Ирина Даневская - Путь к власти Страница 38

– Ваше Величество, я же не мог объявить истинную причину, – заметил герцог, – а эти сплетни со временем утихнут.

– Да, если только эта новая Елена Троянская не преподнесет еще какой-нибудь подарок.

Без сомнения, эти слова Ее Величество произнесла сгоряча, но они оказались пророческими.

Тем временем Джон Вилльерс в сопровождении верного Роджерсона благополучно достиг Парижа. Кроме алмазных подвесок, у него были еще письма Генриетты Французской к Анне Австрийской и Марии Медичи.

Джон отправил Патрика в гостиницу, а сам направился в Лувр, намереваясь встретиться с Анной Австрийской. Дойдя по набережной Жерстве к незаметной калитке, он постучал условленным стуком, после чего был впущен внутрь. Джон попросил вызвать к нему господина де Ла Порта, камердинера королевы. Через три четверти часа встреча состоялась.

– Чем я могу быть вам полезен, сударь? – поклонился камердинер.

– Вы узнаете этот перстень? – Джон показал де Ла Порту кольцо с огромным рубином, оправа которого состояла из причудливо переплетенных инициалов Генриетты.

Ла Порт согласно поклонился, дав таким образом понять, что перстень ему хорошо знаком.

– Я прибыл сюда по делу чрезвычайной важности и мне необходимо срочно видеть Ее Величество королеву, и наедине.

– Я попробую, – с сомнением произнес верный слуга Анны Австрийской. – Но о ком я должен буду доложить Ее Величеству?

– О лорде Вилльерсе, виконте Пурбеке.

– Тогда пойдемте со мной, милорд, – поклонился де Ла Порт.

Они долго бродили по запутанным коридорам Лувра, пока не остановились перед большой дубовой дверью. Ла Порт открыл ее и пропустил Джона вперед.

– Подождите здесь, милорд, – произнес он. – Я сейчас.

Ждать пришлось довольно долго, но вот дверь открылась и вошла молодая красивая женщина. Внутренний голос подсказал Вилльерсу, что это и есть Анна Австрийская. Он поприветствовал королеву изящным поклоном.

– Ла Порт сказал мне, что вы ищете встречи со мной, – немного нерешительно произнесла Анна.

Джон беззастенчиво разглядывал ее. Королева, бесспорно, была красавицей, но та же Мари де Шеврез, по его мнению, превосходила ее своей красотой, а с Генриеттой Французской ее не стоило и сравнивать.

«Неужели блеск короны так ослепил Джорджа? – удивился Джон. – Это именно тот случай, когда игра точно не стоит свеч».

– Да, Ваше Величество, – произнес он вслух, – мой брат Джордж, который, как известно Вашему Величеству, является вашим верным рыцарем и глубоко чтит королеву своего сердца, но, терзаемый опасениями за ее честь, с глубоким сожалением вынужден вернуть вам вот это.

Виконт протянул Анне шкатулку с подвесками и рассказал ей потрясающую воображение историю о слишком разборчивых взломщиках и шпионах Его Высокопреосвященства, которые темной ночью похитили почему-то только две подвески. Далее, от души развлекаясь, но сохраняя серьезное выражение лица, Джон поведал ей о безмерном отчаянии Бэкингема, который чуть с ума не сошел от горя, подозревая, что его беспечность может привести к погибели возлюбленной, и о подвигах этого влюбленного рыцаря, которые он совершил во имя своей дамы.

– Так, значит, герцог фактически объявил войну Франции, лишь бы помешать козням Ришелье? – восторженно спросила Анна.

– Увы, мадам, – вздохнул виконт.

Королева внимательно осмотрела подвески и, не обнаружив ни малейшего отличия, успокоилась.

– Похоже, Ришелье останется в дураках, – удовлетворенно заметила она. – Но здесь еще что-то… Какая красота!

Действительно, Бэкингем вложил в шкатулку нитку розового жемчуга и письмо.

– Мой брат умоляет Ваше Величество принять от него небольшой подарок. Ее Величество английская королева также шлет вам письмо.

– Генриетта все знает? – Анна заметно побледнела.

– Ну, от Ее Величества очень трудно что-то скрыть. Я могу подождать, пока вы, мадам, ответите на письма.

– Не нужно, я передам ответ через Ла Порта. Как долго вы намереваетесь пробыть во Франции?

– Еще несколько дней.

– Где вы остановились? Я спрашиваю затем, чтобы Ла Порт смог разыскать вас.

– В «Сосновой шишке» под именем лорда Стоуна.

– Я еще раз приму вас, милорд, или же передам ответ. У вас, вероятно, есть и другие дела в Париже?

– Да, есть письма к королеве-матери и герцогу Анжуйскому.

– Хорошо, у них нетрудно получить аудиенцию. Но, прошу вас, граф, удовлетворите мое любопытство. Неужели Мадлен де Витри – любовница английского короля?

– Это так, – согласился Джон. – Она теперь леди Боссуэл, супруга пэра Англии, весьма достойного человека.

– Видимо, его главное достоинство – уметь закрывать глаза на шалости супруги, – со смешком проговорила Анна. – Я бы сказала, бедная Генриетта, но ведь Мари-Мадлен всегда выполняла все ее приказания! Наверное, у вашей королевы есть друг сердца, способный заставить ее забыть о супружеских неприятностях?

Джон улыбнулся, вспомнив слова брата: «Джон, Генриетта Французская способна на многое, но я решительно удивлен, что она так легко мирится с присутствием Мэри Боссуэл при дворе. И я почти уверен, что Ее Величество вела бы себя иначе, не будь ей это выгодно».

Виконт еще раз удивился прозорливости Джорджа, но его поразил подобный комментарий, исходивший от французской королевы. Хоть и сказанный невинным тоном, он содержал весьма жестокий смысл, и было, по меньшей мере, глупо делать такие замечания в присутствии английского подданного.

– Да, Ее Величество пользуется влиянием, что неудивительно, ведь она – королева Англии, – с милой улыбкой ответил Джон, сделав вид, что не замечает, как Анна жаждет продолжения темы. – Я счастлив, мадам, что мне выпала возможность оказать Вашему Величеству маленькую услугу.

Королеве ничего не оставалось, как закончить аудиенцию. Протянув виконту руку для поцелуя, она пожалела, что на его месте сейчас не находится герцог Бэкингемский.

Нужно сказать, что двенадцатью часами позже Ришелье получил два подвеска, похищенные графиней Карлейль. Люси приехала во Францию под защиту мужа, после того как порты Англии были вновь открыты. Ришелье тут же поспешил к королю и протянул ему украшение.

– Я купил их у графини Карлейль, супруги английского посла, – объяснил он. – Я помню, что такие же подвески… правда, их было двенадцать… вы, Ваше Величество, изволили подарить королеве, вашей супруге…. Графиня любезно сообщила мне, что вот эти два подвеска были ей подарены милордом Бэкингемом…. Конечно, герцог может делать подарки своим любовницам, но меня очень заинтересовал вопрос, как подвески могли попасть к герцогу?

Король, пожелтевший от злости, бросился в комнату королевы. Выслушав его сбивчивые обвинения и смеясь в душе, Анна тут же предъявила ошеломленному мужу и кардиналу все двенадцать алмазных подвесок.

– Ну и что все это значит, господин кардинал? – поинтересовался Людовик.

Ришелье тоже хотелось бы знать причину своего поражения, но сказать об этом королю, по вполне понятным причинам, он не мог, поэтому ограничился следующим:

– Я ни минуты не сомневался в королеве, Государь, и я счастлив, что эта… история подтвердила невиновность Ее Величества… Я прошу у Вашего Величества, – обратился он к Анне, – принять мои заверения в том, что я ваш самый верный и преданный слуга, и… вот этот небольшой подарок.

Ришелье протянул королеве два злосчастных подвеска, которые не принесли ей ни малейшего вреда, но чуть было не погубили его самого…

На этом историю с бриллиантовыми подвесками можно было бы считать исчерпанной, если бы за ней не последовали события, затронувшие судьбы многих народов.

Глава 27. «Чего хочет женщина…»

После счастливого завершения истории с подвесками Анна Австрийская могла успокоиться и обдумать свое положение. Мысли королевы были безрадостными. Ей было очевидно, что гордость кардинала Ришелье затронута серьезно и он вскоре напомнит о себе. Но подобные размышления были ей неприятны, и Анна решила прочесть письма, переданные виконтом Пурбеком.

Первым было вскрыто письмо герцога Бэкингемского.

«Любовь моя! Я не в силах выразить словами те чувства, которые переполняют меня. Тот, кто никогда не любил, может смело заявлять, что расстояние и время убивают любовь, но то, что я испытываю к вам, умрет только вместе со мной. Жизнь моя, если бы вы знали, что я пережил, когда ваш супруг воспротивился моему возвращению. О, как бы я желал очутиться со шпагой в руке по ту сторону Ла-Манша!

Чуть ли не впервые в жизни мне пришлось смириться. И вот, с той проклятой минуты, когда море и людские прихоти разъединили нас, я живу лишь надеждой на встречу и молю небо, чтобы это произошло как можно скорее.

Я знаю, что и вы любите меня. Не нужно отрицать этого, ведь сама судьба соединила нас, и я верю, она не будет так жестока, чтобы просто посмеяться над нашими чувствами. И настанет та минута, когда мы опять будем принадлежать друг другу.