Однажды ночью в августе - Виктория Хислоп Страница 30

ужасающая сцена – Марии казалось, что она умерла и попала в ад. По ту сторону трехметрового проволочного забора сотни мужчин в рваных комбинезонах ходили кругами по столь крохотному дворику, что нередко наступали друг другу на пятки. Поверх понурых, одинаково обритых голов Мария увидела мужчину с кнутом в руках. Он периодически бил им по земле, словно дрессировщик на арене цирка. Однако на свист кнута никто из заключенных не обращал внимания.

Возможно, Андреас был одним из этих несчастных, но Мария не смогла заставить себя вглядеться в их лица.

В стенах тюрьмы стояло невыносимое зловоние. Поскольку в небольшом замкнутом пространстве оказалось заперто такое огромное количество людей, здесь неизбежно пахло потом и перебродившими испражнениями. Марии пришлось зажать рукой нос и рот, но несмотря на это, ее чуть не вырвало.

– Туда! – рявкнул охранник, указывая на будку по эту сторону забора.

Мария вошла в открытую дверь. Других женщин в помещении не было, только тюремный надзиратель. Он сидел, откинувшись на спинку стула и положив ноги на стол. В зубах торчала сигарета.

– Присаживайтесь, – произнес мужчина с преувеличенной вежливостью.

Мария была рада оказаться подальше от зловония внутреннего дворика тюрьмы, хотя оно сменилось удушающим запахом табака, царившим в этом маленьком затхлом помещении. Молодая женщина встретилась взглядом с тюремным надзирателем. В его холодных глазах она не увидела ни капли сочувствия.

– Почему вы хотите видеть этого заключенного? Вы не родственники.

Мария не ожидала, что ей придется объясняться, и почувствовала себя ужасно глупо.

– Он муж моей сестры, – ответила она.

– Да, но ваша сестра мертва, насколько я понимаю.

– Все верно.

– То есть этот человек был мужем вашей сестры, – поправил Марию надзиратель.

После этого он поднялся со стула и принялся рыться в картотеке, содержащейся в жутком беспорядке. Как только надзиратель нашел то, что искал, он поднес папку к лицу, открыл ее и начал читать. Мария взглянула на него повнимательнее. Седой приземистый толстяк в расстегнутом пиджаке. Живот нависает над ремнем брюк. Воротник рубашки намок от пота, стекающего по лицу и шее.

– Этот человек, он ведь убил свою жену, вашу сестру. Так? – (Мария кивнула, понимая, что лучше со всем соглашаться.) – У нас тут постоянно бывают такие, как вы. Они приходят, чтобы отомстить обидчику. Если справедливость не восторжествовала, они восстанавливают ее своими руками. Я их не виню. Я бы сделал то же самое. – Надзиратель снова сел и посмотрел на Марию. – Причем чаще всего, как ни странно, справедливость вершат именно женщины. Они способны держать в себе обиду дольше, чем мужчины. Именно благодаря этим женщинам количество заключенных постепенно сокращается. Понимаете, здесь очень многолюдно. В камере, рассчитанной на троих, содержится шестеро заключенных. И что мне, спрашивается, делать? – Надзиратель явно любил поговорить, и Марии не оставалось ничего другого, кроме как слушать. – Но я могу впустить вас. Если хотите.

Марии удалось выдавить из себя «спасибо», прежде чем надзиратель продолжил речь. Она подумала, что он ждал от нее взятки.

– Обычно мы допускаем к посещению только кровных родственников. Но, полагаю, можно сказать, что вы связаны кровью. В некотором смысле. – Мужчина ухмыльнулся собственной шутке. – Похоже, у него никогда не было других посетителей… – (Мария иногда задавалась вопросом, навещал ли Андреаса кто-нибудь из семьи. Теперь она знала ответ. Бедняга не видел ни одной родной души почти три года.) – За все это время он получил только одно письмо.

Тонкий листок бумаги выпал из папки и приземлился у ног Марии. Она подняла его и тут же вернула надзирателю, успев заметить внизу послания подпись сестры Андреаса Ольги.

Надзиратель поднес письмо к глазам.

– Его мать. В смысле, письмо не от его матери, а о ней. О том, что она умерла. – (Мария вновь кивнула. Она не хотела, чтобы этот человек рассердился на нее.) – Мы не позволяем заключенным оставлять письма при себе. Все они должны быть подшиты к делу. В общем, те мужчины, что сейчас гуляют по двору, это лишь часть заключенных. И вашего Вандулакиса среди них нет. Согласно этим записям, – надзиратель помахал папкой в воздухе, – он выходит на прогулку по субботам. Так что придется мне попросить кого-нибудь отвести вас к нему. Он тут, неподалеку.

Повисла неловкая пауза. Мужчина закурил еще одну сигарету, вновь положил ноги на стол, взял в руки газету и принялся читать. Прошло довольно много времени, прежде чем в дверях возник охранник.

– Вандулакис, – лениво сказал надзиратель. – Дельта двадцать семь.

Марию отвели в блок, притулившийся у внешней стены тюрьмы. Здесь она увидела тех женщин, что стояли в очереди перед ней. Они сидели в ряд за очень длинным столом напротив мужчин, которых пришли навестить. Их разделяла проволочная сетка. На этой стороне было только одно свободное место, и Мария решила, что оно предназначалось именно ей.

Некоторые из присутствовавших, как мужчины, так и женщины, плакали, другие кричали, стучали кулаком по столу, третьи пытались вести серьезную беседу, возможно, говорили о своей любви или делились какими-то тайнами. Каждый раз, когда становилось слишком шумно, один из четырех охранников, дежуривших по углам помещения, вставал и громогласно призывал к тишине.

Провожатый Марии отправился за Андреасом и пропал надолго. Мария сидела, стараясь ни на кого не смотреть. Андреас ведь понятия не имел, что она придет. А вдруг он откажется встретиться с ней? Интересно, имеет ли он на это право… У Марии было полно вопросов, в том числе к самой себе. Зачем она вообще пришла? Мария и сама толком не знала – вот почему она не смогла внятно объяснить свой поступок Фотини. О чем они с Андреасом будут говорить? Чего она ждет от этой встречи? За то время, что охранник потратил на розыски заключенного, Мария успела усомниться в правильности своего решения приехать сюда.

Она уже готова была уйти, но вдруг заметила по ту сторону проволочной сетки какое-то движение. Кто-то шел к пустующему месту напротив. Мария подалась вперед, чтобы получше рассмотреть приближающегося мужчину, но в полумраке плохо освещенного помещения смогла лишь различить, что он в наручниках. Он сел напротив нее и тоже подался вперед.

Мария чуть не вскрикнула от испуга. Должно быть, они ошиблись и привели не того человека. Это лысое, похожее на птицу существо не могло быть Андреасом Вандулакисом. Она обернулась, желая привлечь внимание охранников. Но внезапно в общем гуле чужих голосов Мария услышала, как знакомый голос спросил:

– Мария? Мария Петракис?

И хотя внешность Андреаса изменилась до неузнаваемости, его голос остался прежним. Горе, жестокое обращение и скудное питание преобразили его физически, и все