Фиона Макинтош - Золотые поля Страница 35

У Неда не было никаких причин думать, что Белла станет возражать, если он решит отправиться в Бангалор. Если на то пошло, Нед был практически уверен в том, что его отбытие пройдет для нее незаметно. Гренфеллы вели полную, активную и насыщенную удовольствиями жизнь, но им не хватало кого-нибудь, на кого можно было бы расточать любовь. Белла с легкостью приняла эту роль желанного ребенка, и Нед увидел, как за несколько недель, протекших с того дня, как они вошли в дом Гренфеллов, сестренка полностью приспособилась к новому существованию. Ее невозможно было вырвать из любящих объятий Милли, да в этом и не было нужды, как сказал он обеспокоенному доктору Гренфеллу, когда начал всерьез заговаривать о необходимости двигаться дальше.

— Здесь она в безопасности и счастлива, — заверил он доктора, когда тот наконец спросил Неда, не чувствует ли тот необходимость оставить Беллу у них. — Мне страшно не хотелось бы опять нарушать порядок ее жизни, если только вы оба не возражаете, чтобы она пожила у вас. На самом деле это мне следовало бы обращаться с просьбой к вам и миссис Гренфелл, а не наоборот.

— «Не возражаете»? — с мягкой иронией повторил Гренфелл. — Мы вне себя от счастья, что она появилась в нашей жизни. К тебе это тоже относится, Нед. Мы полюбили вас обоих. Тебе обязательно надо уезжать?

— Я должен разыскать доктора Уокера. Я обещал Робби, что найду его.

— Конечно. Я понимаю тебя и рад, что ты уважаешь желание друга. Но ты возвратишься в Мадрас?

— Планирую. Но извините ли вы меня, если я скажу, что предпочел бы не связывать себя обещанием? Это неблагодарность с моей стороны, да?

— Разве что чуть-чуть, если не обращать внимания на контекст, — улыбнулся Гренфелл. — Я знаю, что у тебя беспокойная душа. Думаю, после всего, что с вами случилось, тебе надо разобраться в себе. Надеюсь, путешествие в этом поможет. Ты ведь теперь мужчина. Я покинул дом в семнадцать лет. Вспоминая об этом сейчас, я могу лишь качать головой — так это расстроило моих родителей, в особенности бедную мать. Кажется, семнадцать — очень мало. Однако это, конечно, не так. Тебе необходимо найти свою дорогу в жизни. Мы с Милли все понимаем. Но, думаю, важно, чтобы ты знал: здесь ты всегда будешь дома.

— Не знаю, как благодарить вас за вашу доброту. Одежда, содержание — вы с нами так щедры. Конечно, я стану высылать деньги на Беллу, как только…

— Что за вздор! Белла ни в чем не будет нуждаться. А теперь послушай меня, Эдвард. Мы хотим, чтобы ты принял вот это. — Взяв со стола конверт, он протянул его Неду.

Тот понял, что конверт набит рупиями, моментально застыл и промямлил:

— Я не могу взять…

— Можешь и возьмешь. Этот вопрос не обсуждается, молодой человек. Мы с женой подумали и решили, что если приходится тебя отпускать, то нужно, чтобы ты имел достаточно средств на дорогу и непредвиденные расходы.

— Я не могу, — покачал головой Нед. — Вы уже так много сделали. То, что Белла будет в безопасности, значит для меня все. Я пробьюсь сам.

— Тогда пусть это будет долг. И хватит об этом. Заплатишь, когда сможешь. Но нам надо обсудить вопросы более важные, чем деньги. — Он вручил Неду сложенный листок бумаги. — Думаю, тебе понадобится это.

— Адрес доктора Уокера?

— Да, тот самый, который ты назвал. Он и вправду живет в Центральном Бангалоре.

— Похоже, мне остается только благодарить вас. — Глаза Неда просияли.

Гренфелл поднял руку, останавливая его, улыбнулся, пресекая неминуемый поток протестов, и сказал:

— Есть еще кое-что. Думаю, настала пора признаться. Я связался с доктором Уокером.

— Что?

— Надеюсь, ты не обидишься. Я написал ему, и он мне ответил. Я не стал рассказывать ему о Робби. Думаю, это лучше сделать тебе. Но я сообщил ему, что ты его ищешь. Я намеренно обрисовал все в самых общих чертах.

— Так, значит, он меня ждет?

— Еще как. Не только ждет, но и обещал, что поможет тебе найти работу, устроиться… Если ты захочешь. Здесь многие делают себе состояние, молодой человек.

— Что ж, я больше не рвусь из Индии, — улыбнулся Нед. — Мои Родители похоронены в этой земле, сестра счастлива. Пожалуй, стоит попытаться стать чем-то здесь, где так много работы… Не то что дома, в Англии.

— Вот и прекрасно. Итак, молодой человек, пожалуй, стоит сообщить о нашем решении дамам? А потом, думаю, следует сразу же заказать тебе билет в купе первого класса до Бангалора.

После того как вагон, казалось, бессчетное число раз отцепляли и заново прицепляли и нескончаемых ожиданий в неведомых захолустьях, Нед в конце концов оказался на платформе в Бангалоре. Во время путешествия декорации практически не менялись: пыль, иссохшая коричневая земля. Это зрелище дополнялось лишь вспышками света на переездах со шлагбаумами. Люди, экипажи, тяжело нагруженные поклажей повозки, запряженные волами, размахивающие руками дети ждали, пока паровоз с вереницей вагонов пропыхтит мимо. Один раз, желая сориентироваться, Нед опустил окно и наполовину высунулся наружу. В глаза ему бросилась картина, от которой он испытал почти шок. Группа мужчин в обтрепанной одежде ехала на крыше вагона.

Была вторая половина дня, наступал вечер, и вокзал Бангалора кишел людьми, среди которых то и дело попадались солдаты и офицеры. Нед еще раньше узнал, что Бангалор, по сути, представляет собой военную базу, однако в данном случае военные превратили город в элегантный, удобный центр развлечений и удовольствий, которым он теперь являлся. Сами британские военные, их жены, семьи и огромный аппарат государственной службы, разросшийся за годы расцвета британского правления, вели завидный образ жизни в городе, охлаждаемом, благодаря высокогорному положению, прохладными вечерними бризами. Именно Бангалор стал первым в Индии городом, в котором провели электричество, а это означало такое облегчение быта, о котором на прочих частях континента не могли и помыслить.

Рангун удивлял его во многих отношениях, но Нед не имел возможности оценить это так, как в Мадрасе. Благодаря времени, проведенному с Гренфеллами, теперь он был готов к толпам, нищим, беспорядочному движению, шуму, грязи и непонятным явлениям почти на каждом углу.

Теперь, на вокзале, продираясь сквозь толпу, домогающуюся подачки, он, как уж мог, старался не обращать внимания на слепых, безногих и тому подобных бедолаг. Некоторые из них были искалечены так ужасно, что на них больно было смотреть. Опыт научил Неда, что стоит один раз сунуть руку в карман и достать хотя бы пару монет, чтобы подать нуждающемуся, как он тут же станет объектом осады со стороны других, исполненных решимости завоевать его благосклонность. Но ему бросилась в глаза совсем молоденькая девушка, почти девочка, слишком юная, чтобы быть матерью. Прислонившись к колонне, она одной рукой прижимала к груди младенца, другую, со сложенной в чашечку ладонью, протянула вперед, прося подаяния и не поднимая глаз. Но больше всего внимание юноши привлек жизнерадостный щенок. Он вертелся вокруг, прыгал, обнюхивая прохожих, и это зрелище побудило Неда к действию. Сунув руку во внутренний карман, где лежали несколько медных монет, заранее предусмотрительно заготовленных на такой случай, он аккуратно вложил девушке в руку деньги, составляющие рупию. Нед знал, что для нее это небольшое состояние.

Использовав одну из немногих фраз, усвоенных от доктора Гренфелла, который редко проходил мимо бедных, не подав милостыни, он прошептал на тамильском «поешь», надеясь, что она поймет.

Так, наверное, и вышло, поскольку девушка прижала руку с монетами к сердцу и забормотала что-то, по-прежнему не поднимая глаз. Когда ее ладонь вновь раскрылась, денег в ней уже не было. Нед улыбнулся. Как ни молода она и в каком бы отчаянном положении ни находилась, ей хватило ума спрятать деньги от других, таких же голодных и несчастных.

Он продолжил путь, стараясь не реагировать на призывы нищих, которые разве что не трясли его. Приблизившись к выходу из здания вокзала, Синклер рискнул обернуться и увидел, что юная мать исчезла. Когда Нед вышел на главную улицу, его тут же обдало узнаваемым ароматом поджариваемого арахиса, и это напомнило ему о голоде. Он испытывал сильное искушение купить фунтик, но желудок у него еще не совсем привык к острой пище. Поэтому Нед решил не рисковать и пока не покупать еду у уличных торговцев. Со времени отъезда из Шотландии он уже потерял стоун[12], и одежда на нем висела. Нед отрицательно покачал головой и в ответ на призывы молодого человека, который стоял у дороги, ножом зловещего вида резал гуайяву и ловко, как фокусник, обмакивал ее в соль и молотый чили. Изо рта у Неда еще текли слюнки, когда он жестом подозвал из толпы возниц одного и, прижимая к животу кожаную сумку, подаренную ему Гренфеллом, дал жилистому старику рикше адрес доктора, который проживал неподалеку, на Шешадри-роуд.