Григорий Хохлов - Доля казачья Страница 32

— Мудреный ответ! — изумился Иванов. — Это большого ума стоит, наверное, целой палаты. Так ведь говорят о таких людях, как вы: ума палата! Из какой Амурской станицы вы сами будете, Лука Бодров.

— Из Бабстовской, Сергей Иванович.

Улыбнулся консул, все его зубы были белы и красиво подогнаны друг к другу. Как говорится у казаков, крепкой кости был этот человек.

— Это ещё когда цесаревич Николай Александрович к вам в станицу приезжал и награждал медалями ваших лучших казаков. Кстати там, в списках, тоже Бодров, кажется, Василий, фигурировал.

— Отец это мой, Сергей Иванович, — приободрился Лука.

— За дело он награду получил, честно служил Василий Бодров отчизне нашей. Живота своего не жалея.

Помолчали они ещё немного, и консул вернулся к своей прерванной мысли.

— Кажется, тогда и сложилось весёлое сказание про название вашей станицы. Якобы, Светлейший наследник, спрашивает казаков:

— Чего вам, станичники, для нормальной жизни на этих новых землях не хватает. Чем сможем мы, тем и поможем вам, служивым людям.

— Баб сто нам надо, ваше Сиятельство!

Оттуда и пошло название станицы.

Смеются все гости за столиком, тут уже все равны стали.

— Был такой на Амуре полковник Бабст, командир казачьего батальона. Из высоких офицерских чинов он сам, но герой он, каких мало было на Амуре. И, скорее всего, отсюда историческое название станицы, в честь этого героя. Но народ любит байки говорить до такой степени, что потом они в истину превращаются. Так что и эта версия жива и здравствует поныне, как и сами казаки.

Не долго продолжалось командование бронепоездом, потому что нашлось Луке Бодрову и его разведчикам другое дело.

— Нет тебе равных соперников, дорогой ты наш Чингиз Хан Лука, в разведке и диверсиях. Людей ты таких подготовил, что один твой казак десяти, а может, сотни солдат стоит. Трудно это сразу определить, но в бою им равных нет. Поэтому, у тебя теперь другие, не менее важные задачи будут, чем на бронепоезде ездить. Там ты уже навёл порядок. Но есть задачи, которые только ты и сможешь решить так, чтобы сохранить казацкие жизни и поставленную задачу командования выполнить. Ты у нас один такой, и нет тебе в этом деле равных стратегов.

Смотрит генерал Семихватов на казака, и чувствуется искренность его слов, его душевность. За это качество его души и уважали его одинаково, что казаки, что солдаты.

— Родина у нас одна, и никто кроме нас, её не защитит. И поэтому делить нам нечего, а прятаться мы не привыкли. Мы русские люди.

Вот так, звучали его любимые слова.

Так и продолжалась эта война в Китае, где на коне, где на ногах, а где и на тощем пузе. И все по маньчжурской нищей стороне она со смертью проходила. Так и до их столицы добрались наши доблестные казаки.

Тут сразу же активизировались многочисленные наши союзники. Все они тут как тут, раз такой огромный лакомый кусок хорошо виден стал. И сразу же всем им захотелось оттуда больше кус отхватить. А возможно, что и два, и три, если по зубам не дадут другие, не менее прыткие товарищи.

Но сначала надо было освободить столицу Маньчжурии от разномастных военных группировок. И восставшие не собирались так просто сдавать ее, был среди них патриотизм, и немалый.

Не один раз брал Пекин исторический Чингиз Хан и уничтожал там всё, что можно было уничтожить.

Хотя и защищён город был прекрасно толстыми неприступными стенами. И людей там с избытком было. Но всегда губила защитников их излишняя самоуверенность в неприступности своих стен.

И ещё уверенность их была в мощи своего нового камнемётного оружия. А так же невиданной силы огня, которую маньчжуры с успехом применяли против, как казалось им, диких монголов.

Но только злее становился Чингиз Хан от их непокорности и всё больше потом лютовал в уже захваченном городе. Не спасла Маньчжурию и знаменитая Великая стена, которая должна была защитить страну от злых врагов из степи.

Великий монгол не стал её брать штурмом, а успешно пустил свои конные орды в обход стены. Чем всех маньчжурских стратегов несказанно удивил. А именно своей дикой и хищной простотой мышления и решения, порой неразрешимых для всех задач. И при всём этом, скрытой, особой остротой глубины мышления. И ещё своей быстрой реакцией, так красиво сочетающейся с упорством и выдержкой. Потратил он чуть больше времени, зато сохранил все свои силы для основного удара по живым силам противника. А не по их каменным трущобам, где он, несомненно, увяз бы и в конечном итоге погиб. Таким образом, великий полководец навечно развеял вечный миф о неприступности Великой стены. И самого великого Пекина.

И потому всегда поставляла ему покорённая Маньчжурия в избытке своих воинов и простых рабов. А так же новое, различных видов оружие, в том числе и огненное.

Преуспели они в этом деле, тут ничего не скажешь. Ведь маньчжурам не было равных в мире по изготовлению различных фейерверков и, если можно так сказать, то в том числе и военных. Хотя всё это и странно звучит. Но уже тогда им было под силу шутя сжечь любой осаждённый многотысячный город врага дотла. И устроить невиданный фейерверк, с размахом во всё небо.

В Маньчжурии в избытке находились для этого и подготовленные люди, и технические средства. Чем и не замедлил тогда воспользоваться Великий Чингиз Хан.

И вот снова придвинулись «дикие орды», теперь уже казаков к Пекину. Похоже, что в истории всё повторяется и все её кошмарные ужасы тоже. Даже, как призрак давно умершего Чингиз Хана и его новое пришествие. Не стали русские войска штурмовать укреплённый Пекин, дорого обошлась бы эта вся затея нашим солдатам и казакам. И что самое страшное, большой кровью.

Сунулись, было, и наши союзники туда, но маньчжуры столько солдат их там положили, что у них сразу же пропала охота туда лезть первыми. В этот гиблый, для них, каменный мешок, хотя приманка того стоила. На их общем совете решено было это почётное право предоставить русским войскам. А сами союзники, потом уже, поддержат их начатое наступление. Как говорится у русских, дорога будет ложка к обеду. Вот так и получается, что испоганили они весь смысл русской пословицы, но сами, при всём этом, остались чистыми. Предложил тогда Лука Бодров нашим атаманам и генералам не лезть в город со своей конницей, в этот каменный мешок. А скорее перекрыть оттуда все ходы-выходы, да понадёжней. И терпеливо ждать, пока там начнёт иссякать провиант, и среди жителей города начнётся голодный ропот. Вот тогда и возникнет открытое недовольство властями и самой императрицей, что для неё пострашнее всякого штурма будет. Ведь там, в городе, столько различных партий и течений обитает, что они не замедлят этим воспользоваться, чтобы сместить её с престола. И снова может вспыхнуть новое восстание в Китае, теперь уже против своего правительства, и конкретно против самой императрицы Цы Си.

— А чтобы ускорить весь этот процесс и не давать маньчжурам покоя, мы всё это ускорим, ночными вылазками и диверсиями. И я думаю, что город будет нам сдан раньше, чем начнётся там новое восстание. И, по возможности, подключить к этой тактике союзников.

— Ты — голова, Лука Васильевич, значит тебе и действовать, — решили командиры, — как говорится, тебе и карты в руки.

Немедленно были созданы многочисленные диверсионные группы из Амурских и Забайкальских казаков. Которые могли и имели такой опыт работы и действовали независимо друг от друга. И особенно в ночных условиях. Ядром этого летучего отряда оставалась сотня Бодрова. Которая только этим делом диверсий и разведки и занималась всю эту войну.

Теперь не стало покоя жителям Пекина, ни днём ни ночью. Горели их склады с провизией, артиллерийские склады, и всё, что могло гореть.

И так продолжалось изо дня в день, и уже задыхался город. Невиданный ужас охватывал столицу, что гигантский осьминог своими щупальцами. Никогда прежде не видели жители города кого-либо из Забайкальских казаков. Черны они были и скуласты, совсем, как монголы Чингиз Хана. Потому что предки этих казаков когда-то всё Забайкалье завоевали, родную вотчину Великого воителя. Перемешались там русские казаки с местными народами монгольского типа. И стали казаки сами мало похожими на русских. Их так и звали теперь сами же казаки гуранами, как и раньше называли их предков Забайкальцев. Хотя справедливости ради отметить, что и среди Амурских казаков таких гуранов было немало, чёрных, как головешки. Потому что и на Амур тоже первыми пришли Забайкальские казаки и поселились там. От них и пошли Амурские казаки. И вот, видят маньчжуры сквозь сон такую страшную и окровавленную монгольскую рожу, да ещё с ножом в руке, и ужас охватывает их души. Сам Чингиз Хан к ним в гости с окровавленным ножом приходил, по их душу старался. Вот такой он! И стала эта молва разрастаться до великого ужаса, который цепко, как живой спрут, охватил весь город. Через неделю в городе начали заканчиваться продукты и начались серьёзные волнения. Не хотели горожане войны и не хотели в ней зря гибнуть, да ещё голодной смертью.