Наталья Павлищева - Нефертити и фараон. Красавица и чудовище Страница 31

– То-Мери, ты зря переживаешь, я прекрасно спала. Мне очень понравилось спать одной и нравится не быть беременной и… разведенной.

Та ахнула:

– Пер-аа не говорил о разводе! Госпожа – Главная царица, и этого у нее никто не отнимет. Нужно быть безумцем, чтобы лишить мою госпожу этого…

– А он кто?

То-Мери с ужасом посмотрела на Нефертити. Что та говорит?! Пер-аа безумен?! Нет, этого не может быть! Хотя в глубине души служанка хорошо понимала, что так и есть, вернее, все к этому движется. Но думать об этом было страшно, что будет с Кемет, если пер-аа?.. Нет, нет и нет, только не это!

И То-Мери постаралась отвлечь хозяйку от подобных размышлений.

– Царевна Анхесенпаатон скоро попросится к нам, ей надоест царица Кийе.

– Анхесенпаатон надоест не сама царица, а необходимость ей угождать! Если толстуха родит сына, то не только пер-аа, но и все остальные будут ползать перед ней ниц.

– А если дочь?

– А если дочь… то я не завидую Кийе. Такого крушения надежд пер-аа не перенесет! Наши дочки ему уже привычны, а вот новой царице ошибиться нельзя…

И снова То-Мери с ужасом поняла, что Нефертити говорит о муже отстраненно. Неужели это конец?!

В Ахетатон приехала Мутноджемет. Она была в очередной раз беременна, ее супруг, глава Дома войны Хоремхеб, снова уехал далеко и надолго, и скучающая сестра Нефертити решила навестить опальную царицу. Ей было наплевать на самого фараона и его новую красотку и очень жаль Нефертити. Посвятить Эхнатону свою жизнь, полностью подчиниться его воле, столько раз рожать, так мучиться, похоронить дочь, чтобы в конце концов остаться в одиночестве?! Неужели все мужчины таковы?! Ее Хоремхеб тоже не подарок, жена ему нужна только для рождения потомства. Но наследника все нет и нет, рождающиеся дети не доживают и до следующего дня.

Временами Мутноджемет с завистью смотрела на сестру, ей судьба подарила хоть дочерей, но потом думала, что у тех будут свои семьи и мать станет не нужна… Значит, нужно жить в дружбе с мужем? А как это сделать, если он, как пер-аа, взял себе другую и изгнал прежнюю?

Порадовало Мутноджемет только то, что сестра уже пережила самые трудные дни тоски по мужу, немного пришла в себя. Привезенное из Фив еще одно письмо от царицы-матери Тийе, полное сочувствия и поддержки, тоже заметно повлияло на настроение опальной царицы.

– Мутноджемет, как думаешь, царица сможет еще раз приехать к нам в Ахетатон?

Мутноджемет с жалостью посмотрела на сестру. Неужели Нефертити надеется, что Тийе сумеет повернуть сердце Эхнатона к прежней жене? Но главным было не это.

– Думаю, она уже никогда никуда не поедет, Неф. Царице недолго осталось…

Глаза царицы наполнились слезами:

– Она пишет, что чувствует себя неплохо…

– А к чему жаловаться? Ты можешь помочь? Нет. Все будет, как будет.

Но приезд сестры заметно поднял настроение Нефертити, та словно ожила, снова бралась за лютню, чаще смеялась.

Праздник был в самом разгаре. Нефертити словно сбросила всю тяжесть последних месяцев, освободилась от груза бед и неурядиц, стала прежней – веселой и радостной. Не было счастья, но появилось ощущение, что прочитан один свиток из жизни и она готова развернуть следующий. Казалось, рука замерла над этим свитком. Что в нем – счастье, несчастье? Хочется шагнуть в эту новую жизнь – и страшно, но страх этот с примесью восторга. Так бывает, если стоять очень высоко и смотреть в пропасть.

Из Главного дворца принесли весть, что у царицы Кийе начались роды. Нефертити махнула рукой:

– Мне все равно!

И не было похоже, что она изображает равнодушие. То-Мери удивилась и обрадовалась одновременно: неужели ее любимая хозяйка и впрямь сумела освободиться от ненужного груза старых страданий? То-Мери вознесла благодарность Изиде, но вспомнила, что теперь за все полагалось благодарить Атона, и на всякий случай поблагодарила и его.

Весело играла музыка, танцовщицы изгибались, призывая и остальных женщин присоединиться к танцу. Кое-кто последовал их примеру. Щеки женщин уже разрумянились безо всякой косметики, отсутствие мужчин придавало им свободы. Мутноджемет довольно смеялась:

– Вот за что люблю девичники! Никто не косится на тебя недовольно, никто не ворчит за смелость!..

Вдруг То-Мери заметила, что в саду появился посланец от Эйе. Внутри у нее все похолодело, неужели Кийе родила долгожданного наследника?! Тогда праздник в этом саду для Неф действительно последний.

Служанка поспешила к Энебу, ищущему взглядом царицу:

– Что?

Тот вдруг широко улыбнулся:

– Царица Кийе, жизнь, здоровье, красота, родила дочь!

– Ты уверен? – задала нелепый вопрос То-Мери.

– Как в том, что вижу нашу царицу снова веселой!

Служанка повернулась, чтобы передать новость Нефертити, вслед ей донеслось:

– Чади велел сказать, что девочка маленькая и слабенькая. А у царицы Кийе больше не будет детей…

В один миг То-Мери снова оказалась рядом с Энебом, внимательно вглядываясь в его лицо, осторожно поинтересовалась:

– Подмена возможна?

Тот усмехнулся:

– Нет, пер-аа сам сидел в соседней комнате, боясь за младшую царицу…

– Ого! Дурак, а умный, – пробормотала себе под нос То-Мери и поспешила к Нефертити, со смехом отбивающей ритм на подносе в такт музыке, под которую танцовщицы показывали какой-то новый танец.

– Царица Кийе родила дочь! – То-Мери постаралась произнести это достаточно громко, чтобы услышала не одна Нефертити.

Та отмахнулась:

– Мне все равно! – Но почти сразу резко повернулась к То-Мери, уставившись на нее широко распахнутыми глазами: – Что?!

То-Мери еще раз повторила довольно громко, хотя необходимости в этом не было, музыка вмиг смолкла, и все вокруг затихли:

– Царица Кийе родила дочь! Маленькую и слабенькую. – И уже совсем тихо, только для хозяйки, добавила: – Подмена невозможна, пер-аа был рядом.

Нефертити, взяв себя в руки, усмехнулась:

– Ничего, у царицы Кийе еще будут сыновья, она молода.

– Не будет. У царицы Кийе больше совсем не будет детей.

Неф замерла, улыбка окончательно сползла с ее лица:

– Бедный пер-аа, он так ждал сына…

Веселье как-то само собой сошло на нет. Казалось, всех присутствующих должно радовать известие о рождении у соперницы хозяйки праздника дочери, ведь, появись на свет наследник, это было бы угрозой Неф и тем, кто рядом с ней, но Нефертити жалела своего мужа, и остальные не могли при ней радоваться.

Стали расходиться, хотя музыка все еще играла, только тише, а танцовщицы устроились в углу отдохнуть. Все нашли причину, чтобы отпроситься домой, Нефертити никого не удерживала. Но каждая, подходя, поздравляла Главную царицу, это заставляло Нефертити почему-то хмуриться.

– Ты жалеешь пер-аа? – Насмешница Мутноджемет не смогла удержаться. – Это после того, что он тебе сделал?

– Конечно, Мутноджемет. Фараону, как никому другому, нужен наследник.

– Но его могла родить Кийе!

– Если не смогла я, то пусть это сделает другая. А Кийе или кто-то еще… какая разница?

Сестра сокрушенно покачала головой:

– Ты ненормальная… Мне никогда тебя не понять!

То-Мери была с сестрой хозяйки полностью согласна. Жалеть о том, что соперница не смогла родить пер-аа сына?.. На такое способна только Нефертити! А если бы у Кийе все же был сын, то Нефертити небось еще и воспитывала бы его?! «Какое счастье, что родилась девочка!» – решила для себя То-Мери.

Кийе лежала ничком, рыдая. Страстно надеявшаяся родить Эхнатону сына, она не хотела даже видеть свою дочь! Маленькая, слабенькая девочка, у которой уже сейчас проявлялись все черты некрасивого отца, не просто не радовала мать, а была той ненавистна.

Эхнатон, вошедший к только что родившей жене, презрительно поморщился, увидев бледное, мокрое от пота лицо с ввалившимися глазами, а царевну даже не стал брать на руки, только презрительно передернул лицом и, резко повернувшись, удалился. Кийе не оправдала его надежд! Кроме того, царевны, рожденные Нефертити, были похожи на мать, а эта на него самого. Удлиненный череп, вытянутое лицо, узкие раскосые глаза… За что?! Чем он так прогневил Атона, что тот не дает ему сыновей?!

Но рождение дочери, а не сына оказалось не единственной болью Кийе. Молодая царица никогда не была худенькой, как Нефертити, напротив, ее формы отличались завидной упитанностью. Пока ходила беременной, Эхнатон не замечал ничего, все затмевало обещание родить сына. Но родилась дочь, а фигура царицы не только не улучшилась, но и продолжала расползаться! Пышные стати теперь стали бесформенными.

Тайно вызванный лекарь пожал плечами: так бывает даже у молодых и красивых женщин, беременность нарушает течение жизни в их теле, и оно становится неуправляемым. Кийе была в ужасе:

– Что ты говоришь?! Я останусь толстой коровой?!

По совету лекаря она резко ограничила себя в еде, мучила слабительными, но ничего не помогало. Под глазами повисли мешки и легли тени, но зад от этого уже не стал. Наоборот, продолжал расползаться вширь. И грудь, готовая, кажется, лопнуть от молока, горела огнем. Все опасались, что может начаться воспаление. Выбора не было, молоко пришлось отцеживать. Служанка царицы сокрушалась, что это способно привести к изменению формы самой груди. Но когда боль у Кийе становилась невыносимой, сама принималась отсасывать молоко.