Кристиан Жак - Храм Миллионов Лет Страница 33

— По моим сведениям, — заявил глава храма, — феникс не появлялся в Египте с тысяча четыреста шестьдесят первого года. Его появление в первый год вашего правления указывает на замечательное время встречи двух календарей, установленных нашими астрономами: календарь с установленным годом, когда теряется один день каждые четыре года, и календарь обычного года, который теряет четверть суток каждый год. В ту самую минуту, когда вы взошли на трон, два космических цикла совпали. На стеле напишут об этом событии, если вы прикажете.

— Что я должен понять из ваших речей?

— Что случайностей не бывает, Великий Царь, и что ваша судьба принадлежит богам.

Чудесный паводок, возвращение феникса, новая эра… Это было слишком для Шенара. Обескураженный, опустошенный, он, однако, сумел сохранить лицо во время церемоний, организованных в честь Рамзеса, чье правление, начавшееся такими предзнаменованиями, обещало быть примечательным. Не было сомнений, что боги выбрали этого юного человека, чтобы править Обеими Землями, укрепляя их единство и мощь.

Лишь у Серраманны было плохое настроение. Обеспечение безопасности царя требовало постоянных усилий; целая толпа придворных желала засвидетельствовать свое почтение фараону, который к тому же разъезжал на колеснице по главным улица Мемфиса, среди толп восторженного народа. Безразличный к предостережениям сарда, молодой царь упивался своей популярностью.

Не удовольствовавшись таким проездом по столице, царь направился в деревни, где земли в основном были залиты водой. Крестьяне чинили плуги и инструменты, укрепляли чердаки, в то время как дети учились плавать. В небе парили журавли, в затоках лениво дремали гиппопотамы, раздраженно вздрагивающие, когда нарушали их покой. Рамзес спал по два-три часа в сутки, но зато объехал почти всю страну, принимая заверения в верности от начальников всех рангов, и завоевал доверие простого народа.

Когда он вернулся в Мемфис, отлив уже начался и землепашцы начали готовиться к севу.

— Ты не выглядишь усталым, — заметила Нефертари.

— Как можно устать, общаясь со своим народом? А вот ты кажешься подавленной.

— Тошнит…

— Что говорят врачи?

— Что я должна оставаться в постели, чтобы роды прошли благополучно.

— Почему же ты на ногах?

— В твое отсутствие я была должна…

— До родов я не покину Мемфис.

— А твой великий замысел?

Рамзес казался огорченным.

— Может, ты согласишься на… короткую поездку?

Царица улыбнулась.

— Как могу я отказать фараону?

— Как прекрасна эта земля, Нефертари! Проезжая по ней, я понял, что она — чудо небес, дочь воды и солнца. В ней слились сила Хора и красота Хатхор. Каждая секунда нашей жизни должна быть подарена ей; ты и я рождены не для того, чтобы править ею, а служить ей.

— Я тоже верю в это.

— Что ты хочешь сказать?

— Служение — это самое благородное, что может человек. Через него и только через него может быть достигнута целостность. «Гем» — служитель… Это высокое слово, разве не означает оно одновременно самого скромного человека, строителя или землепашца и самого могущественного, фараона, служителя богов и своего народа? После коронации я вошла в другой мир. Ни ты, ни я не можем просто служить. Мы должны управлять, ориентировать, стоять у руля, чтобы вести корабль государства в верном направлении. Никто не сделает это за нас.

Царь опечалился.

— Когда умер мой отец, я испытал то же чувство. Как было надежно и спокойно в присутствии человека, способного направлять, советовать, приказывать! Благодаря ему любая трудность была преодолима, любое несчастье поправимо.

— Того же ждет твой народ и от тебя.

— Я смотрел прямо в лицо солнцу, и оно не сожгло моих глаз.

— Солнце в тебе, Рамзес, оно дает жизнь, заставляет расти животных, растения и людей, но может также иссушать и убивать, если становится слишком сильным.

— Пустыня выжжена солнцем, но и там много жизни!

— Пустыня находится по другую сторону жизни, люди не строят там жилищ. Там строят лишь жилища вечности, которые проходят через поколения и старят время. Неужели таково стремление фараона — погрузить свои мысли в пустыни, забыв о людях?

— Мой отец был человеком пустыни.

— Каждый фараон должен быть им, но его взгляд должен заставлять Долину цвести.

Рамзес и Нефертари вместе провели этот тихий вечер, пока лучи заката золотили стены Гелиополя.

35

Как только в окнах покоев Рамзеса погас свет, Серраманна покинул дворец, проверив перед этим стражу, которую он сам выбрал. Вспрыгнув на спину своей великолепной черной лошади, он галопом пронесся через Мемфис по направлению к пустыне.

Египтяне совсем не любили передвигаться ночью. Когда не было солнца, демоны выползали из своих убежищ и пугали неосторожных путников. Могучему сарду не было дела до суеверий, он мог защититься от целой орды чудовищ. Когда он задумывал что-нибудь, никто не мог остановить его.

Серраманна надеялся, что Сетау приедет ко двору и примет участие в празднествах в честь Рамзеса. Но знаток змей, верный своей репутации человека непредсказуемого, не покинул своей лаборатории. Продолжая поиски того, кто подкинул скорпиона в каюту Рамзеса, сард задавал вопросы то одному, то другому и пытался узнать что-нибудь более или менее достоверное.

Никто не любил Сетау. Боялись его колдовства и его ужасных подопечных, но все признавали растущий размах его торговли. Продавая яд изготовителям снадобий, лечащих тяжелые болезни, он начал сколачивать состояние.

Роме Серраманна не доверял по-прежнему, но был вынужден допустить, что Сетау, пожалуй, превосходный подозреваемый. Наверное, после неудавшегося злодеяния он не решался появиться перед Рамзесом и выдержать взгляд друга… Разве, прячась в своем жилище, не признавал он своей вины?

Серраманне нужно было его увидеть. Бывший пират привык оценивать противника по лицу и был обязан своей проницательности жизнью. Как только он увидит Сетау, он вынесет свое суждение. А раз он прячется, сард выманит его.

Там, где кончались ноля, сард спрыгнул с лошади и привязал ее к фиговой пальме. Он прошептал ей несколько слов на ухо, чтобы успокоить, и бесшумно направился к закрытой лаборатории Сетау. Растущая луна освещала ночь. Смех гиены не напугал сарда, который чувствовал себя так, словно брал на абордаж корабль, застигнув его врасплох.

Из лаборатории пробивался свет. А если подробный допрос позволит узнать правду? Конечно, Серраманна пообещал не задевать самолюбие подозреваемых, но разве необходимость не диктовала свои правила? Он осторожно согнулся, обогнул пригорок и подошел к зданию сзади.

Прижавшись спиной к стене, сард прислушался.

Из лаборатории доносились стоны. Какого несчастного мучил заклинатель змей? Серраманна передвинулся боком до окна и осторожно выглянул. Горшки, кувшины, фильтры, клетки со скорпионами и змеями, ножи разных размеров, корзины… Все старое, лежащее на подносах и полках.

На полу обнаженные мужчина и женщина, сплетенные в объятиях. Прелестная нубийка, с телом страстным и горячим, сладко стонало. Ее партнер, темноволосый, с квадратной головой, был сильным и коренастым.

Сард отвернулся. Хотя он без стеснения оценивал женщин, подглядывать за тем, как другие занимаются любовью, он не любил. Однако красота этой нубийки восхитила его. Прервать любовные утехи было бы преступлением, поэтому он решил потерпеть. Утомленного Сетау будет легче допросить. Повеселев, сард вспомнил хорошенькую Мемфит, с которой будет ужинать завтра вечером, она, как и ее лучшая подруга, ценила сильных и мускулистых мужчин.

Странный шум послышался слева.

Сард повернул голову и увидел огромную поднявшуюся кобру, готовую к броску. Лучше было не провоцировать удар. Он подался назад, отошел от стены и застыл. Вторая змея, похожая на первую, преградила ему путь.

— Назад, мерзкая тварь!

Громадный кинжал не напугал змей, продолжавших угрожать. Если бы он и убил одну из них, другая напала бы на него.

— Что здесь происходит?

Сетау, обнаженный, с факелом в руке, увидел сарда.

— Ты собирался обокрасть меня… Мои верные псы избавили меня от этой неприятности. Они бдительны и злы. И что огорчит тебя — их поцелуй смертелен.

— Ты не допустишь убийства, Сетау!

— Хм, ты знаешь мое имя… Но все же ты вор, застигнутый на месте преступления, с кинжалом в руках. Это законная оборона.

— Я Серраманна, начальник личной стражи Рамзеса.

— Мне знакомо твое лицо. Но зачем ты пытался обокрасть меня?

— Я хотел увидеть тебя, лишь увидеть.

— В такое время, ночью? Ты не только помешал мне заниматься любовью с Лотус, но еще и бессовестно лжешь.

— Я говорю правду.

— И откуда это внезапное желание?

— Требование безопасности.

— Что это значит?

— Мой долг — защищать царя.

— Я угрожаю Рамзесу?