Николай Бахрошин - Ярость берсерков. Сожги их, черный огонь! Страница 35

– Когда Кутря подробно рассказал родичам про тайну волхвов – черный, негасимый огонь, многие удивились, конечно. Надо же, как просто все – серный камень и кровь земли. А поди додумайся… Потом обрадовались. Когда наконец удивление и радость одинаково улеглись, стали соображать, что делать с волховским подарком.

– Хорошо, поджечь – подожжем земляную кровь. Если долго греть на костре, загорится, конечно. А как ты будешь жидкий огонь кидать на ладьи через реку? Горстями небось не покидаешь, – рассудительно сказал Зеленя-старейшина.

И то правда. Как кидать-то, когда огонь? Родичи вокруг, слушая разговор старших, погрустнели.

– Так в бочонки же можно налить, дядька Зеленя, – нашелся вдруг Творя-коваль. – Прямо в бочонках будем поджигать и кидать. Бочонок – тот же камень, далеко полетит.

Точно! В бочонки налить! Просто же! Ай да коваль, просто, а поди додумайся, оживились родичи, хлопая на радостях по плечам Творю. Тот, томясь раной в боку, сморщился от неожиданности, заругался в голос.

– А бочонки-то, бочонки! Сколотить из досок потоньше, чтоб о борта разбивались. Чтоб шмяк, как гнилое яблоко, и жидкий огонь потек пеной по всей ладье. Вот радость привалит свеям! – встрял в разговор старших юный Весеня. Хотя и понимал, что не по его годам лезть с советами вперед бывалых и умных, но не утерпел от восторга, выплеснул думку.

Точно! Шмяк! Как гнилое яблоко! Хорошо сказал малый, дельно. Он, гляди, не промах, даром что малый. Родичи развеселились еще больше. Скоро уже подожжем свеев…

– А лучше – в глиняные горшки налить. Эти сами будут об борта разбиваться, – вдруг предложил Велень.

От такого ума родичи даже не нашлись что сказать. Ай да Велень, не только языком жалить может!

– Хорошо. В горшки налили, подожгли, а как их, горячие, через реку кидать? Или руками? Так у кого столько силы хватит? Великан Верлиока небось не придет помогать, – опять остудил разговор Зеленя.

Родичи аж закрякали от досады. Кто радовался – загрустил, а кто лучился солнышком – затуманился. На самом деле, как докинуть? Илень – река широкая. Великана Верлиоку еще поди поймай, кто себя не бережет. Великанов ловить известно как, схватить – схватишь, а кто – кого?

– Лук можно сделать большой. Чтоб стрелял целыми бревнами, как у могучего Святгоры…

– Пращу побольше, какую вдесятером раскручивают…

– На челнах довезти огонь до ладей свеев…

Родичи предлагали и сами себе не верили. Лук, праща, челны… Лук великаний не натянуть, да и древка не подобрать для него. Пращу такую не раскрутить. А легкие челны свеи еще на подходе побьют стрелами и копьями, потопчут на воде своими тяжелыми ладьями, заклюют, как вороны мелких цыплят…

Другие с надеждой смотрели на Кутрю. Давай, мол, новый походный князь, посоветуй что-нибудь! Говори, что делать, яви родичам княжий ум-разум, раз взялся вести их ратью.

Многие смотрели ехидно. Когда Сельга предложила Кутрю новым походным князем, сгоряча, запаленные ее речью, и это одобрили. Потом задумались. А потом решили – раз так, то и перетакивать не резон. Зато будет с кого спросить, решили.

Тоже – нашелся князь… Злат, покойник, на его месте давно приказал бы всем пить, веселиться до упаду. А этот заставил думу думать… Черный огонь, видишь ты, какой-то придумал…

Кутря в задумчивости потер лоб, сдвинув шлем на затылок, звякнув сеткой-бармицей. Хороший шлем у него, настоящий, княжий. И кольчуга, и прочая ратная снасть, что принес из дальних краев, тоже не хуже свейских. Кто знает, может, и дельный князь будет…

– Да, бочонки – это хорошо. Горшки – тоже неплохо, – сказал Кутря веско и неторопливо. – Только не докинуть их, прав Зеленя, а если докинуть, то в ладью все одно не попасть. А что, если сделать так?..

Походный князь рассказал родичам, как, убежав из рабства, ходил в набег с отважными вендами. Это все знают. А того не знают, что видел он вместе с вендами у латынян. Большие ладьи видел, где весел несчитано в три ряда, куда до них свейским! И видел разные хитрые приспособления, способные метать далеко камни и бревна. Но больше всего понравились ему большие латинские луки, что ставятся на деревянные козлы, а воины, тужась вдвоем-втроем, натягивают тетиву. Стрела из такого лука длиннее и толще, и летит куда дальше против обычной.

Нет, хитрый народ латыняне, острый умом! Только трусливый, конечно. Им от чужих набегов и поделки их не помогают. Но речь не о том… А что, если родичам сделать такие луки да поставить вдоль по реке, по двум берегам? Концы больших стрел обернуть мягкой рухлядью да рухлядь ту пропитать горючим составом. Или хоть туески с черным огнем к их концам прикрепить, соображал он по ходу, или хоть те же горшки. Большая стрела донесет, у нее силы много. Поджигай да пускай, от ветра жидкий огонь не гаснет. Будет такая стрела втыкаться в борт, а жидкий огонь – разбрызгиваться. Небось свеи мимо никак не пройдут, на реке не свернешь. Накидать им черного огня полные ладьи! Свои ладьи свеи не бросят, понятно, начнут тушить. А пока тушить будут – те и выгорят. Если выберутся на берег пришлые, так без кольчуг и оружия, в железных доспехах-то не поплаваешь. А без железа да без оружия их просто будет перебить… Опять же стрелами прямо на воде можно брать, как уток. Челны заранее приготовить для охоты…

Слушая его, растерялись многие. Ай да князь, вот загнул тропу до небес да пехом! Переглядывались друг с другом в недоумении, не зная, плакать или смеяться.

Первым нарушил молчание Зеленя-старейшина. Откашлялся громко. Все посмотрели на него выжидающе. Кутря – князь новый, а слово Зелени давно тяжелое. Много весит.

Зеленя вдруг покрутил головой. Улыбнулся сквозь бело-русую бороду.

– А что! Хитро, слов нет, как хитро, – весело сказал он. – Что, мужики, глядишь, и получится! Из чего, говоришь, князь, делают такие луки?

– Из дерева, понятное дело, из чего еще? Но с железной оковкой для крепости. Того дерева, что у латынян, у нас нет, так другое возьмем. Или деревьев мало в лесу? – спросил Кутря.

Родичи, как один, подтвердили, что деревьев в лесу без числа. Опять оживились, с облегчения загалдели. Получится, беспременно получится, чтоб у нас да не получилось, не бывало такого. Небось ведь не оличи и не витичи, умом-разумом не обижены…

– Ну, так… Дерево есть, кожи сыромятные есть, вот такие и такие пруты надо будет отковать из железа, – Кутря ножнами начертил на земле. – Понадобятся для больших луков. Сделаешь, а, коваль?

Крепкий, как дуб, широкоплечий Творя дернул рукой почесать затылок. Опять задел раненый бок, поморщился, почесался другой рукой:

– Отковать-то все можно…

– А за чем дело стало? – спросили его.

– Были бы железные заготовки. Отковать все можно…

– А разве нет железа? – удивился Зеленя.

– Так есть, – ответил Творя, немного подумав.

– Так чего же ты?

– Так чего я? Я ничего. Я сразу говорю: откуем, коли надо…

Походный князь Кутря, слушая их умственный разговор, даже сплюнул от нетерпения. Ловко подставил ладонь, чтоб невзначай не обидеть Сырую Мать. Вытер ладонь о кольчугу.

– Мужики, мужики, – напомнил он, – не время языком по зубам тесать!

– Знамо, не время. Да что я, не понимаю? Я хоть сейчас за мехи возьмусь, огонь раздувать! – похвалился Творя.

– Берись тогда, – приговорил Зеленя-старейшина. – Так, князь? Так, мужики? А ты, князь, воля твоя, вели снаряжаться мужикам в поход за вонючим камнем.

– За синими скалами охотничьи угодья оличей начинаются. Как бы не встретиться, – влез вдруг в разговор осторожный Ятя.

На него зашикали. Подумаешь, оличи, испугал волка козлиным рогом! Небось не свеи, этих-то, оличей, небось сколько раз били. Сам Зеленя строго покосился на боязливого:

– Не о том речь. Оличи тоже в наши угодья заглядывают, – сказал он. – Не их сейчас надобно сторожиться… Ну, так что, князь?

– Верно говоришь, – согласился Кутря. – За серным камнем я сам пойду с малой дружиной. А твоя забота, Зеленя, земляную кровь запасти, большие луки делать, стрелы с ковшами на конце. Чтоб наконечники как ковши, только закрытые. И следить свеев, конечно. Пока не будет меня, ты останешься у родичей за походного князя. Пусть будет так! – добавил значительно, совсем по-княжески.

Его распоряжения всем понравились. Первое дело, показал князь, что сам не боится службы, сам взялся провести дружину мимо страшных Ети и коварных оличей. Второе – Зеленю вместо себя оставил, уважил, значит, не только его самого, но и всем старикам честь оказал таким образом. Разумно сделал, кивали головами родичи, почитает, значит, старших, чья мудрость проверена долгими годами. Вот Злат – тот без ума был князь, ему только мечом махать. При нем бы все уже давно лежали вповалку пьяные, а дело – стояло, как в землю вкопанное.

– Хорошо, князь, воля твоя… Ну, пожили в этих землях, оно и в других не пропадем, – задумчиво сказал Зеленя, поглаживая седую бороду. – Может, по правде рассудить, дойдем до изобильного Белземелья, где молочные реки сами собой огибают кисельные берега… А кто не дойдет, все одно, где гореть, – вдруг добавил он горько.