Олег Рясков - Записки экспедитора Тайной канцелярии Страница 37

Значит, хищник клюнул на предложенную добычу! Самойлов поспешил вернуться в свою комнату. Времени на раздумья почти не оставалось. Он скатал небольшой ковер и, положив его на кровать, подоткнул одеялом. Мигом задул свечи и едва успел нырнуть за гардину, как дверь приоткрылась, и мягкий свет снова проник в небольшую залу. Однако ночной гость, видимо, пожелал остаться неузнанным, и потому поставил канделябр на пол в коридоре, а сам вошел и притворил дверь. Комната погрузилась во мрак, озаряемая лишь бледным светом холодной луны. Благодаря ему Иван, наконец, разглядел, кто под покровом темноты решил убрать еще одну преграду со своего пути. Матвей, секретарь Полины Ивановны, пробрался к кровати, замахнулся и нанес несколько ударов клинком в мягкий ковер. Ни секунды не медля, он поспешно удалился из комнаты.

Иван тоже долго не размышлял, рванул створку окна и очутился на балконе. Ждать не пришлось: вот на лужайке появилась фигура в знакомом плаще, к которой приближалась, мягко шурша фалдами по траве, другая – в точно таком же одеянии. Собеседники перебросились парой фраз и разошлись. Ни лица Матвеева собеседника, ни слов различить было невозможно. Иван решил действовать быстро. Он ловко перемахнул через ограду балкона и спрыгнул на землю. Тут-то его и настиг увесистый кулак секретаря, завязалась борьба, однако Самойлов и опомниться не успел, как лежал на сырой траве, а Матвея и след простыл. Скрылся в туманной дымке и второй незнакомец.

Утро ознаменовалось, как и всегда в деревне, петушиными песнями. Федосья Васильевна разбила первое куриное яйцо за завтраком, поверенный последовал ее примеру. Наконец к столу вышли и младшие Соловьевы, сначала братья Глеб и Павлуша, потом и сестрица Полина показалась. Не было только Самойлова и Матвея.

– Видимо, надо послать за экспедитором, – обратилась барышня к старшему из братьев.

Тот согласно кивнул и сделал мрачный вывод:

– Опоздания на завтрак становятся в этом доме зловещим предзнаменованием.

Поверенный оглянулся на остряка и нервно перекрестился. Но тут Самойлов сам возник на пороге столовой, опровергая самые мрачные предчувствия и знамения. Федосья Васильевна откинулась на спинку стула и облегченно вздохнула:

– Слава богу, голубчик, а то мы уж грешным делом думали…

– Что? Вы нашли бумагу? – прервал ее Глеб.

Именно это интересовало его, а вовсе не самочувствие экспедитора. Самойлов занял место за столом и придвинул к себе чашку.

– Всему свое время, – ответил он всем, кто ждал от него решения своих сомнений.

Семейство переглянулось. Мизансцену нарушил запыхавшийся Егорка. Он вошел в столовую и что-то зашептал на ухо Самойлову. Тот, видимо, остался доволен услышанным, а потому приступил к делу:

– Ну что ж, господа, теперь я обо всем могу рассказать.

– Ну и слава богу, давно пора, – всплеснула руками Федосья Васильевна.

– Собственно к пропаже завещания можно было отнестись не так серьезно, – начал Иван, чтобы более не томить почтенное семейство, и без того порядком измученное почти недельным ожиданием, – если бы это не отягощалось преступлением.

– Преступлением? – не поверила своим ушам старуха.

– Да погодите вы, тетушка! – воскликнул Глеб. – Каким преступлением?

– В этом доме произошло два убийства, – Самойлов оглядел собравшихся.

Старуха и братья, пораженные, смотрели на него, а он продолжил:

– Произошло бы и третье, да бог миловал!.. Но обо всем по порядку. Иван Петрович умер в среду, а во вторник у вас в доме произошла крупная ссора. Не так ли, Полина Ивановна?

Девушка хранила молчание, а Иван достал из-за пазухи бумагу и положил ее на стол. Все оживленно переглянулись.

– Ключ к разгадке вот в этом завещании! Дело в том, что Иван Петрович, прознав о вашем тайном венчании с господином секретарем, был очень расстроен и отказал вам в наследстве. Об этом прописано здесь, – он ткнул пальцем в свернутый листок.

– Как это?.. – всполошилась старуха. – Полиночка, это правда?

Племянница, ни слова не говоря ни в оправдание свое, ни в защиту, встала и решительно направилась к двери.

– Егор! – крикнул Самойлов.

Егорка преградил барышне путь, и той ничего не оставалось, как в бессилье опуститься на диван у окна. Иван между тем продолжил:

– Именно поэтому он послал за вами, – взглянул он на поверенного. Тот с пониманием согласно закивал, – и в тот же день заменил ранее написанный документ на этот. Знаете, сначала я подумал, что родитель Полины Ивановны умер от удара. Но позднее понял, что смерть его имеет те же симптомы, что и смерть вашего батюшки, – Самойлов посмотрел на Глеба. – И вообще все это очень похоже на отравление.

– Отравление?! – вскрикнула тетушка.

Она поспешно отодвинула от себя чашку и с подозрением уставилась на любимый бисквит.

– Потом кто-то решил избавиться и от меня. Когда вы вышли из часовни и направились в дом, я решил осмотреть ваш фамильный склеп.

– Ну и как вам? Понравилось? – улыбнулась Федосья Васильевна.

– Да, уютно, – ответил улыбкой Самойлов.

– Да полноте, тетушка, – проворчал Глеб.

Самойлов поднялся и принялся расхаживать по

столовой, каждый удар его сапог о дубовый паркет эхом отзывался под сводами просторной залы, впрочем, как и каждое его слово:

– После того как меня закрыли в вашем родовом склепе, у меня было достаточно времени осмотреть тела усопших. В обоих случаях перед смертью имелись сильные конвульсии. Руки были искажены судорогами. Как сказал лекарь, судороги – это признак отравления. И ваш батюшка, – обратился он к братьям Соловьевым, – и родитель Полины Ивановны были отравлены ядом, подмешанным в свечной воск.

– Я только не понимаю, какой смысл было убивать батюшку? – спросил Глеб, окончательно запутавшийся в выводах нашего сыщика.

– При отсутствии завещания прямым наследником становился он. Злоумышленникам открывалась прямая дорога к наследству! – подытожил Самойлов.

– Злоумышленники? – переспросил Павлуша.

Все посмотрели на Полину. Она сидела с отсутствующим видом.

– Именно, злоумышленники! – настаивал Самойлов. – Одному с таким делом не справиться. Я думаю, что завещание у вас выкрали сразу после отпевания.

– Я так и знал! – радостно воскликнул поверенный, с которого сметливый экспедитор только что снял все подозрения.

– Судя по тому, что его спрятали в гроб, сделано это было наспех, но достаточно виртуозно! Однако женщине не под силу сдвинуть крышку гроба, – Самойлов подсел к Полине и испытующе взглянул на нее, но та хранила поистине могильное молчание. – Следовательно, был еще и мужчина. Думаю, что Полина Ивановна вряд ли бы стала прибегать к помощи третьих лиц, а поэтому соучастником мог быть только ее супруг!

– Какой супруг? – недоуменно воскликнула Федосья Васильевна.

Она все никак не могла взять в толк, что ее любимая племянница остановила свой выбор на человеке столь низкого сословия. Тут только Соловьевы заметили, что их нового родственника нет за завтраком.

– Теперь осталось избавиться от последнего препятствия, и этим препятствием волей случая стал я, – Иван выдержал паузу и налил себе воды. – Я сомневался в своих выводах, и чтобы проверить их безошибочность, за ужином я сказал, что завтра назову имя преступника. Чем и вызвал огонь на себя.

– Что у нас еще и пожар был?! – всполошилась тетушка.

– Полноте, все уж давно сгорело! – язвительно ввернул Глеб.

– Как сгорело? – закудахтала старушка.

– Вот так сгорело. – буркнул племянник.

– По этой причине меня надо было убить. Единственно, чего преступник не предусмотрел, что я приказал оцепить усадьбу, – Самойлов еще раз взглянул на Полину и крикнул: – Егор!

Все было рассчитано верно. Полина выдала себя с головой. Едва конвой ввел в столовую супруга, она вскочила и бросилась к нему:

– Матвей, – припала она к любимым губам, – помни, дорога у нас с тобой одна на всю жизнь! – потом обернулась к тем, кого всю жизнь до встречи с Матвеем считала своей семьей. Теперь они все казались ей злейшими врагами. Ради денег они готовы были разлучить ее с мужем, а без него и жизнь не мила. – Будьте вы прокляты! – закричала девушка, глаза ее были безумны. – Вы не знаете, что такое настоящая любовь! – С этими словами она на глазах у изумленного семейства распахнула двери балкона и кинулась вниз. Когда Самойлов подбежал к перилам, то было уже поздно – лишь круги на воде пруда ознаменовали, как решила Полина распорядиться никчемной теперь жизнью.

Глава VIII,

о пользе цыганского гадания и силе любви

Ну что же, дело о пропавшем завещании можно было считать закрытым. Солдат, стоявших в оцеплении и схвативших Матвея, уже отправили в Петербург. Ушаков тоже наладился в столицу, дел государственных было хоть отбавляй, некогда прохлаждаться в тиши усадьбы, кою избавили они от преследовавшего ее несчастья. Уже у кареты Андрей Иванович не смог удержаться от замечания: