Геннадий Левицкий - Великие Князья Литовские: Ягайло Страница 34

— А как наша дочь? Есть от нее известия? — Перевел разговор на другую тему остерродский комтур.

— С тех пор как Анна уехала в Мазовию, я ее не видел. Лишь изредка пришлет гонца с письмом и подарками. А вот муж ее, Янош, часто напоминает о себе, вторгаясь с польскими рыцарями во владения Великого княжества Литовского. Вот и сейчас, Витовт ушел с войском защищать от моего зятя Дорогичин.

— Трудно тебе приходится. — Посочувствовал старику Куно фон Либштейн. — Не хотел бы я быть великим князем литовским.

— Почему, Куно, ты это сделал?

— Что?

— Сообщил мне о заговоре. Ведь этим ты нанес вред Ордену, которому служишь.

— Я ненавижу подлость и предательство.

— Удивительно, как в этом рассаднике подлости смогло сохраниться твое благородное сердце.

— Ну вот, кажется, мы поговорили и поели. — Подвел итог Куно фон Либштейн. — Спасибо за вкусный обед. Ты, кум, ничуть не изменился — любишь хорошо поесть и вкус у тебя отменный. В общем, держись, старина.

Семейная ссора

Княгиня Ульяна сидела у окна и листала пожелтевшие страницы книги. Внезапно дверь ее комнаты распахнулась, и на пороге возник Кейстут.

— Ульяна, у тебя есть ключи от комнаты Ягайлы? — Спросил великий князь, не утруждая себя словами приветствия.

— Зачем тебе?

— Сначала ответь на мой вопрос, свои будешь задавать потом.

— Ключей нет, наверное, сын забрал их с собой. — Сказала Ульяна, удивленная грубостью Кейстута.

— Где сейчас Ягайло?

— Не знаю.

Кейстут удалился столь же скоро, как и вошел. А спустя некоторое время княгиня услышала какую-то возню, а затем и грохот у двери соседней комнаты, которая служила Ягайлу кабинетом. Встревоженная Ульяна вышла на коридор и увидела, что вооруженные топорами стражники ломали дверь комнаты ее сына. Угрюмый Кейстут стоял сзади и командовал бестолковыми стражниками, которые никак не могли разбить прочный немецкий замок и молотили топорами куда попадя.

— Ты что делаешь, ирод! — Возмущенно закричала Ульяна.

— Замолчи, дура, — огрызнулся Кейстут.

Ульяна после таких слов родственника совсем лишилась дара речи. Она прислонилась к стене и тихонько плакала, ожидая дальнейшего развития событий.

Наконец, дверь поддалась, и Кейстут, шурша по дубовым щепкам, отлетевшим от валявшейся в стороне двери, вошел в комнату. За ним потянулось несколько стражников, и последней через порог перешагнула княгиня Ульяна.

Кейстут принялся копаться в вещах Ягайлы, воины по его приказу ломали замки на сундуках, шкафах, шкатулках. Особый интерес старого князя вызывали бумаги — грамоты, письма, донесения — некоторые из них он со злорадной ухмылкой откладывал в сторону.

— Объясни, наконец, Кейстут, что ты ищешь? — Взмолилась Ульяна.

Кейстут взял одну из отложенных бумаг и протянул княгине.

— Вот, что я искал. Возьми-ка, дорогая княгиня, прочти.

Ульяна пробежала глазами первые строки протянутой грамоты, и вдруг лицо ее окаменело.

— Этого не может быть, — прошептала Ульяна.

— Ну почему же, не может, — ухмыльнулся Кейстут. — Внизу грамоты стоит подпись твоего сына и печать. Так что, сейчас, Ульяна, пройди в свою комнату, и до возвращения Ягайлы я прошу не покидать ее. У твоих дверей будут стоять стражники. Если что-нибудь понадобится, обратись к ним.

— Ты заключаешь меня под стражу, Кейстут?

— Понимай, как знаешь.

Забрав целый ворох бумаг, великий князь удалился в свои апартаменты. Уединившись на своей половине, Кейстут провел остаток дня. Лишь поздно вечером к нему вошел воин и доложил, что к Верхнему замку приближается Ягайло. Воин уже собрался, было, уходить, но Кейстут остановил его.

— Судимантас.

— Да, князь.

— Сейчас мы с Ягайлом зайдем в комнату, а ты с воинами станешь у двери. Войдете ко мне, когда позвоню в колокольчик. Понял?

— Понял, князь.

Усталыми шагами Ягайло вошел в замковую залу и направился к своему кабинету. Но на середине пути его остановил голос Кейстута.

— Ягайло, зайди ко мне. Я хочу что-то тебе показать.

— Хорошо, дядя, только сначала пройду к себе переодеться.

— Переоденешься потом. Я не отниму у тебя много времени.

Делать было нечего, и Ягайло поплелся на половину Кейстута. Едва родственники расположились в креслах, Кейстут спросил:

— Где ты был?

— На охоте.

— Ну и как твои охотничьи трофеи?

— Убил кабана и оленя.

— Что ж, молодец. Пойдем, посмотрим твою добычу.

— Ее нет в замке.

— А где же ты ее дел? В лесу оставил?

— Отдал воинам.

— Гм… Поистине княжеское великодушие. Но все-таки, мне кажется, в последнее время охотничья удача тебе часто изменяет. На охоте в Давыдышках, говорят, над твоей добычей смеялись даже дети. Наверное, ты, племянник, гоняешься не за тем зверем.

— Как это? — Насторожился Ягайло.

— Пока ты скакал за оленем, я заглянул в твою комнату. Надо же посмотреть, как живет мой племянник. — Кейстут испытывающим взглядом посмотрел в глаза Ягайле. — Там мне попались интересные бумаги, с удовольствием прочитал их на досуге.

Кейстут приподнял один из свитков, лежавших на столе, и неторопливо развернул его. Ягайло побледнел и бессильно откинулся на спинку стула. Кейстут держал в руках ту самую грамоту, которую он составил на охоте в Давыдышках и скрепил своей подписью. Ягайло понял, что все пропало, глаза его налились злобой, лицо побагровело. Казалось, еще мгновение, и племянник бросится на дядю. Опасность почувствовал и Кейстут, рука его механически подняла колокольчик, и почти одновременно на пороге появились вооруженные воины.

— Жалко, что я не нашел этого выродка Войдыллу. — Со злобой промолвил Кейстут. — Ну, ничего, он еще попадет в мои руки. Бросьте в темницу этого подлеца. — Приказал князь вошедшим воинам, указывая рукой на Ягайло.

Через неделю возвратился из похода Витовт. Завидев сына, Кейстут поспешил ему навстречу.

— Сынок, как я рад твоему возвращению! Рассказывай, что там у тебя с поляками?

— Убрались обратно в Польшу. На этот раз обошлось без битвы. Несколько мелких стычек, дюжины две пленных, которых отпустили за выкуп — вот и вся война.

— А у меня тоже есть пленники, хоть и не воевал. Ты не поверишь, Витовт, кто сидит в темнице Виленского замка.

— Я уже знаю, отец. Только за что ты посадил под замок Скиргайло?

— Он тоже присутствовал при подписании договора в Давыдышках. Кроме того, несколько раз ездил по поручению Ягайлы в Пруссию и Ливонию. Я нашел черновые наброски договора, написанные рукой Скиргайло.

— И что ты собираешься с ними делать, отец?

— Вот об этом я и хотел с тобой посоветоваться. Если руководствоваться здравым смыслом, то их следует убить. Но тогда мы прослывем братоубийцами.

— Нельзя их убивать, — согласился Витовт, — ибо ни люди, ни совесть наша не простят нам, если прольем кровь моих братьев. Я думаю, отец, что Ягайло после такого разоблачения не посмеет больше строить козни против нас. Скорее всего, он останется до конца дней своих благодарным за то, что ему сохранили жизнь.

— Хорошо, сын, мы еще с тобой подумаем. Теперь уж спешить некуда — жало вырвано у змеи. — Сказал Кейстут и, помедлив немного, добавил. — Странные вещи творятся в этом мире: родной племянник хочет лишить меня жизни и трона, а чужеземец, который если рассудить, должен считаться врагом, спасает мне жизнь.

В мрачной темнице Виленского замка Ягайло давно уже потерял счет дням. День и ночь не имели никакой разницы в этой лишенной солнечного света квадратной норе. Лишь два тусклых светильника освещали мрак побуревших от сырости каменных стен. Ягайло несколько раз пытался заговорить с воинами, приносившими ему хлеб и воду, но те в ответ молчали, как немые. После нескольких недель заключения Ягайло уже был согласен принять смерть, лишь бы только выбраться из этого проклятого каменного мешка. И вот, наконец, дверь раскрылась, и воин, вместо того, чтобы поставить у порога, как обычно, пищу и опять исчезнуть, произнес короткое: — Выходи.

Ягайло перешагнул порог своей темницы и остановился в коридоре, привыкая к яркому свету. Воины его не торопили. Внезапно дверь соседней темницы отворилась, и оттуда в сопровождении стражника вышел Скиргайло. Его трудно было узнать: ранее удалой, всегда веселый Скиргайло превратился в сгорбленного, заросшего густой щетиной старика. Глаза братьев встретились, и Ягайло показалось, что брат посмотрел на него с упреком.

— Ну, пошли, пошли. Хватит глазеть друг на друга, — стражник подтолкнул Ягайлу к лестнице, ведущей наверх.

Обессилевшим братьям понадобилось немало труда, чтобы одолеть подъем по крутым ступеням и выбраться из мрачного подземелья. Несколько недель, проведенных в темнице, отнюдь не пошли им на пользу. Худые, бледные, точно мертвецы, восставшие из гробов, злополучные заговорщики предстали пред грозными очами Кейстута.