Татьяна Беспалова - Генерал Ермолов Страница 33

Он вышел на улицу. Тишину нарушало только сонное дыхание Тумана да тихое фырканье Соколика, беспокойно переступавшего стреноженными ногами. Одинокая ночная птица ухала в ветвях молодого дубка, выросшего неподалёку от их нечаянного пристанища.

Почти до самого рассвета Фёдор бродил по заброшенному селению. Тревога неотступно следовала за ним. Несколько раз он подходил к дверям их временного дома в тщетной надежде, что Аймани уже вернулась, что, волнуясь, ждёт его у погасшего костерка. Но всякий раз, заглядывая внутрь, он видел только спящего безмятежным сном Мажита. Ушан проснулся, тревожно поглядывал на него, но с места не поднимался, не шёл следом, ленясь оставить нагретое теплом тела лежбище. Наконец Фёдор взобрался на полуразрушенную стену. Что надеялся он разглядеть в непроглядном мраке дождливой ночи? Что надеялся услышать, кроме глухого грохота дальних осыпей? Так он простоял на стене почти до света, в странном оцепенении не в силах двинуться с места. Он увидел их едва лишь расцвело — две тёмные тени рядом, лицом к лицу. Гасана-агу выдал тусклый блеск доспехов и остроконечный шлем, который не смог скрыть даже войлочный капюшон. Они уже прощались. Аймани вытянула руку, плащ соскользнул, обнажив голубой рукав шерстяной туники. Гасан-ага схватил её за руку, пытаясь удержать. Она отстранилась, вырвала руку, запахнула полы плаща. Фёдор с тоской подумал о том, что покинул место ночлега почти безоружным. Только короткий кинжал догадался засунуть в голенище сапога.

«Что со мной? — в смятении думал казак. — А ведь прав аккинский грамотей — я ополоумел. Рыжеволосая девка свела меня с ума!».

Стараясь не шуметь, он спустился со стены, вернулся к месту ночлега. Торопясь, стянул сапоги, притворился спящим. Мажит не шелохнулся. Только Ушан безмолвно наблюдал за ним печальными глазами усталого мудреца.

Она скоро вернулась, растолкала Мажита, вручила ему спрятанное под плащом ружьё, сама поспешно улеглась на место брата и мгновенно заснула.

Фёдор долго ещё лежал без сна, прислушиваясь к едва различимым шагам Мажита. Порой тревога снова одолевала его. Ему слышались звуки бешеной скачки и пение боевого рога. Грохот щитов и звон стали чудились ему через неумолчный шелест затяжного дождя. Так промаялся он до светла.

Насупивший день немного умерил тревогу и тоску. Не дожидаясь пробуждения Аймани, Фёдор разделил с Ушаном остатки вечерней трапезы и отправился наружу обихаживать Соколика.

   — И что ты нашёл в ней хорошего, братишка? — Фёдор почти плакал, протирая влажные бока коня пучком сухой соломы. — Чем полонила она твоё сердце? Только и есть в ней красы — косы длинные огнём горят, что твоё золото. Только и есть в ней хорошего, что смелая и умная она. А ещё — добрая... Была добрая и честная раньше, а нынче перестала... Почему скрывается? Что таит? Неужто, предать замышляет? Или уже предала?

Он прижался лбом к рыжему боку. Спросил тихо:

   — Что мне делать?

   — Как что? Седлать надо. — Мажит стоял рядом. Чёрные глаза его озорно сверкали из-под бараньей шапки. — Уходить надо, Педар-ага. Неспокойно вокруг.

Мажит держал в руках седло и сбрую Тумана.

   — Надо торопиться, — повторил он. — Духи гор гневаются, а наш путь пролегает через страшные теснины. Там камни катятся с гор, сметая всё на своём пути, там реки выходят из берегов... — так приговаривал он, взнуздывая ишака.

   — Ты ходил за стену? — осторожно спросил Фёдор.

   — За стеной много людей, — охотно ответил Мажит. — Они прячутся в том сосновом лесу, через который мы прошли вчера. Я говорил с ними. Они держат путь к Цейскому ущелью. Хотят пройти его, пока Цейлон не вышел из берегов.

   — Кто эти люди? Ты знаешь их?

   — Я знаю их, а они знают меня. Звали с собой, но я отказался.

Фёдор уставился на аккинского грамотея в немом изумлении.

   — Зачем так смотришь, Педар-ага? Разве русский командир в Дарьяле не говорил тебе, что дорога к Коби непроходима, что там повсюду царствует чума и бесчинствуют шайки наймитов Мустафы? Там, в лесу, — мирные торговцы. Они боятся Йовты, они боятся Ярмула, они боятся попасть, как это у вас говорят, между молотом и наковальней. Гнев горных духов можно отвратить усердной молитвой. Набег шайки голодных волков можно отвратить, только убив их. А эти люди не хотят убивать. Они не воины, а торговцы. Мы совершили намаз и теперь надеемся благополучно миновать Цей.

Однако Аймани не спешила трогаться в путь. Видимо, она не верила в чудодейственную силу молитв.

   — Ещё не время, — твердила она целый день. А под вечер объявила, что снова намерена ночевать в покинутом поселении.

   — Моя сестра умеет говорить с духами гор. Урхур и Товриаг отвечают ей, если она спрашивает их... — бормотал Мажит, помешивая в котелке варево, щедро сдобренное горными травами.

   — Довольно, грамотей, кормить меня детскими байками и дурман-травой. — Фёдор в сердцах сплюнул, зарядил ружьё, оба пистолета и отправился в лес торговцев повидать и мяса свежего добыть.

Хвойный дух и бешеная скачка изгнали из его груди ночные страхи и тяжёлые сомнения. Охота оказалась удачной: пара зайцев и случайно подвернувшийся Соколику под копыта телёнок оленя, совсем юный несмышлёныш, утолили охотничий азарт казака.

Он спустился вниз по горе до самого дна ущелья. Там через частокол сосновых стволов он увидел реку. Вчера ещё игривый Мамисондон кипел и пенился огромными валами. Река, яростно рыча, несла вниз по ущелью расщеплённые стволы, катила камни, остервенело билась в берега, покушаясь на новые жертвы. Фёдор стоял на берегу до сумерек, наблюдая, как стремительно прибывает вода в реке. Потом долго кружил по лесу, вернулся к месту стоянки глубокой ночью. Никаких следов купеческих караванов, равно как и прочих свидетельств присутствия людей в этих местах, он не обнаружил.

Аймани встретила его отрешённым взглядом и миской горячей похлёбки.

   — Ложитесь спать, — бросил он. — Первым стану дежурить я.

Она сделала вид, что не замечает его гнев. Улеглась покорно, накрылась плащом с головой. А он ещё добрую половину ночи, сопутствуемый печальным Ушаном, обыскивал древние руины в надежде, если уж не найти верные следы Гасана-аги, то хотя бы вернуть утраченный покой.

Аймани покинула их, по своему обыкновению, не прощаясь. Фёдор проснулся поздним утром, разбуженный отвратительным смрадом палёной шерсти. Соколика и Тумана он нашёл уже осёдланными, а Мажита готовым к дальней дороге. Его давешнюю богатую добычу аккинский грамотей умело освежевал, засолил, сложил в седельные сумки. В весёлом костре догорали шкурки убитых животных.

   — Я смотрю — ты вовсе перестал таиться, грамотей. Огонь возжёг до небес, шкуры запалил. Неужто и волков не боишься?

   — Чего бояться? — смиренно ответил Мажит. — Люди ушли из этих мест. Караван тронулся ещё вчера, волки последовали за ним.

Фёдор двигался быстро, надеясь до темна вступить в Цейское ущелье. Соколик перебирал стройными ногами, оставляя позади изумрудные луга, обжитые лишайниками обломки скал, небольшие рощицы поникших от сырости дерев. Неутомимый Туман следовал за ним. Скоро им начали встречаться прибитые холодным дождём клоки потемневшей овечьей шерсти — метки, оставленные Аймани. Время от времени Фёдор пускал коня рысью, уходил вперёд, теряя Мажита и Тумана из вида. Кружил, высматривая знаки на одиноких валунах, в прибитой дождём траве, в зарослях горной полыни. Он возвращался к Мажиту, пускал коня шагом, вслушивался в заунывное звучание чуждых его уху песен.

Наконец они вышли на древнюю дорогу — поросшую травой узкую колею. Проложенная неизвестными строителями в незапамятные времена, она коричневой ящерицей взбиралась по боку пологой горы к самой её вершине, чтобы потом сбежать вниз по противоположному склону и вывести путника к подножию следующей горы.

   — Пойдём по ней, — твёрдо заявил Мажит и, не дожидаясь одобрения Фёдора, пустил Тумана вверх по склону горы.

И снова они карабкались вверх, преодолевая бурные потоки, обходили отвесные скальные выступы, мокли, мёрзли, выбивались из сил.

Они падали возле чахлого костерка, едва успев расседлать коней и утолив кое-как голод. А с рассветом снова пускались в путь от одной переправы к другой, обходя осыпи, продираясь через непроходимые заросли рододендронов, вскачь или украдкой пересекая обнажённые вершины невысоких гор.

Метки Аймани стали встречаться чаще. Фёдору не составляло труда отыскивать их среди камней или на ветвях, словно феи горных ручьёв нашёптывали ему. Он так верно шёл по следу аккинской колдуньи, словно горные духи — её братья вели под уздцы Соколика, задавая нужное направление.

Аймани встретила их у входа в Цейскую теснину, в том месте, где сколы гор стали неумолимо крутыми, где их вершины надёжно спрятались в густом тумане. Слева и справа от них возвышались серые стены утёсов все в пятнах жёлто-розовой камнеломки и голубоватого лишайника. Прямо у их ног ревел в исступлённом бешенстве дикий Цейдон. Она сидела на обломке скалы, откинув за спину башлык, отжимала мокрые волосы. Плащ повис на её плечах мокрыми лохмотьями. Лук с оборванной тетивой лежал рядом, возле её ног.