Уильям Нэйпир - Собирается буря Страница 38

Орест вздохнул и склонил голову, схватив ее руками.

Аттила продолжал смотреть.

Воин исчез из виду, скрывшись за широкой низкой палаткой, и через пару минут появился вновь, ведя коня.

Аттила взглянул на Ореста. Орест — на Аттилу.

Оба посмотрели на Есукая.

— У тебя дерьмо вместо мозгов, — сказал Орест.

— Что? — спросил, вздрогнув, Есукай. — Что?!

И он начал карабкаться вверх по склону, желая увидеть то, что заметили Аттила и его верный спутник.

— Остановись — и вниз, — бросил через плечо каган, и Есукай не посмел сопротивляться.

Аттила повернулся.

Враг сел на лошадь и целенаправленно пошел рысью к укрытию маленького отряда. Когда воин приблизился, гунны увидели на нем черные кожаные штаны и сапоги, а также черную кожаную куртку, неряшливо завязанную узлом, обнажавшую полные мощные руки. В одной ладони воин зажал копье, другой натянул поводья. Длинные прямые волосы были иссиня-черными в последних лучах солнца, широкое скуластое лицо казалось чисто выбритым, и лишь тонкие приглаженные усы свисали вниз. Глаза не отрываясь смотрели на холм, где лежали гунны.

Аттила пополз назад.

— По коням, — приказал каган. — Приближается наша жертва.

Как только неприятель оказался на вершине, на него тут же накинули арканы. Существовала опасность, что петли переплетутся, но Аттила и Орест бросили их не одновременно — сначала один, потом второй. Две веревки плотно обвились вокруг горла врага прежде, чем тот успел вскрикнуть. Гунны по очереди пришпорили лошадей, аркан туго натянулся на высокой луке деревянного седла, и шея воина оказалась разрезана почти надвое. В то же мгновение Чанат пустил стрелу в сердце лошади, и животное осело на землю с открытым ртом, но прежде чем оно смогло почувствовать боль, было уже мертво. Конь упал на траву и покатился кувырком вниз по склону, а кутригур высвободился и болтался, едва касаясь голыми ногами земли, все еще с веревкой вокруг шеи. Есукай подъехал ближе и воткнул кинжал в сердце врага. Но в этом уже не было необходимости.

Пока остальные снимали аркан с мертвеца и устраивали его тяжелое тело на одну из лошадей, Аттила спешился и снова полез сквозь траву, чтобы понаблюдать за лагерем.

Ничего не изменилось. Верховный вождь продолжал смотреть еще некоторое время. Все было как раньше.

Аттила опять запрыгнул на Чагельгана, и отряд поскакал прочь легким галопом. Зарезанного воина прочно привязали к крестцу мирной лошади Ореста. Его глаза оставались открытыми, голова низко наклонилась и наполовину свешивалась с шеи, и оттуда капала черная, венозная кровь.

Глава 5

Будун-Бору — Волчье племя

Было темно и безлунно. Отряд ехал при свете одних только звезд, неясные тени скользили по неподвижной траве. Ни один луч света не проникал сюда. Но когда воины глубокой ночью вернулись, начался большой переполох, и радостные жители деревни с песнями вели гуннов обратно, зажигая факелы. Дети танцевали, с удовольствием наклоняясь вперед, чтобы плюнуть на Человека-Волка, и, протягивая маленькие грязные ладошки, шлепали и щипали его бесчувственное тело. Женщины откидывали назад головы и завывали импровизированные пеаны в честь благородных завоевателей. Даже старая жрица исполнила несколько победных танцев в пыли вокруг своей лачуги.

— Еще немного рановато, — пробормотал Чанат.

Воины сняли тело с лошади, крепко привязали к длинному столбу и завернули в толстый мешок, чтобы не погрызли крысы. Затем подняли столб и установили вертикально между крыш двух лачуг, обезопасив от деревенских собак, которые могли бы прибежать и разорвать мертвеца.

— Откуда вы знаете, что остальные не придут и не набросятся на нас в свою очередь, пока мы спим? — спросил Чанат.

Аттила покачал головой.

— Слежки не было. Кутригуры нападут на нас именно тогда, когда я хочу. И в беспорядке.

Чанат не мигая смотрел на верховного вождя. Он знал, что господин говорит правду, хотя и не понимал, почему это так.

Все спали.

На следующий день жители деревни устроили пир в честь победителей. Это оказался самый жалкий праздник, на котором когда-либо доводилось присутствовать. Воины жевали, медленно глотали и обменивались взглядами. Выражения лиц были многозначительными. Гунны ели куски непонятного и столь сухого мяса, что боялись, как бы не сломать зубы, пили кислый арак, закусывали ломтики сыра аарул, который принесли с собой, и искренне нахваливали еду. Жители деревни сияли от гордости.

Позднее старуха-жрица привела за руку застенчивого подростка и обошла с ним три раза вокруг костра, бормоча невнятные заклинания. При каждой вспышке огня женщина бросала горсть зерна в пламя, и ее голос немного повышался и потом снова утихал.

Вечером, когда все сидели возле потрескивающих поленьев, Аттила поинтересовался, что это была за церемония.

— Приворожить удачу ради его жены.

— Жены? Разве жена — такая удача?

Старуха качнулась назад и хихикнула.

— Вероятно. А может, если привести ему жену, появится ребенок — дождь в сухой день, новорожденный теленок, все, все, что по воле богов падает с небес. — Она хитро прищурила глаза. — А вдруг ты — его удача. А вдруг его удача — увидеть смерть наших врагов.

— Расскажи, что ты знаешь о ваших врагах. Расскажи нам о кутригурских гуннах, о Будун-Бору.

Старая жрица помешала огонь своей толстой палкой, подталкивая отвалившиеся красные угольки обратно в костер.

— Ты узнаешь их по именам, — произнесла она. — Красный Зоб и Черная Вена, Змеиная Кожа и Рваное Нёбо, Каменный Зуб, Половина Уха, Кровавая Полночь и Дождливый Ястреб. Это не человеческие имена. Это имена демонов из преисподней.

Аттила кивнул в сторону мертвого воина, привязанного к высокому столбу:

— Демонов так просто не убить.

Старуха облизнула губы и хитро ухмыльнулась:

— Наверное, вы тоже демоны, но более могущественные.

Она снова посмотрела в огонь. Улыбка исчезла. Жрица еще раз сказала, что кутригуры — не человеческие существа, а демоны в образе людей.

— Давай я расскажу тебе о том племени. — Старуха плюнула в костер. — О нем и о моем погибающем народе.

Наступило долгое молчание, пока женщина воскрешала историю в памяти. Когда она заговорила, голос ее был низким и проникновенным.

— Мы считали, что мы — единое племя, мой народ. Других не было до того как Нага, Великая Мать, Причина Лет, впервые легла с От-Утзиром, и из ее чрева родились мы, ее дети. В момент встречи с другими, пришедшими из-за огромного песчаного моря, все полагали, что это животные, непохожие на нас. Теперь-то мы понимаем, как ошибались. Но насчет кутригуров не заблуждались. Они — не человеческие существа. Великая Мать в тот день, когда сотворила то племя, упала в грядку с вредоносными цветами, пасленом и плющом… А папоротник-орляк уронила на лошадь. Вот из чего сделаны кутригуры. Яд течет в их жилах, змеи вьют гнезда в волосах. У них не ногти, а когти. Это дети зла, отверженные потомки Наги и От-Утзира, и им нравится быть такими, поскольку зло похоже на крепкий напиток. Когда пьешь его в первый раз, заболеваешь. Через некоторое время хочешь еще, аппетит растет, тебе нужно все больше и больше… Мы же, племя людей, теперь страдаем от проклятия кутригуров. Великая Мать пришла к нам в гневе, и мы не знаем, отчего и почему. Была одна девушка… — старая жрица осеклась.

Она сделала быстрый вдох — гунны видели, как двигалась худая грудь, — и очень низко опустила лицо. Плотно сжатые кулаки лежали на коленях. Воины ждали. Старуха немного подняла голову и продолжала.

— В те дни, когда мы еще являлись великим народом, когда в наших загонах стояло больше лошадей, чем поддавалось счету, была девушка, прекрасная девушка. — Жрица сглотнула. — Она походила на птицу, райскую птицу, а ее муж — на орла. Она… однажды она поехала в степь со своим сыном, маленьким розовощеким мальчиком. Два лета и две зимы минуло со дня его рождения. Чоро — так звали крошку — стал бы великим полководцем. Но тогда он был слишком мал даже для того, чтобы охватить своими пухлыми ручками мать за талию.

Старуха засмеялась каким-то неожиданным горьким смехом. Гунны ждали.

— Ее малыш… Он держался за маму как можно крепче своими толстенькими кулачками, а та вела сына в весеннюю степь смотреть на антилопу. Мальчик обожал наблюдать за животными, как и все дети. Муж сказал жене: «Осторожнее. Береги наше дитя, ведь это наш первый и единственный ребенок». Она же улыбнулась и ответила, что позаботится обо всем. Нисколько не боясь, девушка откинула назад свою прекрасную головку и рассмеялась. Она была райской птицей… Мать и сын увидели множество антилоп, и красавица схватила тонкий лук — недаром же слыла искусным стрелком — и убила зайца и куропатку для домашнего очага. На обратном пути выскочил одинокий олень, но девушка оставила животное в живых, хотя могла бы этого не делать. Она была райской птицей…