Александр Волков - Зодчие Страница 37

Теперь обоз строителей шел непосредственно за пушкарями. Широкогрудые, сильные кони везли телеги, тяжело нагруженные огромными коваными гвоздями и железными скобами, топорами и прочим плотничьим инструментом.

Голован ехал на рослом рыжем коне; за ним трусил на пегой лошаденке неразлучный товарищ – Аким Груздь.

У Андрея на душе было радостно: исполнилось его давнее желание – он ехал освобождать наставника. Голован крепко надеялся, что Никита жив, что они свидятся и настанет час, когда они вдвоем снова пойдут из города в город, из села в село по просторной русской земле…

А рать шла и шла, как широкая, многоводная река лилась. Шагали пищальники в темных полукафтаньях, за ними на телегах везли громоздкие ружья и сошки к ним. Ехали всадники с копьями, с топорами, саблями; у седел болтались луки и колчаны, упрятанные в чехлы – саадаки.

Вперед, на Волгу!..

Глава IV

Нашествие крымских татар

Русское войско выступило из Москвы 16 июня 1552 года. К полудню царский поезд достиг села Коломенского, невдалеке от южной окраины Москвы.

Царь обедал с боярами и воеводами; он был весел, шутил, смеялся. Великий замысел, который он вынашивал несколько лет, начинал осуществляться: рать двинута в решительный поход на Казань.

– Сей день, бояре, – сказал Иван, вставая из-за стола, – ночуем в Острове-селе, а завтра двинемся на Владимир…

После непродолжительного послеобеденного отдыха царь со свитой сел на коней.

Вдруг впереди, где виднелись дозоры, охранявшие путь царя, началось необычное движение, послышались взволнованные голоса. Три всадника скакали к царю во весь мах: два царских телохранителя и меж ними оборванный мужик, без шапки, с исхудалым лицом, с ярко-рыжими волосами, с глазами, блестящими горячечным огнем.

Завидев пышный царский поезд, мужик кулем свалился с коня и рухнул лицом в мягкую пыль дороги.

– Встань! – приказал царь. – Кто таков?

– Станичник я, великий государь! – торопливо отвечал человек с низким поклоном. – Прискакал я со всяческим поспешением из Путивля-града, от берегового воеводы[149] Айдара Волжина…

– Что доносит Волжин?

– Дурные вести, великий государь! Вышла орда из Крыма и валом валит на наши украйны… Уж Северный Донец враги миновали!..

– Вот как… – прошептал царь. – Прознали наши замыслы да поторопились. Эх, узнать бы, кто весть подал!

Лицо Ивана Васильевича окаменело, жесткие складки сильнее прорезались у тонких губ.

Страшная угроза нависла над Русью. И счастье, что полки еще не ушли от Москвы, что есть возможность отбить неожиданное нападение…

– Кто ведет крымчаков? – обратился царь к гонцу.

Тот недоуменно покачал головой:

– Сие еще неведомо, государь! Иные толкуют, будто сам хан с ордой, иные – что сын его.

– Вижу, нелицемерно правишь нашу государеву службу. Отвести станичника в Коломенское, – приказал он телохранителям, – накормить, одеть, выдать в награду пять рублей… – Царь оглядел угрюмые лица воевод. – Приуныли, богатыри? – с ласковой насмешкой сказал он. – А я так мыслю: просчитались крымчаки! Раненько явились в наши пределы, и то нам на благо. Проучим недругов, чтоб не накидывались на Русь! Мы их не трогали, и пусть не прогневаются – спуску не дадим!

Твердая речь царя согнала уныние с лиц его приближенных. Они почувствовали, что их ведет в бой твердая рука.

Воевода Щенятев пылко воскликнул:

– Меня первого пошли, государь, на ворогов! Уж я постою за русское дело!

– Всем хватит работы, – ответил царь.

Войска поспешили в Коломну, на укрепленный рубеж. Царь, опережая главные силы, прибыл в Коломну утром 19 июня. Через час после приезда к нему ввели Айдара Волжина: береговой воевода лично явился с важными сообщениями. С десятком казаков он скакал день и ночь, сменяя лошадей, и опередил татар.

Волжин привез тревожные вести. Огромная крымская рать во главе с ханом Девлет-Гиреем идет на Рязань и Коломну. С Девлет-Гиреем вышли на Русь князья и мурзы, и в числе их любимый шурин хана. Девлет-Гирей и его приспешники похваляются разорить Русь дотла и взять богатую добычу. Об этом вызнал Айдар, захватив языка – татарского тысячника.

Иван Васильевич наметил план расположения сильных заслонов перед Москвой. Большому полку Михаилы Воротынского приказано было стать у села Колычева, в двадцати пяти верстах к северо-востоку от Серпухова. Ертоульный полк с воеводой Федором Троекуровым занял Ростиславль. Полк Левой Руки (воевода Плещеев) расположился у Голутвина, в пяти верстах от Коломны. Шиг-Алея царь послал в Касимов – подымать верных московскому царю татар на борьбу с Крымом.

Объехав войска, царь Иван Васильевич вернулся на Оку, в Коломну, которую избрал местопребыванием в ожидании решительного боя с Девлет-Гиреем. Там с беспокойством ожидал он известий от конных отрядов, высланных на юг.

Известия не заставили ждать. 21 июня стали один за другим подъезжать гонцы. Они сообщили, что татарские отряды, быстро продвигаясь к северу, показались близ Тулы.

На помощь угрожаемому городу тотчас отправлен был полк Правой Руки с воеводами Курбским и Петром Щенятевым. За ними и царь собрался выступить на следующее утро, но не успел выполнить свое намерение.

Утром 22 июня гонцы прискакали с известием, что Туле не грозит опасность. Невдалеке от города появились только небольшие отряды крымчаков – числом тысяч до семи. Не осмеливаясь подступить к городу, татары пограбили окрестности Тулы, забрали в плен тех, кто не успел укрыться за стенами, и ушли обратно. Курбскому и Щенятеву приказано было задержаться в пути.

Направление удара главных татарских сил оставалось неизвестным. Царь Иван решил выжидать развертывания событий, не оставляя Коломны; этому городу предстояло стать главным узлом обороны Москвы.

Ждать пришлось недолго. На следующий же день к обеду примчались новые вестники от Григория Темкина, наместника Тулы.

Темкин доносил:

«Сам крымский хан Девлет-Гирей подступает к городу со всей ордой. При нем пушечный наряд и отборный отряд турецких янычар. Войска, бывшие в Туле, отосланы для участия в казанском походе, и теперь надежда только на быстрый подход подкреплений. Впрочем, жители Тулы от мала до велика встали на защиту родного города и будут биться с татарами, не жалея жизни».

В Коломне все закипело. Полки, назначенные на подмогу Темкину, начали переправляться через Оку, а царь Иван с дружинами двинулся вверх по левому берегу Оки – к Кашире; там он должен был перейти реку и тоже спешить к Туле.

Глава V

Оборона Тулы

После ухода татарского разведывательного отряда туляки успокоились лишь на несколько часов.

На рассвете 22 июня стало известно, что Девлет-Гирей подходит к городу со всеми силами.

Прошло немного времени, и под Тулой раскинулся огромный неприятельский лагерь. На возвышении воздвигли пышный ханский шатер, ниже теснились шатры вельмож и полководцев. В отдалении, как многочисленные копны сена, чернели кибитки простых воинов: татары ходили в походы с женами и детьми.

Шум и гам наполнили окрестность; кричали и бранились люди, ржали лошади, ревели быки и верблюды…

Солиман возлагал исключительные надежды на коварный и неожиданный удар с юга, который крымцы нанесли по его приказу.

Немало вспомогательных войск прислал султан крымскому хану Девлет-Гирею. Среди них были воинственные горцы из суровых, неплодородных областей Малой Азии; несравненные наездники – аравийские бедуины в белых развевающихся бурнусах; египетские феллахи с сожженными солнцем лицами… «Царь царей» даже не пожалел для верного вассала крупного отряда янычар – отборных солдат султанской гвардии, которых в минуты хорошего настроения называл своими возлюбленными ягнятами.

С крымцами пришла также турецкая артиллерия. Огромные кулеврины[150] лежали на арбах, в которые на походе запрягалось по десяти пар волов.

Паша, ведавший артиллерией, при наборе пушкарей предпочитал нанимать европейцев, опытных в обращении с орудиями. У турецких пушек стояли беглецы, нарушители дисциплины, мародеры и грабители из всех европейских армий. У турок они вели себя хорошо: за проступки у начальника артиллерии полагалось одно наказание – рубить голову. Зато при взятии города солдатам предоставлялось право грабить побежденных и расправляться с ними как вздумается.

Огромная разноплеменная армия была брошена на далекий север во исполнение приказа могущественного Солимана I, «повелителя всех правоверных, тени аллаха на земле». Некоторым из них были чужды воинственные помыслы, и они с радостью вернулись бы к своим виноградникам и хлопковым полям. Но большинство жаждало разбоя и убийств и готово было по первому знаку предводителей ринуться на стены русского города, мало подготовленного к вражескому нашествию…

Жители Тулы были сумрачны, но спокойны: они знали, что только мужество спасет город, и заранее предпочли смерть постыдному плену.