Александр Тавровский - Герр Вольф Страница 34

Через несколько дней Мусе снова удалось прийти сюда, но уже днем. В урочище было холодно и пустынно. Муса с опаской приблизился к тому месту и увидел выложенный на земле странный каменный крест, круто загнутый по краям.

Глава 38

В этот же вечер Гитлеру снова нездоровилось. Ломило в затылке, были резь в глазах, сухость во рту.

Морелль осмотрел его, произнес что-то на чухонском языке эскулапов, прописал тысячапервое снадобье. Настоял, чтобы фюрер принял его при нем. Гитлер, давясь и чертыхаясь, выпил «отраву» до дна. После этого сухость и резь прошли, но глаза стали слезиться и во рту появился привкус мышьяка.

Обычно фюрер настойчиво выпытывал у Морелля диагноз. Но на этот раз причины недомогания для Гитлера были очевидны и не сулили облегчения.

В сентябре непобедимый Роммель провалил наступление под Эль-Аламейном. Оккупация Мальты, Каира и Палестины с прорывом к Ираку во мгновение ока превратилась в химеру. По поводу поражения Роммеля, любимца союзников, Гитлер испытал легкое удовлетворение.

В Финляндии потерпела фиаско попытка блокировать Мурманскую железную дорогу.

Под Ленинградом инициатива окончательно перешла к Красной Армии.

Но главное – группа армий «А», как вдруг обледеневшая лавина, надежно застряла на перевалах Кавказа!

Еще утром Гитлер отправил генерала Йодля в Сталино, к командующему группы армии «А» Листу с категорическим приказом: выяснить на месте, когда же означенная группа армий, со своим командующим разумеется, наконец-то сдвинется с места и выйдет на оперативный простор по другую сторону Кавказских гор – к нефтяным полям Грозного и Баку.

Йодль до сих пор не вернулся, и Гитлер, как всегда в таких случаях, не находил себе места.

Точно так же он метался из угла в угол в ожидании скорой кончины президента Веймарской республики фельдмаршала Гинденбурга и накануне вторжения в Польшу, когда на предложение заключить пакт о ненападении Москва по-славянски варварски медлила с ответом.

А Гитлер уже определил дату вторжения и безжалостно дергал посла графа фон Шуленбурга, требуя ускорить процесс подписания договора, невзирая на советское условие «постепенности».

А престарелый граф фон Шуленбург жаловался на Молотова – «странного человека с тяжелым характером», однако при этом сам убедительно просил фюрера «избегать любых поспешных шагов в отношениях с Советским Союзом».

Но Гитлер считал, что терпеливо ждать могут только покойники, да и то если они уже в могиле, а не в городском морге.

Одолеваемый нестерпимым зудом патологического нетерпения, ни на секунду не прекращая перемещения в пространстве и времени, фюрер уже 22 августа в Оберзальцберге внушал своим генералам, что в базовом смысле все зависит от него, от его существования в свете его же политических талантов, поскольку никогда и никому не удастся завоевать доверие немецкой нации так, как удалось ему. Потому что в Европе, кроме Муссолини и Франко, нет выдающихся личностей! И главное – не терять время, поскольку экономическая ситуация Германии такова – вот Геринг может это подтвердить! – что вряд ли удастся продержаться более нескольких лет.

А когда нет выбора, остается только одно – действовать! В Англии и Франции нет мастеров действия! А в Германии, к счастью, есть! И этот мастер, конечно, он, Адольф Гитлер!

– Но никто не знает, – трагически скрестив руки на груди, мрачно зомбировал генералов фюрер, – сколько мне отпущено лет! Сейчас мне пятьдесят, я в самом расцвете сил. И лучше начать войну сейчас, а не через пять лет, когда мы с Муссолини постареем!

И как же при всем этом по совету старого дурака Шуленбурга избегать любых поспешных шагов?!

Для Гитлера наступило время мучительного ожидания. Того самого, которое, кажется, хуже евреев! Хотя, что может быть хуже евреев, Гитлер не мог себе даже представить!

Сталин, которого он величал вторым Бисмарком, а Риббентроп писал, что в Москве его не покидало ощущение, что вокруг старые товарищи по партии! – так вот, даже Сталин подвергся его суровому суду. Гитлер долго и взыскательно рассматривал его на портрете, сделанном его личным фотографом Гофманом, пока в конце концов не пришел к утешительному для обоих выводу, что Сталин, в принципе, не еврей.

А русские все так же подло тянули с ответом в то время, когда фюрер, чтобы развязать себе руки на Западе и со спокойной душой атаковать презренную Польшу, готов был продать свою душу Сталину за бесценок, но не позднее завтрашнего дня!

Риббентроп уже давно рвался в Москву, но «странный человек с тяжелым характером» в последний момент неожиданно заговорил об отсрочке визита. После общения с ним граф фон Шуленбург, вернувшись в посольство, бухнулся на колени и молился всем известным ему германо-арийским богам, так как сообщить фюреру о новом промедлении – смерти подобно!

И чудо свершилось! В половине пятого Молотов вновь вызвал его в Кремль, а через час в Бергхофе фюрер с Риббентропом, не веря своим глазам, читали долгожданную телеграфную ленту. Прочитав, в общем-то, неулыбчивый фюрер воздел руки к небу и радостно рассмеялся. После этого спал всю ночь без снотворного!

Но в последний момент русские вновь умудрились выкинуть фортель: для подписания пакта рейхсминистр может прибыть в Москву через неделю!

Теперь Гитлер вознес руки к небу в истерике. Он не в состоянии ждать еще целую неделю! Это просто бесчеловечно!

Он впервые через голову премьера Молотова, наплевав на все протоколы и собственное самолюбие, шлет письмо лично Сталину с просьбой принять Риббентропа во вторник, 22-го, или, самое крайнее, 23 августа! Что если Сталин просто проигнорирует его письмо?! Вот так запросто – по-грузински! Под кахетинское и хачапури!

К счастью, ответ Сталина не заставил себя долго ждать. И двадцать первого в половине десятого вечера Гитлер со все нарастающим внутренним восторгом прочел только что переведенные для него строки:

«Народы наших стран нуждаются в мирных отношениях друг с другом. Советское правительство поручило мне лично информировать вас, что оно согласно с прибытием господина фон Риббентропа в Москву 23 августа».

Поскольку ответ из Кремля застал Гитлера за вечерней трапезой, он, на мгновенье застыв и вперившись в пространство, побагровел и так грохнул кулаком по столу, что стаканы, подскочив, зазвенели от ужаса.

– Они у меня в руках! Они у меня в руках! – прерывисто завопил он.

Через мгновенье фюрер взял себя в руки, горделиво окинул взглядом застолье и предложил гостям продолжить прерванную трапезу.

Теперь Гитлер ждал возвращения Йодля, как тогда письма Сталина, – одержимо, до изжоги и желудочных колик. Без сомнения, самый преданный ему генерал Йодль заставит Листа сойти с недвижимых высот, перемахнуть через горные хребты Кавказа и свалиться прямо на головы уже явно заждавшихся его русских! Как говорят евреи, лучше поздно, чем никогда! И в этом они, мерзавцы, абсолютно правы! Но только в этом!

Правда, в последнее время и Йодль стал вести себя как-то двусмысленно, а порой и просто… некорректно. Например, недавно при всех позволил себе встать на защиту Гальдера!

Сталину проще, русские генералы – рабы! Бесправные гладиаторы! А в Германии все – фон-бароны, неприкосновенная каста! Со старомодными амбициями, псевдоаристократизмом и круговой порукой! За провал наступления самое больше, что он может, – это сослать горе-полководца в его имение, за измену, конечно, можно и расстрелять! Но это еще нужно доказать! А чтобы так, как Сталин, объявить Манштейна или Лееба китайским шпионом, устроить инсценированный процесс с самобичеванием подсудимых… так это упаси бог! Так в Германии можно остаться без армии, а потом и без головы!

Они все на людях кричат «Хайль Гитлер!» и «Яволь, мой фюрер!», лихо щелкают каблуками при отдании чести, мило улыбаются, но в душе каждого сидит свой «гальдер» и фунт презрения к нему, необразованному ефрейторишке Первой мировой!

Они до сих пор считают, что его нацистский вермахт – не чета великолепной кайзеровской армии. Именно так при нем заявил в новой рейхсканцелярии теперь уже бывший командующий сухопутными войсками фон Браухич. Так думают в вермахте многие!

Ну ничего! Дайте срок! После войны он устроит всем этим сухопутным воякам свой тридцать седьмой год! Этакую Варфоломеевскую ночь длиною в год! На этот раз он не ограничится простым переименованием вермахта, как было с рейхсвером! Главным достоинством офицера Третьего рейха станет не его родословная, не образование и квалификация, не кресты за храбрость и уж тем более не выслуга лет, а исключительная и безоговорочная лояльность фюреру и Германии!

От предвкушения будущей тотальной мести Гитлер сладко прижмурился.

Только бы взять Сталинград, только бы перемахнуть через эти дурацкие перевалы! А там – несгибаемой поступью по всей Земле! Чудовищная безжалостность и неудержимый натиск! И шестьдесят миллионов немцев получат то, что они заслужили! Их существование будет обеспечено во что бы то ни стало!