Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории Страница 36

После окончательного падения Акасака в начале 1333 года, Масасигэ расположил свою ставку в укреплении Тихая, в нескольких милях к югу. Это место стало ключевой позицией всей борьбы и Бакуфу немедленно атаковало его всеми силами. Знаменитая битва за замок Тихая являет высшую точку удачливой части жизни Масасигэ; один современный ученый даже сравнил его блестящую оборону Тихая с действиями маршала Петэна при Вердене.[288] И вновь Масасигэ защищал маленькое, слабое укрепление, однако на этот раз силы атакующих были еще более превосходящими. Ходзё решили создать подавляющее преимущество для захвата Тихая, и из Камакура были посланы целых три дивизии. По «Хронике Великого Спокойствия», у атакующих было не менее миллиона солдат. Такая цифра, безусловно, немыслима, однако для тех времен и число сто тысяч было громадным.[289] Против лавины самураев с востока у Масасигэ для защиты своего последнего укрепления было, похоже, около тысячи человек. За два месяца осады различными способами и уловками ему удалось провести в рядах нападавших децимацию. Когда те пытались взять Тихая, лишив ее доступа к воде, он воспользовался тайными источниками и запасами. На одной из стадий сражения его воины скатывали по склону огромные камни, убивая ежедневно «более чем по пять тысяч» врагов. Затем Масасигэ прибег к своей знаменитой уловке с куклами:

«Давайте сыграем с противником шутку, — сказал Масасигэ, — и заставим их проснуться!» Он приказал своим людям сделать из грязи пару десятков человеческих фигур в натуральную величину, обрядить их в доспехи и шлемы, вставить в руки оружие и, под покровом ночи выставить у внешних стен замка, прикрыв щитами. Неподалеку он укрыл пятьсот своих отборных воинов, которые, как только стал рассеиваться утренний туман, издали громовой крик.

«Ага! — закричали осаждавшие, услышав крик. — Итак, они [наконец-то] вышли из замка! Удача повернулась к ним спиной, и они впали в отчаяние.» Затем они бросились вперед, каждый стараясь повести наступление. Как и было условлено, вперед выступили [лучники Масасигэ] и выпустили тучу стрел; затем, когда густая толпа [вражеских воинов] приблизилась, все они скрылись в замке, оставив кукол под ветвями деревьев. Думая, что это настоящие воины, атакующие бросились на них.

Масасигэ, видя, что противник завлечен к замку, как и предполагалось, приказал своим людям бросать одновременно десятки огромных камней. Камни упали, когда они собрались вокруг кукол, убив наповал более трех сотен солдат и серьезно ранив более пяти сотен.

Когда бой был окончен, атаковавшие увидели к своему негодованию, что то, что они приняли за сильных, бесстрашных воинов, было просто куклами. Какую славу могли стяжать те, кого покалечило или раздавило до смерти, когда они пытались напасть на эти фигуры? И каким позором покрылись те, кто испугался напасть на такого противника![290]

Считается, что одной из причин успеха Масасигэ при Тихая, была низкая мораль атакующих. По мере того, как затягивалась осада, среди войск Бакуфу усиливался разброд и недовольство. Из столицы были присланы мастера рэнга (цепочек стихов) для организации поэтических собраний, которыми намеревались отвлечь воинов; среди других развлечений были конкурсы чайной церемонии, сугороку (игра типа трик-трака) и чемпионаты го. Однако, большинство самураев, очевидно предпочитали душевный подъем от яростной схватки элегантному сочинению поэм о красотах сезона; вскоре они стали обнаруживать признаки усталости, что Масасигэ предсказывал еще в Акасака; появлялось много дезертиров. Масасигэ же, напротив, удавалось поднимать дух защитников собственным энтузиазмом. Несмотря на огромные силы осаждавших, Тихая до конца оставалась непобежденной. Без сомнений, для реставрации власти Годайго это сыграло главную роль.[291] Как заметил известный историк эпохи Токугава Араи Хакусэки, если бы Масасигэ не продержался в Тихая, дело императора было бы безусловно обречено на провал; именно комбинация этого блестящего успеха и полного поражения в финале и делает Масасигэ совершенным японским героем. Его упорная оборона последнего укрепления в горах оттянула на себя большую часть армии Бакуфу, в результате чего во многих провинциях не стало войск. Это воодушевило партизан — сторонников императора на нападения на силы Ходзё в различных частях страны, включая Кюсю, северную часть главного острова и саму столицу. И хотя все атаки были отбиты, они произвели свой психологический эффект, подорвав веру в непобедимость Бакуфу.

Во втором месяце 1333 года, когда Тихая находилась еще в осаде, Масасигэ убедил императора бежать из ссылки. Император согласился и благополучно достиг берега, где воспользовался убежищем, предоставленным местным военачальником-роялистом. Этот «побег с Эльбы» весьма сильно разозлил Бакуфу, и они направили из Камакура новые экспедиционные силы, чтобы воспрепятствовать возможной попытке взять Киото. Еще две дивизии были посланы, чтобы подавить беспорядки на западе и атаковать расположение Годайго на побережье Японского моря. Одной из этих дивизий командовал молодой генерал из Камакура Асикага Такаудзи; вскоре после того, как войска подошли к родным местам, его коллега-командир был атакован и убит в бою, так что Такаудзи оказался единственным командующим основных сил Бакуфу на западе.

Род Асикага, главой которого был Такаудзи, восходил непосредственно к клану Минамото. Породненные многочисленными браками с Ходзё, они более ста лет наслаждались престижем и широким влиянием в качестве одной из основных военных фамилий на востоке. У Асикага была репутация чрезвычайно честолюбивых людей, говорили, что какое-то время они даже старались выжить Ходзё, считая их стоящими ниже себя на социальной лестнице.[292] Такаудзи, которому во время побега Годайго было двадцать восемь лет, был особо энергичным и ярким членом семьи, и Ходзё поставили его во главе экспедиционных сил, дабы выправить положение на западе. Все же, они, вероятно, не слишком доверяли молодому амбициозному генералу, поскольку настояли на том, чтобы, покидая Камакура, тот оставил заложников.

У них были серьезные причины для беспокойства. Две недели спустя прибытие в столицу, Такаудзи, который имел тайные сношения с императорской ставкой и получил от Годайго предписание «строго наказать» Бакуфу, внезапно объявил, что меняет стороны и теперь будет сражаться за императора. Он выгнал из Киото гарнизон Ходзё, а затем послал по всей стране гонцов набирать союзников для решительного наступления на своих недавних повелителей.[293] Хотя Такаудзи облекал свои заявления в роялистскую терминологию, подтекстом его отступничества была уверенность, что пришло время сбросить Ходзё и установить контроль своего рода, как законных наследников Минамото. А ради того, чтобы сделать это более привлекательным и получить широкую поддержку, он представлял себя в качестве убежденного сторонника императора.[294]

Для Ходзё такая резкая перемена в Такаудзи была катастрофой, поскольку она сразу же обнаружила их слабость. Падение киотосского гарнизона принудило их снять осаду с Тихая. Многие командиры войск Бакуфу были убиты или казнены, а большинство солдат перешло на сторону Такаудзи.

Несколько недель спустя Нитта Ёсисада, двоюродный брат Такаудзи, повел наскоро собранную армию в атаку на Камакура. Недавнее поражение на западе безнадежно деморализовало Ходзё, и они были слишком слабы, чтобы организовать какое-нибудь серьезное сопротивление. Камакура, военная столица, основанная Ёритомо полтора века ранее, пала под ударами роялистов, и была большей частью разрушена. Видя, что все кончено, Такатоки (регент) и другие лидеры Бакуфу совершили массовое самоубийство, предпочтя его риску попасть в плен, и, таким образом, в конце девяти поколений правления Ходзё была поставлена точка.[295]

Путь возвращения Годайго в столицу был открыт, и император с триумфом въехал в нее в начале шестого месяца 1333 года. Он немедленно сместил императора Когон, своего соперника из Старшей Линии, чье правление он никогда не признавал, и отменил все придворные назначения, сделанные в его отсутствие. Как и Луи XVIII после своего возвращения в Париж в 1815 году, Годайго счел свой возврат к реальной власти делом свершившимся и срочно приступил к установлению того, что, по его мнению, являлось законным порядком. Цели его были, в самом полном значении этого слова, реакционными. Мотивом, лежавшим в основе каждого его поступка, являлось возрождение прямого политического правления императорской фамилии, представленной Младшей Линией, к которой он сам принадлежал. Тот факт, что подобное прямое правление практически не существовало в японской истории, за исключением, разве, туманной античности, ни на шаг не отклоняло Годайго от его цели, и, безусловно, ни один из его придворных советников не горел желанием известить его, что он пытается вернуться к вымыслу.[296]