Жюльетта Бенцони - Французская лилия. Роман о замках Страница 35

В замке Монте-Кристо всегда было полно народу: «Любой писатель, любой художник, стесненный в деньгах, мог поселиться в Монте-Кристо. Там постоянно жило множество дармоедов, с которыми амфитрион даже не был знаком. Содержание этих людей стоило ему нескольких сотен тысяч франков в год. Уже не говоря о женщинах».

Женщин Дюма, конечно же, любил и всегда их баловал. Но, помимо них, были еще и животные. На территории замка располагался настоящий зверинец. Пятеро псов (один из которых, по кличке Причард, даже попал на страницы произведения Дюма), гриф Жугурта, три лебедя, красно-синий попугай Бува, кот Мизуфф, золотистый фазан Лукуллус, петух Цезарь, павлин с павой, куры, куропатки… и все окрестные бродячие собаки, которым вздумалось пересечь порог этого приятеля всех тварей земных.

«Меня разорят не звери!» – говаривал Дюма, когда домочадцы пытались усовестить его относительно столь обременительного скопления живности.

Звери-то нет, а вот мошенники – еще как. А еще невезение. Революция 1848 года истощила денежные средства театра, так что большую часть дохода Дюма получить уже не мог.

К тому же ему пришлось судиться со своей женой, Идой Ферье. Женщина потребовала возмещения своего приданого и выплаты пенсии. И вот в 1850 году, два (всего лишь два!) года спустя после торжественного открытия особняка, кредиторы отобрали у Дюма замок и выставили его на продажу. Так окончилась прекрасная мечта слишком щедрого писателя. Позднее он все же вернулся в Монте-Кристо вместе с тремя своими друзьями. Жить они стали вскладчину, однако все равно их доходы были весьма скудными. А хуже всех с деньгами дела обстояли у самого Александра Дюма, несмотря на его невероятную славу.

В дальнейшем замок переходил из рук в руки, однако особого интереса у своих новых владельцев он не вызывал. Одно время он даже был пансионом для девочек, которые наверняка даже не читали произведений бывшего хозяина дома. Так или иначе, Монте-Кристо медленно, но верно приходил в упадок.

И вот, как уже говорилось в начале повествования, в 1970 году начались масштабные восстановительные работы при содействии «Ассоциации друзей Александра Дюма». А еще позднее свершилось настоящее чудо: король Марокко Хасан II отреставрировал весь замок целиком, вернув, таким образом, Франции великолепный исторический памятник, а призраку великого писателя – его светлую чистую мечту.[40]

Часы работы

С 1 апреля по 1 ноября с 10.00 до 12.00 и с 14.00 до 18.00 (закрыто по понедельникам)

По выходным и праздничным дням с 10.00 до 18.00

Со 2 ноября по 31 марта с 14.00 до 17.00 (только по воскресеньям)

Замок закрыт с 17 декабря по 7 января и в день «Ночи Монте-Кристо»1.

http://www.chateau-monte-cristo.com

Ноан (Nohant)

Друзья Жорж Санд

Позвольте мне сбежать от обманчивой и преступной иллюзии счастья! Дайте мне работу, усталость, боль и воодушевление.

В июне 1876 года Гюстав Флобер писал своему другу, русскому писателю Тургеневу: «Бедная славная великая женщина! На ее похоронах я ревел в три ручья». В тот момент он как раз возвращался из Ноана, где в глубине парка, близ кладбища, похоронили ту, которую обитатели самого Ноана, да и всей Франции называли не иначе как Жорж: Аврору Дюпен де Франкёй, баронессу Дюдеван, прославившуюся на писательском поприще под псевдонимом Жорж Санд.

Она умерла 8 июня в своей прелестной голубенькой спальне, отремонтированной всего несколькими месяцами ранее: «Я положила в комнате нежно-голубой ковер с изображением танцующих мифологических персонажей в белых овальных рамках. Мне думается, что пастельные тона в сочетании с сюжетами в стиле рококо вполне подойдут к моей общей атмосфере творческого застоя и будут способствовать появлению красивых и приятных идей», – писала она тогда. С тех пор эта милая спальня опустела навсегда.

В Ноан Аврора переехала, когда ей было четыре года: в 1808 году ее отец, офицер императорской армии, погиб в результате несчастного случая, и девочка стала жить со своей бабушкой, мадам Дюпен де Франкёй. Именно в честь нее нашу героиню и назвали Авророй, и стоит отметить, что это имя уже само по себе имеет свою историю. И какую историю! Мадам Дюпен, в свою очередь, была названа Авророй в честь уже своей бабушки – Авроры фон Кёнигсмарк, фаворитки Августа II Сильного, короля Польши. Связующим звеном же между владыками севера и мирными помещиками Ноана выступил не кто иной, как маршал Мориц Саксонский, сын Августа II.

По сути, мадам Дюпен была незаконной дочерью Морица Саксонского, героя битвы при Фонтенуа, и очаровательной актрисы Мари Ренто, также известной как Мари де Веррьер. Можно лишь предположить, что своим невероятным характером наша последняя Аврора обязана именно своему великому предку, прославившемуся на всю Европу своими многочисленными победами как на военном, так и на любовном поприще. Что же до исключительного литературного таланта, то это уже целиком и полностью ее заслуга, ведь доподлинно известно, что сам маршал был не в ладах с правописанием. Его письма – это было нечто[41].

Во время Великой французской революции мадам Дюпен вышла замуж за некоего откупщика и стала полноправной владелицей Ноана. Тридцатилетнее здание было построено по приказу господина Петрона де Серенна, губернатора Вьерзона. Там мадам Дюпен смогла укрыться от революционных ужасов и, обставив дом в соответствии со своим безупречным вкусом, не вспоминать о том, что искусство жить красиво уже покинуло ее родную страну. И ее внучка, окруженная нежностью и редкой для того времени свободой, в полной мере сумеет раскрыть здесь свой талант.

Увы, с 1817 по 1820 год Аврора Дюпен была вынуждена покинуть полюбившийся ей Ноан: бабушка посчитала, что ее внучка должна, наконец, получить приличествующее статусу образование, и выбрала для этих целей Августинский католический монастырь. На новом месте девушка буквально умирала от скуки, так что возвращение в родные пенаты стало для нее сродни освобождению из тюрьмы. К сожалению, обществом любимой бабушки она наслаждалась недолго. В 1821 году мадам Дюпен умерла. Год спустя Аврора вышла замуж за незаконного сына барона Дюдевана – Казимира. В браке с ним она не была особенно счастлива, но все же родила двоих детей: Мориса и Соланж.

Рождение девочки окончательно разрушило и без того шаткую семейную жизнь супругов. Аврора порвала с Казимиром, после чего между ними начались затяжные судебные разбирательства, из которых молодая женщина смогла выйти победительницей лишь восемь лет спустя. И все же эти годы стали для нее воплощением истинной свободы. Определяющим фактором здесь стало ее сожительство с Жюлем Сандо. С этим писателем Аврора была знакома уже много лет, но лишь в 1831 году она по-настоящему нашла утешение в его объятиях после неприятного расставания с Дюдеваном. Она не только стала его любовницей, но и смогла с его помощью проявить свой писательский дар.

Их любовное приключение продлилось недолго: ровно столько, чтобы они вместе написали книгу «Роз и Бланш» под общим псевдонимом Жюль Санд. Аврора потом сохранит половину псевдонима, и в 1832 году, когда выйдет ее «Индиана» за авторством уже Жорж Санд, она оставит Сандо ради других любовных треволнений.

Вслед за своими далекими предками, Мари де Веррьер и Морицем Саксонским, она пустилась в многочисленные сердечные авантюры. В частности, в 1833 году в ее жизни появился Альфред де Мюссе. Сцена знакомства произошла в Пале-Рояле, в знаменитом ресторане «Провансальские братья», где молодой Мюссе ужинал в тот вечер в компании Виктора Гюго. За соседний столик сели двое: первый – известный литературный критик Сент-Бёв; второй – стройный юноша в фиолетовом сюртуке и светло-серых брюках. Элегантный образ дополняли атласный черный галстук, высокая шляпа, залихватски надвинутая на перехваченную сеточкой копну черных волос, длинная трость и сигара. Аврора (а это была она) и впрямь походила бы на молодого человека, не обладай она несколько пышными формами. Впрочем, таков был придуманный ею образ человека по имени Жорж Санд.

Несколькими днями ранее на предложение Сент-Бёва познакомить ее с Мюссе она ответила вежливым отказом, поскольку сочла последнего «излишне щеголеватым». На этот раз она не просто согласилась, но даже сама пригласила поэта к себе. Виктор Гюго, наблюдая за этой сценой, мягко улыбнулся: теперь за их столиком сидели практически все представители романтизма. В их дружном кругу не хватало лишь музыкальной нотки, но и она вскоре должна была объявиться. Романтические веяния живописи же влились в их компанию с приездом в Ноан знаменитого художника Делакруа. В первых числах июля Мюссе написал так:

«Моя дорогая Жорж, мне нужно сказать вам нечто забавное и нелепое. Однако по глупости своей я вам это пишу, а не говорю сразу же по возвращении с той прогулки – сам не знаю почему. Я влюблен в вас. Влюблен с первого же дня, как побывал у вас».