Джин Плейди - Королева Шотландии в плену Страница 32

— В таком случае, милорд, как бы мне хотелось, чтобы за это отвечали вы.

— Я должен посмотреть, что можно предпринять, — сказал он, так как мольбы этого прекрасного создания всколыхнули в нем рыцарские чувства.

— Тогда, — нежно произнесла Мария, — наверное, с каждым днем я буду все больше чувствовать себя в долгу перед англичанами.

Покинув ее, Нортумберленд отправился к сэру Ричарду Лоутеру и несколько высокомерно заявил:

— Теперь ваши обязанности в отношении королевы Скоттов окончились. Я принимаю заботы о ней на себя.

Лоутер возмутился:

— Нет, милорд граф, вы забываете, что ответственность возложена на меня как на человека, облеченного властью в Уордене.

Двое мужчин смотрели друг на друга. В действительности властелином этого округа являлся Нортумберленд, но Лоутер знал, что он сам будет отвечать за королеву Скоттов перед королевой Англии. Более того, из-за своей религиозной принадлежности Нортумберленд не пользовался особой благосклонностью у Елизаветы и ее министров. Граф был простодушным человеком, необычайно нечестолюбивым в политике, но истинно преданным католической вере. Он считал своей обязанностью изо всех сил помогать королеве Скоттов. Будучи католиком, он ставил под сомнение права самой Елизаветы, и ему казалось, что Мария являлась не только королевой Шотландии, но также и очень сильной претенденткой на английский трон.

Лоутер знал об этом, поэтому, несмотря на свой более низкий ранг, оставался непреклонным.

Он подвел Нортумберленда к окну и показал ему отряд, стоявший во дворе.

— Они подчиняются моим приказам, — заявил он. — И несдобровать никому — является он благородным графом или нет, — кто решится препятствовать мне выполнять мои обязанности.

Лицо Нортумберленда побагровело, когда он взглянул вниз на солдат.

— Вы — негодяй! — закричал он. — Вы слишком низкий человек, чтобы претендовать на такую роль.

— Это правда, — ответил Лоутер, — я не знатный граф, но известно, что и благородные графы расставались с головами на эшафоте за неповиновение приказам своих повелителей.

— И как вы собираетесь запретить мне взять на себя ответственность за королеву?

Лоутер знал, что Нортумберленд никогда не был стратегом. Он холодно ответил:

— Поместив вас под стражу и отправив в Лондон — Он кивнул в сторону двора — Там мои солдаты… они ждут. Попытавшись взять на себя мою ответственность, вы станете королевским узником.

Отвернувшись, Нортумберленд пробормотал:

— Печальный день для Англии, когда невоспитанные негодяи угрожают знатным графам.

«Как бы то ни было, — мрачно думал Лоутер, — но в этот день я одержал победу». Ответственность за королеву Скоттов осталась на нем.

Несколько дней спустя после визита Нортумберленда, когда Мария с нетерпением ждала вызова от Елизаветы, она была приятно удивлена появлением герцога Норфолка. У него имелись весомые причины для приезда сюда: его сестра, леди Скроуп, находилась при королеве, и он вполне естественно мог навестить ее. Кроме того, его недавно умершая третья жена являлась дочерью сэра Френсиса Лейбурна из Кансвик Холла в Камберленде и вдовой лорда Дакра. У него определенно имелись дела на севере.

Наслышавшись столько об обаянии и красоте королевы Шотландии, ему хотелось выяснить, не были ли эти слухи преувеличенными. Он тотчас понял, что это не так, и был очарован.

Мария предложила герцогу сесть рядом с ней, говоря ему, с каким нетерпением она ждет послания от королевы.

— Оно придет, — заверил он ее — Всему свое время. Королева всегда выражала большую заинтересованность в делах вашего величества и, несомненно, очень ждет встречи с вами.

— Я надеялась к сему времени вовсю продвигаться на юг. Я не могу понять, почему считается необходимым для меня так долго оставаться в замке Карлайл.

— Ваше величество, а вы говорили о вашем желании ехать на юг?

— Ну, конечно же, — подтвердила королева. — Сэр Ричард Лоутер очень обходителен, но в этом он непреклонен. Он просит меня набраться терпения, пока не получит указания от своей королевы.

— Он хорошо поступает, выжидая.

— Конечно же, он не хочет вызвать гнев у своей госпожи, но… раз она так жаждет встретиться со мной, а уж я тем более, то трудно выносить эту задержку.

— Да, у нашей королевы вспыльчивый характер. Лоутеру следовало бы помнить об этом. Он, несомненно, получит выговор за то, что не поторопился отправить вас к английскому двору.

— Мне надо не забыть сказать моей кузине, насколько он был добр во всех отношениях. Я уверена, что задержка вызвана только его желанием беспрекословно подчиняться ее приказам.

Мозг Норфолка усиленно работал. Какая она великодушная! Какая всепрощающая! А какая красавица! Он был честолюбив; он являлся первым пэром и самым богатым человеком в Англии. Говарды были знатным и богатым семейством; к тому же его браки всегда оказывались разумными. Хотя сейчас герцогу было всего тридцать два года, за последние десять с небольшим лет он успел трижды овдоветь. Его первая жена, леди Мэри Фитзалан, была наследницей графа Арандела. Она умерла, когда ей исполнилось всего шестнадцать, оставив ему сына Филиппа, унаследовавшего графский титул своего деда. Его второй женой стала Маргарет, дочь лорда Одли и его единственная наследница. Их брак длился пять лет и закончился смертью Маргарет. Спустя немногим более трех лет, в начале 1567 года, он снова женился, на сей раз на вдове Дакра, которая скончалась в том же году. Все эти наследницы внесли свой вклад в его и так значительное состояние. Но при вступлении в брак с ним у Елизаветы Дакр уже был сын и три дочери; а так как ему хотелось сохранить в семье состояние Дакров, он прилагал все усилия, чтобы устроить браки между своими собственными и приемными детьми.

Он не пользовался большим почетом при дворе Елизаветы, так как выступал против ее дружбы с графом, но даже королева не могла пренебрегать первым пэром, к тому же самым богатым человеком в стране.

Во время приятного разговора с Марией ему пришла в голову заманчивая идея. Несомненно, она может вступить в брак. Правда, ее муж, Ботуэлл, еще жив. Что с ним стало? Ходило множество слухов. Этот тип никогда не осмелится вернуться в Шотландию, если ему дорога жизнь. Вполне возможен развод. Можно получить разрешение на развод у папы римского.

Три его жены были наследницами состояний. Сейчас перед ним наследница иного рода — величайшая наследница в мире, если ей удастся вернуть то, что у нее отняли. От этих мыслей глаза у Норфолка заблестели и с уст потекли изысканно любезные речи. Марии они доставляли удовольствие, особенно потому, что могли означать, что этот могущественный англичанин готов стать ее другом.

Визит был очень кратким, но перед уходом Норфолк поцеловал ей руку весьма эмоционально. В Марию влюблялось множество мужчин. Ей еще не было и двадцати шести, но в последние недели она чувствовала себя постаревшей, так как на нее свалилось столько забот. Герцог Норфолк заставил ее вновь ощутить свою молодость, и она была благодарна ему за это.

В замке царило возбуждение в связи с прибытием новых гостей из Шотландии. Королева сидела у окна и заметила их приближение. Она подозвала Джейн Кеннеди и леди Ливингстоун. Всматриваясь, они постепенно узнавали знакомые лица.

— О да! — прошептала Мария. — Я уверена, что это они.

Джейн воскликнула:

— Это Бастиан и его жена Маргарет Кавуд. Я помню тот вечер, когда они поженились…

Она умолкла. Бастиан, камердинер, женился на Маргарет, горничной, в тот вечер, когда убили Дарнли. Мария произнесла, как будто и не слышала:

— Там лорд и леди Флеминг… и, да… Мари Курсель, и моя дорогая… милая Сетон.

Мария больше не могла ждать и спустилась во двор, чтобы приветствовать вновь прибывших. Она чуть не плакала от радости. Тут было не до церемоний; она по очереди обнимала и целовала этих дорогих ей людей.

— Ваше величество, вы не более рады видеть нас, чем мы счастливы тем, что приехали, — сказала Сетон.

— Моя самая дорогая Сетон! — воскликнула Мария. — Не могу выразить, как я тебя люблю!

Теперь, кажется, у нее была свита, подобающая королеве. Ее окружение составляло двадцать восемь человек, поскольку вновь прибывшие привезли с собой повара, буфетчика и кондитера.

— Несомненно, приедут и еще, — сказала ей Мари Курсель. — Когда стало известно, что мы решили последовать за вами в Англию, то многие захотели присоединиться.

— Если бы мы находились сейчас в одном из моих дворцов, то я устроила бы такой пир, как никогда прежде, — сказала им Мария.

— Та встреча, которую вы нам оказали, доставила большее удовольствие, чем что-либо другое, — от имени всех ответил лорд Флеминг.

Как чудесно было сидеть с Сетон и Мари Курсель и слушать новости о Шотландии. Прежде всего они заговорили о Лохлевене и о том, что произошло, когда обнаружили, что Мария сбежала. Сетон рассказала о ярости и отчаянии сэра Вильяма и о том, как леди Дуглас не могла скрыть свою гордость Джорджем, приложившим к этому руку; и, сокрушаясь вместе с Вильямом, она явно надеялась, что Джордж не пострадает из-за того, что помог королеве.