Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью Страница 37

Из-за холодной дождливой погоды батальон сосредоточился на окраине поселка. Немецкие офицеры по своей давнишней привычке предпочитали ночевать в теплых домах. Лучше бы они дислоцировались в лесу, а не в поселке, где все цели были определены разведкой заранее.

Перед рассветом более десятка штурмовых групп, состоявших из наиболее опытных десантников и местных партизан, бесшумно сняли посты (помогла холодная слякотная ночь). Кроме стрелкового оружия бойцы имели запас гранат, толовых шашек и бутылки с бензином.

Одновременно вспыхнули машины, дома, где ночевали офицеры и солдаты. Хотя большинство постов было уничтожено, техника охранялась усиленными нарядами. Чтобы ее уничтожить, приходилось бросаться под огонь пулеметов, возле которых находились дежурные расчеты.

Неожиданность и хорошая подготовка десантников сыграли свою роль. Когда рассвело, среди догоравших домов и машин лежало полторы сотни убитых немцев и несколько десятков полицаев.

Сразу же после боя Петренко сменил дислокацию бригады, углубившись в лес. Но трудно скрыться в насыщенной войсками прифронтовой полосе. Немцы спустя сутки отыскали бригаду с помощью авиации и повели наступление с участием танков.

Хоть и с потерями, подполковник сумел прорваться. Немцы добились того, что оттеснили бригаду дальше от Днепра в глубину леса. А Петренко был вынужден разделить бригаду на три части, способные действовать более мобильно.

В эти октябрьские дни шли упорные бои на Букринском плацдарме и продолжалась переправа наших войск через Днепр.

На правом берегу кроме бригады Петренко, отдельного батальона майора Орлова действовало несколько десантных подразделений числом до ста и более человек. Они уже освоились с новой обстановкой, некоторые имели радиосвязь с командованием.

К ним присоединились группы красноармейцев, защитников уничтоженных немцами плацдармов, прорвавшихся сквозь окружение. Все эти большие и малые отряды организовывали засады, нападали на гарнизоны и сидели, как заноза, в правобережной прифронтовой полосе.

После неудавшейся попытки ликвидировать бригаду подполковника Петренко немецкое командование провело серию операций по очистке тыла от «красной заразы». Были нанесены и удары по батальону майора Орлова.

Предусмотрительный комбат уже с первых дней готовил запасные базы, в случае когда придется менять дислокацию. Орлов хорошо наладил охрану и разведку. Группы уходили на задания и возвращались, меняя маршруты, чтобы не оставлять натоптанных троп.

Осень, дожди, облетающая листва затрудняли маскировку. Когда выпадет снег, следы будут видны как на ладони. В небе часто появлялись самолеты-наблюдатели. Дожди и туман мешали им летать каждый день, но рано или поздно лагерь будет обнаружен.

Оставаться долго на одном месте было нельзя и по другой причине. Жители даже отдаленных хуторов уже натыкались на посты. Никто не мог дать гарантии, что среди них нет людей, работающих на немцев. Двое мужчин, вызвавших наибольшее подозрение, были задержаны. В показаниях путались, один пытался сбежать. Обоих расстреляли.

На одну из запасных баз завезли запас картошки, муки, консервов. Отделение из двенадцати человек во главе со старшиной Георгием Золотарем рыли землянки и охраняли базу. Уже подступали холода, вода в лужах по ночам замерзала. Требовалось скрытое место, куда в случае необходимости отряд мог передислоцироваться и продолжать боевую деятельность.

Георгий Золотарь, бывший колхозный бригадир, хорошо наладил работу. Замполит Майков, проверявший, как идут дела, убедился, что новая база обустраивается быстро.

В трех землянках уже были установлены самодельные печки, в них жили сами строители. Еще несколько землянок находились в стадии частичной готовности. Майков остался доволен, предупредил Золотаря и остальных бойцов о соблюдении маскировки и доложил Орлову, что все идет нормально.

Формировали группу для строительства еще одной базы, когда через день неожиданно появился старшина Золотарь. Перевязанный окровавленным тряпьем, он едва добрел до лагеря и свалился без сил. Из оружия при нем был только наган с тремя патронами в барабане.

– Всех побили, – с трудом выговорил он слова, выплевывая кровь. Осколок пробил щеку и повредил язык. – На рассвете напали… фрицы и полицаи. Хотели живьем нас взять, а вот хрен им! Автомат обронил, когда сюда шел. Он все равно пустой был, все патроны расстрелял.

Орлов немедленно поднял батальон по тревоге. Собрали командиров, обсуждали, что делать дальше. Главной опасностью было то, что немцы могли захватить живьем кого-то из бойцов-строителей, а может, и нескольких сразу.

Георгий Карпович Золотарь, добросовестный старшина и смелый десантник, находился в бреду. Из шеи и спины хирург извлек несколько осколков, была пробита пулей рука. Приходя в себя, старшина перечислял имена бойцов, которые погибли на его глазах. О судьбе других он ничего сообщить не смог.

– Ребята как надо дрались… но окружили нас. Прорывались, а со всех сторон стреляют, гранаты летят.

Большинство командиров склонялись к тому, чтобы утром срочно менять место. Все трое партизан-связников в сопровождении десантников были отправлены по хуторам, находившимся поблизости от недостроенной базы. Выяснить, попал ли кто живьем в руки немцев или полицаев.

– Они языки развязывать умеют, – несколько раз повторил майор Орлов, расхаживая около землянки. – У них немой заговорит.

– Наши бойцы не такие, – начал было замполит. – Предателей в десанте нет и быть не может.

– Кто о предателях речь ведет! – взвился комбат. – Правильно, нет их у нас. Но не всякий способен пытки выдерживать, будь он трижды смелым бойцом. Не так я говорю, Юткин?

Начальник штаба неопределенно пожал плечами.

– Чего молчишь? Здесь не митинг о мужестве и героизме, а реальную обстановку обсуждаем. Начнут зубы клещами выламывать или пальцы молотком плющить, выдержит человек или нет? Что скажешь, Морозов?

Федор, не желая обсуждать эти вещи, буркнул:

– Нечего мне сказать, товарищ майор.

– Ну, ты, Морозов, на меня обиженный, лучше смолчишь. А ты, Родион?

Наиболее приближенный к Орлову командир первой роты Родион Чашников, еще не отошедший от ранения, ответил, что думал:

– И фрицы, и полицаи показания выбивать умеют. Тем более когда человек ранен или контужен. Не думаю, что все одиннадцать бойцов погибли. Кто-то мог попасть в плен. Да и не только в этом дело. Засиделись мы на одном месте. Думаю, надо уходить, чтобы не рисковать батальоном.

– Я тоже так считаю, – сказал Юткин. – Оставить одну роту, пусть дождутся возвращения разведгрупп и догоняют нас.

– Может такое быть, – добавил капитан Чашников, – что фрицам уже о нашем лагере известно. Пусть эта рота навяжет отвлекающий бой, чтобы нам успеть уйти.

– Одних раненых без малого двадцать человек, – сказал хирург, капитан Глущенко, он же начальник санчасти. – А из транспорта всего две повозки. Человек пятнадцать на руках нести придется. Выделяй, Василий Семенович, шестьдесят бойцов для переноски.

В заслон оставили роту Федора Морозова.

– Ты самый богатый из всех, – сказал комбат. – Четыре пулемета имеешь, в том числе два трофейных. К «дегтяревым» мы тебе патронов подбросим. Да еще разведка вернется. Так что сил хватит, чтобы задержать фрицев.

– Сколько времени надо держать? – вырвался у Федора ненужный в этой ситуации вопрос.

Спросил, потому что с патронами было туго и длительного боя рота не выдержит.

– До вечера! До ночи! Пока не уйдем в безопасное место. Ясно тебе?

– Ясно. Нет больше вопросов.

Морозов не спросил даже, где будет находиться батальон. Не хотел больше слышать крики раздраженного комбата. Немного позже, когда роты покидали стоянку, подошел капитан Юткин.

– Место нахождения узнаешь через связных. И вот еще, – он подтолкнул к лейтенанту одного из своих саперов. – Оставляю тебе толкового парня. Установит пяток противопехотных мин. Только не торопитесь, ставьте, если немцы появятся. Давай, до встречи, Федя! Выше нос.

Морозов пожал крепкую граблястую пятерню капитана.

– И вам удачи, Тимофей Филиппович.

Уныло и сумрачно выглядел октябрьский лес. Сеял мелкий дождик, ветер срывал с берез разноцветные листья. Тополя еще держались, только поблекла, пожелтела листва. Еще более унылым выглядел брошенный лагерь.

Недолго здесь прожили, а стал как родной дом. Обустроенные землянки, навесы со скамейками. Чуть поодаль – небольшое братское кладбище.

Взводы заняли места в окопах. Патрули дежурили на флангах. Позавтракать из-за раннего подъема не успели. Старшина Тельпугов, молодец мужик, позаботился. На мелком костре вскипятил отвар иван-чаю. По очереди приносил котелки с подслащенным горячим отваром и по сухарю с кусочком сала.