Геннадий Левицкий - Великие Князья Литовские: Ягайло Страница 37

— Великий князь, прими в подарок ключи от стольного града и владей им вечно.

Растроганный Ягайло спрыгнул с коня, принял дорогой подарок и, едва ли не со слезами счастья, обнял немецкого купца.

— Ганул, этот город и твой тоже! Я назначаю тебя комендантом Вильна. Управляя вместе с таким помощником, как ты, я думаю, больше мы его не упустим.

— Благодарю за великую честь, князь. — Низко поклонился немец.

— А теперь, Ганул, объясни, как тебе удалось открыть ворота? Кто ведет бой внутри города?

— Немецкие купцы, когда узнали, что ты приблизился к стенам Вильна, единодушно взялись за оружие. К нам присоединилось несколько сот твоих тайных сторонников из литовцев и русских.

— Сколько же человек тебе удалось поднять на такое дело?

— Тысячи полторы.

— Ого! — Приятно удивился Ягайло и тут же добавил. — Они все не останутся без награды. А теперь, Ганул, пойдем-ка, посмотрим на работу твоих молодцов. Бой, кажется, уже затихает.

Когда Ягайло вместе с новоиспеченным комендантом въехали в город, сопротивление защитников повсеместно было сломлено. Быстрота, внезапность удара, численное превосходство, а главное, предательство немецких купцов и недовольных Кейстутом бояр сделали свое дело. Важнейшие точки города — въездные ворота и Верхний замок — были захвачены восставшими сторонниками Ягайлы. Ворвавшемуся в город войску союзников осталось только добить разрозненные кучки насмерть перепуганных людей и заняться грабежами.

Как ни странно, столь скорой победе Ягайло был обязан, главным образом, немецким купцам. Хотя, вряд ли стоит удивляться неожиданному проявлению воинственности торговых людей. В те давние времена опасность, ждавшая купца в лесах, в пути через бескрайние степи, заставляла его вооружаться, сообщала купцу внешний облик воина во время торговых поездок и воспитывала боевые качества в тогдашнем госте (как часто именовали купцов). Купцы были непременной составной частью народных ополчений того времени, они мужественно сражались на городских стенах, обложенных неприятелем. Умение владеть мечом, копьем и луком было для купца столь же необходимо, как и навыки ведения торговых дел.

Ягайло выехал на торговую площадь и наткнулся здесь на ливонского ландмаршала в окружении многочисленной свиты.

— Город взят, великий князь. — Сказал ландмаршал. — Труби сбор своим орлам.

— Зачем же их собирать? Дело сделали, пусть теперь отдохнут.

— В своем ли ты уме, великий князь? Солнце еще только встало, а ты уже говоришь об отдыхе. Тем более, заслуга твоих воинов небольшая в том, что город в наших руках.

— Что же ты предлагаешь, ландмаршал?

— Идти немедленно на Троки. Одного Вильна мало для того, чтобы называться великим князем литовским.

Рога на площади затрубили сбор, и воины нехотя потянулись на их зов. Первыми построились крестоносцы. Наконец и воины Ягайлы, оставив привычные заботы победителей, собрались на площади. В ожидании будущего пира в честь взятия города, они вдруг принялись орать во все глотки:

— Слава Ягайле! Слава великому князю!..

Однако литовцы напрасно старались, крича хвалебные слова своему князю. Ягайло сдержанно поблагодарил воинов за ратный труд и приказал снова выступать в поход.

К полудню войско союзников подошло к Трокам. К вечеру того же дня к резиденции Кейстута приблизилось еще и тевтонское войско, вместе с которым возвратился на родину Скиргайло.

Количество защитников Трок, так же как и Вильна, было не велико. До нынешнего утра в городе был молодой, но опытный военачальник — князь Витовт. Однако, узнав, что Вильно пало, и сюда с двух сторон движутся два огромных войска, Витовт понял, что участь Вильна неизбежно постигнет и Троки. Поэтому, пообещав защитникам привести скорую подмогу и наказав им держаться до последней возможности, он забрал с собой мать и скрылся в неизвестном направлении.

Немногочисленные защитники Трок после ухода Витовта и вовсе упали духом. Однако, надеясь на обещанную князем подмогу, они два дня еще отстреливались и отвергали предложение сдать город. На третий день крестоносцы подготовились к решительному штурму. С ужасом взирали осажденные литовцы на необыкновенной величины тараны, стенобитные и камнеметательные машины, подвижные башни. Для острастки тевтонские рыцари выпустили по полдюжины ядер из пушек, стреляющих при помощи пороха. Последнее, несомненно, произвело на литовцев должное впечатление. Когда все эти приготовления были окончены, к замку приблизился Скиргайло и опять вступил в переговоры с осажденными.

— Братья, давайте не будем напрасно лить кровь. Вы же сами понимаете, что город мы возьмем сегодня любой ценой. Но при этом погибнете вы, ваши дети и жены. Предлагаю в последний раз сдать Троки и обещаю сохранить жизни всем его обитателям, включая и воинов.

— Мы должны подумать, — сказал бородатый воин со стены, видимо, старший. — Дайте нам немного времени.

— Хорошо, — согласился Скиргайло, — но долго ждать мы не можем.

Перестрелка затихла. Литовцы совещались, а немцы осмелели настолько, что приблизились к крепостным стенам на половину полета стрелы. В это время из бойницы вылетела тяжелая арбалетная стрела, и самландский фохт, не успев даже вскрикнуть, неуклюже грохнулся на камни. Глухо загремели доспехи, и их звон отозвался в сердцах крестоносцев.

Немцы, взбешенные убийством собрата, рванулись к стенам. Ландмаршал и комтуры едва удержали их обещаниями, что ворота вскоре раскроются сами, и на всякий случай приказали воинам отойти подальше от стен. Больше со стороны литовцев выстрелов не последовало, но эта единственная стрела, пронзившая самладского фохта, впоследствии дорого обошлась защитникам Трок.

Наконец литовцы кончили совещаться, и старший боярин огласил условия осажденных.

— Мы согласны сдать Троки, если вы сохраните жизни и оружие и позволите нам беспрепятственно уйти.

— Мы принимаем ваши условия, — ответил Скиргайло.

Ворота открылись, и небольшой отряд литовцев вышел из города. Едва он удалился шагов на двести от городской стены, как был с двух сторон окружен крестоносцами.

— Сложить оружие! — Приказал один из комтуров.

Литовцы начали возмущаться.

— В таком случае вы будете уничтожены. — Предупредил немец.

Пришлось покориться. Литовцы продолжили движение, на ходу бросая щиты, копья, луки. Они прошли еще шагов четыреста, как вдруг у себя за спиной услышали тяжелый топот лошадей. Оглянувшись, безоружные воины увидели, что им вдогонку несется конная лавина крестоносцев. Обманутые защитники Трок поняли, что это конец, и бросились врассыпную. Немцы настигали безоружных людей: их пронзали копьями, рубили мечами, топтали лошадьми.

Кровавая бойня продолжалась считанные минуты. Спаслось всего лишь несколько человек, успевших добежать до ближайшего леса. Так жестоко отомстили крестоносцы за смерть самландского фохта.

Кто кого?

Жаркое солнце палило нещадно. Стражники, охранявшие въездную башню гродненского замка, были заняты тем, что по очереди бегали с ведрами к наполненному водой рву у подножья крепостной стены и обильно поливали друг друга.

Они так увлеклись этим делом, что не сразу заметили приближающуюся к городу повозку в сопровождении отряда воинов. Хотя, эту кавалькаду трудно было не заметить, так как за ней на добрых две версты тянулся плотный шлейф пыли. Лишь когда до башни оставалось менее полверсты, въездные ворота спешно захлопнулись, оставив за пределами замка двух воинов, набиравших воду изо рва. Тем ничего не оставалось, как дожидаться приближения неизвестных всадников.

— Ну-ка, полейте на меня, — попросил предводитель отряда, скакавший на коне рядом с повозкой.

Воины с ведрами, узнавшие Витовта, замялись в нерешительности.

— Веселее, веселее лейте! Или вам воды жалко для своего князя?

После этих слов воины, как по команде, вылили оба ведра на своего господина.

— Уф…Перестарались. Хватило бы и одного ведра. — Сказал Витовт, убирая со лба волосы, с которых в глаза текла смешанная с дорожной пылью вода.

Наконец и стражники на стене узнали Витовта, а в пожилой женщине, сидевшей в простой дорожной повозке, признали его мать — княгиню Бируту. Ворота, скрипя ржавыми петлями, снова отворились и приняли усталый отряд всадников. Едва последний воин въехал в пределы замка, Витовт тут же приказал закрыть ворота.

С приездом Витовта жизнь Гродно утратила свое привычное спокойствие и размеренность. Городские улицы оживились: то и дело, по ним проносились всадники, шли вооруженные отряды, куда-то спешили люди с кирками и лопатами. С новой силой загремели кузницы, временами подмастерье выносили из них охапки мечей, связки наконечников копий и стрел. Несмотря на обилие производимого оружия, цены на него на гродненском торге заметно выросли, как впрочем, стал вдвое дороже и хлеб. По городу поползли слухи, что к Гродно приближается враг. "Неужели опять крестоносцы на нас идут", — шептались между собой горожане.