Владимир Прасолов - Вангол Страница 35

Они действительно делали одно дело. Для Макушева всё началось ещё с Могочи, когда по делу арестованного Волохова в особый отдел пришло особое поручение о допросе Макушева. Начальник особого отдела дорожил дружбой с Битцем и принёс поручение к нему. Битц прекрасно понимал, что последует после допроса. Макушев по простоте души начнёт защищать Волохова, увязнет сам, а затем может нечаянно потащить за собой и Битца. В рядах НКВД шла большая чистка рядов. Битц, интуитивно защищая свою безопасность, отвёл удар от Макушева. Это ровным счётом ничего ему не стоило. Он за дружеской беседой передал особисту часть своего бесценного личного архива стукачей, а после двух бутылок хорошего коньяка уговорил его отложить допрос на неопределённое время, так как «свой в доску Макушев ему нужен, а так затаскают, работать и так некому». Особист, удовлетворённый по всем статьям, уходя, забыл на столе у Битца этот запрос. Битц, вызвав Макушева, показал ему бумагу и красочно объяснил, что за этой бумагой последует. Примеров того было более чем достаточно. Решили так: Макушев уходит на этап и возвращается тогда, когда предписание о его переводе уже будет лежать на столе начальника лагеря. Так и случилось. Битц сделал всё для перевода Макушева, тем самым фактически спас его. Умный и практичный Битц после разговора с женой в Москве понял, что ближе и надёжней человека, чем Макушев, ему скоро не найти, и предложил ему стать его помощником в создании групп сопротивления режиму. Ему был нужен надёжный человек. Макушев, остро переживавший за судьбу Волохова, согласился работать на Битца при одном условии: разыскать Волохова в лагерях и помочь выжить. Для Макушева, молодая жена которого была беременна, и он ждал рождения первенца, предложение Битца вступить в организацию групп сопротивления режиму было неожиданным и не совсем кстати, но Битц сумел убедить его в том, что это единственный способ выжить. По словам Битца, это была активная умная оборона нормальных людей от молоха, перемалывавшего всех без разбора. Это была защита и помощь тем, кто уже попал в жернова сталинских застенков. В одиночку не выжить. Чётко организованная, обладающая информацией группа людей может уберечь себя и помочь другим. Раскрыть глаза Макушеву на то, что арест его друга — это не ошибка какого-то следователя, а один из сотен тысяч примеров целенаправленной деятельности государства по уничтожению своего народа, не составляло для Битца большого труда. Он просто показал ему ряд дел политических заключённых и прокомментировал их с точки зрения наличия причинно-следственных связей. Между реальными действиями этих людей и тем, что им вменяли. Даже не имевшему образования Макушеву было непонятно, как, например, школьный учитель Фёдоров, порвав и выбросив в мусорное ведро плохо нарисованный учеником портрет Сталина, подорвал авторитет и руководящую роль коммунистической партии и её вождя в глазах трудящихся, чем способствовал созданию заговоров с целью свержения социалистического государства. В том, что Битц обладал незаурядным умом, Макушев не сомневался. Он поверил в чистоту его замыслов и планов.

Третьим человеком в их организации, сам не зная того, стал заключённый Прохоров, под давлением обстоятельств согласившийся работать лично с Битцем после того, как услышал, что от него требовалось. Когда Битц пришёл к нему в камеру, то не стал ему ничего рассказывать или в чём-то убеждать, он просто сказал, что Прохоров может реализовывать свои убеждения действиями, а не только стихами, читать которые сейчас можно только под подушкой. И получил положительный ответ.

— Есть люди, которые хотят остановить истребление народа. Остановить реальными действиями. Эти люди рискуют жизнью, но они убеждены в необходимости такой работы, — сказал Битц, глядя в глаза Прохорова.

— Если бы вы знали, как мне хочется верить вашим словам! — ответил Прохоров, его глаза заблестели от навернувшихся слёз.

Было видно, что он искренне переживал услышанное. В его душе боролись сила страха и подозрения с силой доверия. Вера в лучшее, присущая людям такого склада, победила, и через секунду его глаза очистились, серьёзно и внимательно смотрели на Битца.

— Мы подбираем надёжных людей для выполнения различных поручений, — как бы не заметив высказывания и состояния Прохорова, продолжал Битц.

— Я своё согласие дал, что от меня требуется теперь? — спросил спокойно Прохоров.

А требовалось от него совсем немного. Ждать сигнала и быть готовым к побегу, который для него подготовят. Оказавшись на свободе с добротными документами, он должен был стать курьером связи Битца с Москвой и многими другими уголками нашей необъятной Родины. Единственное, что ему не могли позволить, — это объявиться у себя в городе, а тем более в семье. Но Прохоров прекрасно понимал, что своим провалом он погубит всех, поэтому его слово было продуманно и твёрдо.

— Вы можете на меня положиться! — пожав руку Битцу в конце долгого разговора, произнёс Прохоров, прямо глядя ему в глаза. Выйдя из ШИЗО в лагерь, Прохоров через месяц был переведён на работы по кухне.

По плану, разработанному Битцем, Прохоров, оказавшись на свободе, должен был выглядеть нормальным человеком, а не бывшим зэком, непроизвольно рыскающим голодными глазами по прилавкам рынка или магазина. Тщательно разработанную легенду его жизни передавал ему частями Макушев. Всё, от рождения до сегодняшнего дня, менялось в его судьбе. Он должен был знать всё в мелочах. Читал он листки, исписанные мелким почерком, в присутствии Макушева, который после прочтения немедленно их уничтожал. Шло время. Битц, копаясь в своих архивах и изучая дела заключённых, отыскивал людей, по его мнению, несломленных и готовых к любым действиям. Эту работу он делал профессионально и, как всегда, редко, почти никогда, не ошибался. Тщательно отобранных людей Битц проверял неоднократно, подключая сексотов и уголовников, работавших на него, и, только убедившись окончательно, вызывал к себе на разговор. Начальник особого отдела ставил в пример своим подчинённым начальника лагеря Битца, кропотливо создающего свою агентуру в лагере.

— Вот как надо работать. Каких мужиков ломает, не то что вы, с одними пидорами прошлогодние малявы собираете и мне на стол кладёте! Работнички, бляха-муха!

И всё-таки он его недооценивал, не знал и не догадывался этот чекист, какую колоссальную работу, а главное, с какой целью у него под носом ведёт начальник лагеря.

Битц был по-настоящему увлечён работой. Пользуясь лагерной почтой, он выяснял, где находится и чем занимается тот или иной человек. Используя старые связи, он мог перевести в свой лагерь нужного ему зэка, избавиться от досаждавшего администрации уголовного отморозка или под этим предлогом отправить в нужный лагерь своего человека. Всё это было обычным делом и не могло вызвать ни у кого подозрений. Так постепенно в течение двух лет была создана сеть групп сопротивления режиму во многих лагерях страны. Руководил созданием этой сети человек далёкий от политики, профессионал и энтузиаст своего дела Битц, но об этом знали единицы. Руководством же деятельности групп занимались «старшие», какого-либо руководящего и направляющего центра не существовало вообще. Не существовало фактически, но об этом знал только Битц, для всех остальных он существовал. Люди хотели верить в то, что там, наверху, в Москве, есть обладающие опытом и авторитетом люди, которые ими руководят и помогают принимать верные решения. На самом деле все решения принимали они сами, просто Битц вёл работу так, что эта вера у всех была и крепла.

Для Битца же эта работа стала необходимостью, он, как азартный игрок, втянувшись в неё, уже не мог остановить себя. Эта работа давала поле для активной деятельности его мозга и приносила ему мощное удовлетворение, когда он видел результаты. Никто не мог даже подумать, что вся эта деятельность Битцем велась с одной-единственной целью — выжить самому и сохранить свою семью. У него не было в мыслях создавать нелегальную армию и свергать социалистический сталинский режим. Он хотел создать систему собственной безопасности в той среде, в которой мог в любую минуту раствориться. Где можно было бы спастись самому и сберечь сына и жену в момент, когда дойдёт очередь до него. А в том, что очередь дойдёт, он не сомневался, он слишком хорошо уже понял законы системы, в которой работал. Да в тех же самых лагерях, где, пока есть время, он и создавал группы преданных ему людей. Всё остальное было для него необходимой красивой ширмой. Но это для него, а для тех, кто входил в группы и, рискуя жизнью, начинал реально работать на «сопротивление», целью жизни становилась борьба с режимом в стране. Эти группы самостоятельно принимали решения и реализовывали свои планы. Механизм уже работал независимо от создавшего его творца.