Алексей Шишов - Четырех царей слуга Страница 34

В тот же день в Москву был отправлен с бумагой гонец с надёжной охраной. Под Полтавой в войско из столицы от великих государей всея Руси Ивана и Петра Алексеевичей пришла ответная грамота, решившая судьбу оклеветанного гетмана Ивана Самойловича, которому уготовили роль «козла отпущения» за неудачу первого Крымского похода. В грамоте говорилось следующее:

«Буде Самойлович старшине и всему малороссийскому войску негоден, — великих государей знамя и булаву и всякие войсковые клейноды у него отобрав, послать его в великороссийские города за крепкою стражей. А на его место гетманом учинить кого они, старшина со всем войском малороссийским, излюбят...»

Гетман Иван Самойлович был схвачен стрельцами, закован в «железо» и под надёжной стражей отправлен на север. Новым малороссийским гетманом был избран Иван Степанович Мазепа, выходец из знатного шляхетского рода. В мировую военную историю через десяток лет он войдёт как первый и последний кавалер уникального, единственного в своём роде «ордена Иуды», учинённого русским царём Петром I для награждения великого изменника и клятвопреступника.

Патрик Гордон в тех событиях сожалел об участи Ивана Самойловича. Он близко знал его по годам комендантства в Киеве и мало верил в содержание доноса на низложенного и сосланного в цепях малороссийского гетмана...

Правительница Софья постаралась наградить многих участников неудачного похода на Крым. Князь Василий Голицын был пожалован золотой медалью и цепью стоимостью в 300 червонцев. Всем боярам за «крымские заслуги» дали такие же золотые медали по 9 червонцев. Но без увесистой цепи.

Не обошли стороной и Патрика Гордона. Царевна и её ближайшее окружение явно старались «приручить» единственного в то время иноземного генерала в России, человека весьма авторитетного среди нескольких сотен иностранных офицеров на русской военной службе. В 1867 году его производят в полные генералы с правом писаться с отчеством. Теперь он во всех официальных документах пишется как Пётр Иванович Гордон. В письмах землякам по всей Европе он сообщал такую новость:

«Имею теперь монаршьим повелением в Московии два имени — родовое, шотландское, и русское. Но Гордоном меня бояре оставили...»

В первом Крымском походе генерал Пётр Иванович Гордон формально командовал несколькими новоприборными солдатскими полками. Однако ему не удалось сыграть сколь-нибудь заметной роли и даже не довелось хоть раз вытащить шпагу из ножен. И потому за степной поход Софья Алексеевна наградила «шпанского немца» скромно — золотой медалью в 5 червонцев.

О скромности полученной Патриком Гордоном награды за Крымский поход говорит само распределение раздаваемых от имени правительницы медалей:

«Каждый генерал получил золотую медаль с изображением обоих царей с одной стороны и царевны с другой стороны для ношения на золотой цепи, из которых следовало каждую оценить в десять червонцев; каждый полковник получил по медали, но без цепи, ценою в червонец; каждый подполковник и майор — медали в полчервонца и каждый солдат и стрелец — золотую копейку».

Однако опытный в ратных трудах и наёмной службе «природный» дворянин с гор Шотландии принял эту скромную награду с чувством исполненного долга, сказав боярину Милославскому, из рук которого он принимал золотую медаль:

   — Дело, ваше сиятельство, не в червонцах сей медали. Дело в том, что моя верная служба великим государям московским не забыта в сей день. И оценена золотой наградой...

На что боярин Милославский ответил, поняв, к чему клонит служилый иноземец генеральского чина:

   — Любезный мой Пётр Иванович! О твоих верноподданных словах будет изложено и царевне-правительнице Софье Алексеевне, и великим государям, младшим братьям её. Да хранит их Господь Бог...

Иноземец, открывший Петру I дверь в Кукуй

В период между первым и вторым Крымскими походами генерал Пётр Иванович Гордон, заслуженный военачальник, пожилой человек, имеющий большую семью, наконец-то вновь поселился в столичной Немецкой слободе, расположенной на Яузе. Служба комендантом заштатного пограничного города Киева осталась позади. Для жены и детей Гордона возвращение на жительство в Первопрестольную стало большой радостью. Они вновь оказались в своей среде.

В это время и состоялось личное, близкое знакомство Патрика Гордона с юным русским царём Петром I Алексеевичем, соправителем другого великого государя — Ивана Алексеевича. Они оказались на одном престоле в силу решения Собора 1682 года, который постановил:

«Дело будет полезно государству, яко единокровные братья два царствуют, — в наступлении на Российское государство коего-либо неприятеля всюду готовая будет оборона, исправление будет чинное, аще убо един царь против неприятеля изыдет, другой царь в царстве своём имать пребывати».

Этот «един царь» и был ещё совсем юный, далёкий от совершеннолетия Пётр Алексеевич Романов, Пётр I, будущий Великий. Его старший брат Иван в силу своей болезненности русской ратью на войне командовать не мог. Равно как и их сестра царевна-правительница Софья Алексеевна. Она воспользовалась своим положением следующим образом, приняв такое решение по распределению ролей в управлении Русским царством:

«Когда же будут из иных государств послы, и к тем-де послам выходить Великому Государю Царю Петру всея Великия и Малыя и Белыя Руси самодержцу, и противу-де неприятелей войной идти можно ему же, Великому Государю».

Таким образом, на малолетнего самодержца возлагалось предводительство войсками царства. Разумеется, до его полного совершеннолетия. А пока главное воеводство вверялось фавориту царевны-правительницы образованному не по московским меркам князю Василию Васильевичу Голицыну. Оно было только временное, как понимали современники из числа российских государственных мужей. И прежде всего сторонники Нарышкиных и недруги Милославских.

Российский монарх-соправитель Пётр Алексеевич впервые посетил кукуйский дом «служилого иноземца» 17 сентября 1688 года и с тех пор стал его частым гостем.

Пётр I тянулся к Патрику Гордону в силу многих причин. В это время он начал самым серьёзным образом формировать собственное войско из потешных, которые в скором времени составили два гвардейских полка — Семёновский и Преображенский. Руководили обучением потешных иноземцы. В числе первых из них был мастер огнестрельного дела капитан выборного Аггея Шепелева полка Симон Зоммер.

Шотландец в чине русского генерала с первой встречи с царём сумел поразить его воображение своими познаниями прежде всего в военном деле, артиллерии, фортификации. С такими образованными в военном отношении людьми и тем более иностранцами юный государь ещё не сталкивался.

Гордон прекрасно знал военную историю Европы и обладал огромной для того времени библиотекой. Шотландец многие годы собирал в неё любые книги на европейских языках, имеющие отношение к военному делу. Пётр Иванович любил поговаривать:

— Знания, добытые личным опытом, — ещё не вершина знаний. А эта вершина лежит в книгах с личным опытом людей великих. Знаменитых в военной истории...

Пётр Великий, жадный до знаний, постоянно пользовался библиотекой. Он запросто в любое время дня и даже ночи приезжал за книгами в гордоновский дом, всегда гостеприимный для него. Не часто, но присылал за новыми книгами своих спальников и дворцовых стольников. После прочтения печатные труды с неизменной благодарностью возвращались их владельцу:

   — Превелико благодарен, ваша милость. Пётр Иванович, что скажешь прочитать ещё?..

И обладатель книжной сокровищницы добросовестнейшим образом советовал прочитать ещё что-то.

Незаметно Патрик Гордон стал военным наставником российского самодержца. И длительные, обстоятельные беседы с боевым генералом, чьи седины не могли скрыть роскошные парики, послужили для Петра Алексеевича своеобразной военной академией.

Одним из первых древних авторов, с которыми юный Пётр познакомился в гордоновской библиотеке, был знаменитый Плутарх. Хозяин дома читал его по-латыни, а затем переводил содержание на русский для своего венценосного слушателя. Тот узнавал про полководческую славу Александра Македонского, Помпея, Сципиона Африканского, Лукулла, Юлия Цезаря... Вёлся разговор:

   — Ваше царское величество, и Александр Великий, и римские императоры готовили себя к воинской славе с детства.

   — Как с детства? Ведь они ещё ничем не правили? Не были на царстве?

   — Да, они ещё не стали ни царями, ни императорами. Но они закаляли и душу, и тело воинскими упражнениями. Поэтому, когда они стали править, военное дело для них не являлось секретом. Даже в мелочах и тонкостях.

   — Однако когда они воцарились в Македонии или Риме, их отцы и предшественники обладали сильными армиями. У них было множество кораблей и моря.