Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко Страница 34

– Московитам верить нельзя, отец. Но эти московиты враги Годунова. Они связали свою судьбу с царевичем.

– Какой он царевич, сын мой? – гневно сказал воевода. – Пока мы одни, мы можем быть честны. Он сказал, что «корона его по праву». По какому праву?

– Но он ведет нас к трону, отец. Если Марина станет женой царя, то какие перспективы откроются перед нами!

– И сам это понимаю! Потому и иду с самозванцем на Москву. Но как тяжело, сын мой, видеть восставших холопов и полгаться на них!

– Иного выхода нет, отец. Они нам нужны. Сейчас нельзя отказываться даже от такой помощи.

– Это правда, сын.

– Но ты не желаешь завтра выступать, отец?

– Мы еще слишком слабы. А углубляясь во вражеские земли, станем уязвимы.

– Но московиты охотно переходят на сторону царевича.

– Это пока, сын мой. Но скоро мы будем в провинциях, где население верно Годуновым. И нам придется драться. Тогда нужны будут не просто перебежчики, но храбрые солдаты.

– У нас есть гусары, отец.

– Их слишком мало, сын мой.

– Вот здесь нам и помогут казаки атамана Корелы, которые станут драться за Димитрия. Это хоть и холопы, но люди храбрые.

– Возможно. Именно их храбрость меня и пугает иногда, сын мой…

***

Велимир Бучинский сделал то, что обещал. Шляхтича Яна Нильского с отрядом в двадцать казаков отправили в Самбор, поторопить подкрепления. Елена действительно не дождалась любимого в ту ночь…

Глава 10

Борьба.

Ноябрь 1604 года.

Возможно ли? Расстрига, беглый инок.

На нас ведет злодейские дружины.

Дерзает нам писать угрозы! Полно,

Пора смирить безумца!

А.С. Пушкин «Борис Годунов».

***

Воинство Димитрия Ивановича 1 ноября выступило к Новгород-Северскому. Вперед царевич снова выслал казаков, дабы те склонили крепость к капитуляции без боя. Но воевода Петр Басманов привел с собой триста московских стрельцов и 100 дворян. Они усилили гарнизон города и дали отпор передовому отряду самозванца, который возглавлял Велимир Бучинский.

1

Москва.

Дворец Годунова.

Ноябрь 1604 года.

Годунов смотрел на своих бояр и хотел понять, о чем они думают. Не хотят ли втайне переметнуться к самозванцу? Ведь посланные им против вора воеводы пока не принесли победы.

Сейчас они сидят молча, и бросают взгляды друг на друга.

Царь спросил:

– Что скажут мои советники?

Бояре молчали.

Василий Шуйский заерзал на месте, но ничего сказать не решился. Он хорошо знал настроения черни в столице, где работные людишки кричали, что де истинный царевич идет к ним. А что говорить про иные города? Не любят на Руси Бориса.

Сидел, потупив взор, знатный боярин Федор Мстиславский. Он мыслил также как и Шуйский.

Молчал и родич царя боярин Семен Годунов. Этот старый вельможа в шитом золотом кафтане, с драгоценным камнем на каждом пальце, молча кинул взгляд на своего сына Ивана Семеновича Годунова, можайского дворецкого.

Молодой вельможа также лишь пожал плечами.

Борис понимал, что и его родня не желает лезть в драку. Все выжидают.

–Никто ничего сказать не желает? – снова спросил Борис. – Мне говорили, что самозванца сразу изловят. Как только он осмелится пересечь нашу границу. И вот он идет по нашим землям и берет наши города. Чернигов распахнул ворота, и князь Шаховской вышел встречать вора!

Шуйский подумал, что многие из здесь сидящих, поступили бы также, дабы спастись. Борис уловил вопрос в его взгляде.

– Али не прав я, княже?

– Прав, государь. Но токмо все стрельцы и казаки Чернигова предались самозванцу. Шаховского заставили сие сделать.

– Но дворянин Вельяминов головы перед самозванцем и вором беглым не склонил! Али не так чего говорю?

– Все верно, государь!

– Так отчего не стоят за своего царя воеводы? Отчего забыли крестное целование? Вот ты, Иван!

Царь посмотрел на молодого Годунова.

– Отчего я награждал тебя? Ты молод и горяч, так говорит твой отец боярин Семен! Но где тоя верность?

– Я верен, государь, – сказал Иван Семенович. – Мои люди имали вчера троих людишек, что славили самозванца-царевича! Но что делать коли таких на Москве не одна сотня?

Боярин Семен Годунов с тревогой посмотрел на сына. Не сболтнул бы лишнего.

Царь спросил молодого Годунова:

– И на Москве многие тако мыслят? Это ты хотел сказать, Иван?

– Государь! – вступился за сына боярин Семен Годунов. – Много чего чернь болтает. Что про сие говорить? Твои верные люди тех людишек имают в застенок! Там окольничий Клешнин сумеет правду выпытать!

–Всех татей и изменников надобно как при царе Иване Васильевиче казни предать! – вскипел царь. – Я слишком был милостив к ним! А они шипят и норовят укусить аки змеи! Иван!

Царь обратился к молодому Годунову:

– Иван!

– Да, великий государь?

– Что сказали те, коих твои люди имали24?

– Сразу протрезвели и показали, что де некий хожалый человек их тому научил. Но где тот человек они не знали. Ныне они у окольничего Клешнина.

Царь немного помолчал. Затем сказал:

– Повелеваю созвать дворянское ополчение! Коли местными силами не способны мы вора прихлопнуть, так соберем на него лучшее наше воинство! Выступим противу вора Гришки Отрепьева всеми силами, как противу хана крымского али короля польского.

– Как прикажешь, великий государь!

– Все исполним.

Царь указал рукой на выход:

– Идите!

Бояре склонили головы и стали, кланяясь, поспешно покидать палату.

– Семен! Ты останься!

Царь приказал старому боярину быть при нем. Тот покорно сел на лавку.

Когда они остались одни Борис Годунов спросил боярина:

– Скажи мне, боярин Семен, или мало я вас возвысил?

– Что ты, великий государь? Мы много тобою довольны.

– Ты стал боярином, и должности твои много доходу тебе приносят. Али мало тебе чести? Твоего сына я сделал можайским дворецким. И сего мало? Золота и каменьев накопили вы. Сколь вотчин себе приписали с холопами?

– Всё что имеем то твоё, великий государь.

– Так вот послушай меня! Я желаю трон закрепить за родом моим. За сыном Федором! И ежели после меня Годунов царем станет, то и вы царская родня. И выше вас нет на Руси никого! Но ежели трон за Федором не удержите, то горе вам! Горе Годуновым!

– Да мы все твои и все люди наши за тебя, государь!

– Так отчего Гришка Отрепьев до сих пор жив? Али его убрать труднее, чем царевича?

Семен побледнел как полотно. Он вспомнил те времена, про которые думать не хотел.

– Тогда был убит Димитрий! Убит и никак выжить не мог! Тебе ли сего не знать, боярин?

– Чего старое ворошить, Борис Федорович.

–А того, что поднялась рука на царскую кровь. Ты говорил тогда что де Димитрий сын царя от седьмой жены и наследником его почитать не стоит. Ты тогда Афанасию Нагому, дяде царевича25 полбороды вырвал. Али забыл?

– Не забыть мне того до гробовой доски, Борис Федорович. Но не за Афанасия страшно мне. За царевича. Дело сие страшное и не избыть мне той вины, государь. Может нас господь за сие и карает?

– Ты про что?

– Про самозванца, Борис Федорович.

– Что? Самозванец – кара господня? Так?

– Так я думаю, государь. Много грехов на