Евгений Анташкевич - Нашествие Страница 31

Когда последний претендент вышел и в аудитории остались майор, Сашик и Кэндзи, Кэндзи сказал, что самым подходящим кандидатом он считает именно этого молодого человека. Майор снял очки, протёр их и ответил, что вопрос можно считать решённым, надо только дождаться окончания военного обучения, а в общем, он рекомендовал бы его, с учётом его грамотности и голосовых данных, диктором в русскую редакцию харбинского радио.

– Одно другому не мешает, – отреагировал Кэндзи. – А ты как думаешь?

– Я думаю, – после недолгого молчания сказал Сашик, – что он подошёл бы Косте Родзаевскому. Тот тоже хочет въехать на Родину на ваших штыках.

После этих сказанных Сашиком слов в аудитории на несколько секунд воцарилось молчание, майор машинально продолжал вытирать очки и жевал губами, Кэндзи смотрел на Сашика очень внимательно и, как ему показалось, неодобрительно.

На предложение командования полка «отужинать, переночевать и завтра утренним поездом отбыть» Кэндзи и Сашик вежливо отказались.

Утром следующего дня Коити докладывал полковнику Асакусе о поездке.

– Ну что же! Удачно! И справились вы с ней довольно быстро. Я ведь поставил вам эту задачу, – полковник перевернул несколько листков календаря, – в среду, 2-го!

– Да, господин полковник!

Слушая доклад, Асакуса, прихрамывая, ходил по кабинету.

– Я вами доволен. Всё, что произошло во время ваших собеседований, мне уже известно. Майора Мацуоку я попрошу дать письменный отчёт о поведении Адельберга. Пока вы можете быть свободны. Всё остальное делайте, как мы договаривались раньше.

– Господин полковник, могу я задать один вопрос? – произнёс Кэндзи с тревогой в голосе и, не дожидаясь разрешения, спросил: – Вы хотите использовать это для вербовки кого-нибудь из его родственников? Отца?

Асакуса снисходительно посмотрел на своего подчинённого:

– Не в лоб! Пусть материал пока полежит, посмотрим, как его можно будет использовать для пользы дела.

Кэндзи вышел из кабинета.

«Чего-то я снова добился! Только вот чего? Надо постараться быть поближе к этому молодому герою с его дурацкими штыками!»

Часть третья

Глава 1

Сашик огляделся – его коллеги по кабинету, четверо японцев и один русский, молча сидели за столами, и каждый занимался своим делом: кто писал, кто листал бумаги, кто щёлкал костяшками счёт. Никому ни до кого не было дела.

Коллеги-японцы работали как машины и обедали здесь же, на месте, принося с собой аккуратные деревянные коробочки с едой. Ровно в шесть вечера они снимали нарукавники, перекладывали бумаги в стопки, сдвигали их ровно на углы столов, дружно поднимались и со словами «Саёнара, Саша-сан» и «Саёнара, Вася-сан» покидали кабинет.

Сашику нравилось смотреть на них, они напоминали ему детский сад, куда мама водила его с трёх лет. Там воспитатели говорили детям: «Ну-ка, детки, дружно встанем и скажем нашему повару спа-си-бо!» Детишки разом вставали, шумно сдвигали ножками маленькие стульчики и под взмах руки воспитательницы набирали в лёгкие воздух и громко говорили:

– Спа-си-бо, Пелагея Петровна, за ваш вкусный обед!

Первые и последние слова у них начинались и заканчивались не всегда одновременно, но трудное «Пелагея Петровна» дети выкрикивали так старательно, что это звучало очень ясно и чётко, и даже «р» они чаще всего произносили правильно. Когда воспитатели это поняли, они превратили «Пелагею Петровну» в упражнение для тех, кто неисправимо картавил.

Сашик ещё раз посмотрел по сторонам, все были заняты делом. Рабочий день только начался, японцы старательно корпели, а пожилой Василий Корнеевич, второй русский в их комнате, задумчиво выставлял «флажки» на своем арифмометре.

Сашик подошёл к распахнутому настежь окну, под которым стояла тумбочка с телефоном; за окном шумела листва и улица, – с одной стороны, это мешало, а с другой – в кабинете его никто не услышит.

Он набрал 107, в трубке немного пошуршало, потом загудело, и женский голос ответил:

– Алло! Городская справочная! Слушаю вас!

– Доброе утро, девушка! – Сашик говорил приглушённым голосом. – Будьте любезны, подскажите, пожалуйста, где можно купить кружева?

– Кружева? – Голос справочной удивлённо замолчал. – Вам какие кружева?

Сашик чувствовал лёгкое волнение, ему ещё ни разу не приходилось знакомиться по телефону, и он вздохнул:

– Мне красивые кружева, ну, например, ришелье, такие как у вас сегодня на воротничке и манжетах!..

– ???

– …На вас сегодня очень красивые кружева, на воротничке и манжетах, и они очень идут и вам, и к вашему голубому в розовый цветочек платью с желтыми листиками! – Сашик выпалил это скороговоркой и замолчал.

«Всё, сейчас пошлет к чёрту», – подумал он.

Неожиданно голос справочной ответил мягко:

– Вам понравилось?

– Да, очень, и я хотел бы увидеть это ещё раз.

– Если вы хотите увидеть это ещё раз, то для кого вам тогда покупать кружева?

Сашик растерялся и снова выпалил:

– Мы с вами соседи, я живу недалеко от вашей телефонной станции, городской, в смысле, там, где вы работаете, и сегодня утром я видел, как вы шли на работу… в кружевах…

– А откуда вы знаете, что это я?

Надо было врать.

– Я слышал, как вы по пути разговаривали, и сейчас по телефону узнал ваш голос.

– Молодой человек, вы, по-моему, хулиганите. Я на работе, и вам придётся освободить линию.

– Подождите минуточку, мне действительно хочется ещё раз взглянуть на ваши кружева. Вы во сколько заканчиваете работу? Могу я вас встретить?

Справочная помолчала.

– Ну если вы так хорошо всё знаете, то встретьте!

В трубке щёлкнуло и часто загудело, Сашик положил её на рычаги и вытер о брюки вспотевшую ладонь. Секунду постояв, он развернулся идти на своё место, но тут же встретился с укоризненным взглядом Василия Корнеевича, тот оторвался от арифмометра и, слегка поджав губы, смотрел на него поверх круглых очков. Сашик в раздражении прошагал мимо его стола. «Чего ему нужно? Нарожал четырёх дочерей, а я здесь при чём? А ни при чём!» Он обернулся и в упор посмотрел на Василия Корнеевича, но тот уже сидел отвернувшись.

Рабочий день наконец закончился.

Минута в минуту японцы дружно зашевелились, встали со своих мест, сняли нарукавники, уложили стопки документов на края столов и потянулись к выходу со своим обычным «Саёнара, Саша-сан! Саёнара, Вася-сан!».

Сашику торопиться было некуда – смена телефонистки Мурочки заканчивалась в восемь, то есть ещё только через два часа, по крайней мере, так сказал Лапищев.

– Своя нора! Своя нора! – передразнил японцев Василий Корнеевич, но с места не тронулся.

Хозяева японских фирм, в том числе и той, в которой работал Сашик, поощряли, когда сотрудники-неяпонцы хотя бы немного задерживались и уходили позже своих японских коллег, они это расценивали как уважение к себе, нации-победителю, нации – хозяину Маньчжурии. Поэтому русские сотрудники, как бы приняв это неписаное правило, приходили на работу немного раньше, а уходили немного позже.

Коллега Сашика Василий Корнеевич, которого японцы называли Вася-сан, всегда выжидал несколько минут и только тогда уходил. Японцы относились к нему с почтением, как к убелённому сединами старцу, но платили мало, поэтому он подрабатывал у своего знакомого, у какого-то русского строительного подрядчика, он что-то ему чертил, что-то рассчитывал, и это давало Василию Корнеевичу дополнительный доход на содержание большой семьи. Он по-дружески предложил подрабатывать и Сашику, мол, хозяин согласится, «потому что ему надо вести переговоры с японскими заказчиками, и тут пригодился бы японский язык», которым Сашик уже достаточно овладел, но Сашик отказался. Он давно заметил, что старик проявлял к нему симпатию, как бы по-родственному, но старался не обращать на это внимания.

Василий Корнеевич был «построечником», старым кавэжэдинцем, он приехал в Маньчжурию ещё в 1902 году, работал на строительстве станций в полосе отчуждения, потом в Управлении дороги до тех пор, пока КВЖД не перешла под советско-китайское управление. Он не был эмигрантом в строгом смысле этого слова, но советского гражданства тогда не принял и с дороги был уволен. На работу его взяли только после 1932 года, когда Квантунская армия заняла Маньчжурию, в эту самую транспортную фирму, осуществлявшую подвоз материалов на японские строительные объекты.

Чем-то он напоминал Сашику Лапищева – тоже из мастеровых.

Прошлым летом Сашик видел его и всю его семью на левом берегу Сунгари. Он подошёл к расположившемуся на песке семейству, поздоровался, они обменялись несколькими вежливыми фразами, и Сашик ушёл, не заметив, как при их коротком разговоре зарделась одна из дочерей Василия Корнеевича. А Василий Корнеевич это заметил.