глаз от документов.

— Видите ли, я в прошлом — генерал, и у Главкома и в Реввоенсовете мне говорили, что на фронте мне дадут ответственную должность.

Фрунзе внимательно, в упор посмотрел на Авилова и, не отвечая, снова обратился к документам.

— В Красной Армии вы еще не служили, опыта работы в новых условиях пока не имеете, — наконец сказал он. — Ответственное назначение вы получите, но не такое, на которое рассчитывали. Со временем, показав свои знания и талант, получите повышение. — Фрунзе что-то написал на деле Авилова. — Назначаю вас командиром семьдесят четвертой стрелковой бригады, которая комплектуется сейчас в составе трех полков, кавдивизиона, артиллерийского дивизиона и роты саперов.